Нет. Бетси перестала заморачиваться, точно зная, что в дом зашел не враг, продолжая похрапывать на своей лежанке и открывая периодически только один глаз.

Мурена, как всегда, оживленная и шустрая, не смотря на свою тучность, носилась по огромной своей квартире, отдавая распоряжение мужу и сыновьям, которые на нее перестали реагировать уже давно, как и собака.

Моя коллега стояла в коридоре уже нарядная, в каком-то облегающем платье, которое обнажало ее могучую грудь, накрашенная в стиле индийской женщины на свадьбу, но с бигуди на голове и в шлепанцах.

Вид у нее был комичный.

Такая же старая кошка подошла к собаке и почему-то со всей силы ее цапнула, отчего у той выступили на носу капли крови, видимо ей не понравилось, что Бетси ничего не делает. В отличие от собаки, кошка Чупа каждого гостя встречала с недоверием и шипела на него.

Собака взвыла от Боли, а Мурена похвалилась, что кошка – это ее тотем, которая ни при каких обстоятельствах не теряет бдительности.

Чупа что-то мяукнула, подтвердив слова своей хозяйки и важно прошла по коридору, заглядывая в каждую комнату, как будто хотела проверить, как выполняют распоряжения Мурены домочадцы.

На кухне, в которую пригласила меня коллега, сидел ее симпатичный и послушный муж. Он чистил картошку и складывал ее в кастрюлю с водой. Рядом расположилась ее подруга Галя, которая тоже была нарядно одетая, но уже мерила себе давление.

А потом и вовсе начала подкатывать глаза и тяжело дышать в каком-то приступе. И я отметила про себя, что пришла не вовремя. Вот грохнется в обморок, приятного мало.

Мурена испугалась того же, а потому истошно начала звать на помощь одного из свои сыновей, который работал медиком на Скорой помощи, и в это время отсыпался после тяжелой ночной смены.

– Николай! – Завопила его мать, тоже приходя в волнение. – Помоги.

Через время на кухню пришлепал ее заспанный и недовольный сын, который привык к тому, что кто-то постоянно умирает или собирается умереть. И не реагировал бурно, как Мурена.

– Что вы все орете? – Рыкнул на нас он своим холодным голосом, почесывая за ухом. – Дайте хоть раз выспаться! Что случилось?

В это время Галя, делая какие-то движения ртом, медленно оседала на стуле, а муж Мурены вовремя ее подхватил на руки.

Неохотно Николай подошел к пациентке и крикнул на нее:

– Как вас зовут? Вы меня слышите? Вставайте!

– Она, кажется, сейчас умрет. – Вместо нее ответила Мурена, которая от страха выпучила свои глаза.

Сын Мурены подошел к Гале, и, поскольку та не реагировала на вопросы, взял ее за лицо и начал трепать. А потом влепил ей пощечину.

От звонкого жеста мы все вздрогнули, а Галя, к нашему удивлению, ожила и завизжала:

–Б ольно! Больно же…

– Уже лучше. – Спокойно на это отреагировал Николай, держа за запястье Галю и отсчитывая ее пульс. – Что вы тут за балаган на кухне опять устроили?

– Мы давление мерили. – Начала оправдываться Мурена, убирая со стола тонометр и пластиковый контейнер с таблетками.

– Дышите. – Снова обратился к бледной Гале Николай, который зевал и почесывал свою шевелюру, которая стояла дыбом после сна.

Мурена налила из графина воды и попыталась сунуть стакан в руки обмякшей подруги.

– Чаю ей крепкого завари. – Почем-то опять гаркнул медик на мать. – А вообще, лучше ей, конечно, домой пойти.

Все мы с тревогой смотрели на Галю, которая пыталась дышать, как и приказал ей врач.

– Как она домой пойдет? – Спросила удивленная Мурена. – А она идти может?

– Вы идти можете? – Повторил тот же самый вопрос Николай, глядя на Галю.

– Я…я...-начала заикаться она.-…мне плохо…я сейчас умру…помогите мне…

– Не умрете. – Опять громко рявкнул на нее медик. – Вставайте и марш домой!

От испуга Галя медленно встала со стула, поправляя свое узкое гипюровое платье. И сделала шаг в сторону двери.

– Выходим! – Поторопил ее Николай, беря под локоть и провожая к двери.

– Ее сопроводить? – Встрепенулась мать Николая.

– Зачем? – Грубо ответил он ей. – Сама дойдет. У тебя, кажется, концерт, вот и собирайся. И сними бигуди.

Муж Мурены в это время пытался поухаживать за гостьей, подавая ей пальто и пытаясь застегивать сапоги.

Не обращая внимания на всех нас, сын Мурены, ворча себе под нос, прошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку водки, налил в стакан и залпом выпил его, не закусывая.

Потом отрыгнулся, прошел в свою комнату и, рухнув на диван, выругался на то, что его опять отвлекли ерундой.

– Пусть дома эти концерты закатывает. Достали все. – Пробормотал напоследок он.

Муж Мурены, увидев краем глаза, что в холодильнике есть водка, собирался тоже приложиться к бутылке. Но ушлая Мурена, почуяв его намерение, вытащила бутылку из холодильника и положила ее в свою сумочку.

– Не смей! – Рявкнула она на мужа. – Только с борщом. Сначала борщ свари. Дождись меня с концерта. И мы вместе оздоровимся.

– Но…мамуль…– Попытался клянчить муж…

– Я сказала "нет". – Снова зашипела Мурена, злобно сверкая глазами.

А потом накинула плащ, обула туфли и собиралась выйти в таком виде на улицу.

– А бигуди? – Предупредила ее я.

– В театре сниму. – Ответила она, приспосабливая на голову свой яркий берет в виде блина.

Мы отправились на концерт, на который уже хорошо опоздали.

Мы явились с Муреной в театр уже поздно и решили подождать антракт, спокойно сдавая верхнюю одежду в гардероб. Берет, под котором у моей коллеги были бигуди, она не сняла, аргументировав это тем, что на голове у настоящей женщины всегда должна быть либо прическа, либо шляпка.

Поскольку нормальную прическу, она вряд ли соорудит, то лучше берет, который она неловко взбила на голове, пытаясь уложить хаотично вырисовывающиеся бугры бигуди.

Мы прошли в буфет, так как до перерыва было еще достаточно времени, а просто сидеть в холле не хотелось, так же, как и протискиваться в темноте к своему месту.

Разумеется, за столиками не было никого, только буфетчица в ажурном белом кокошнике и таком же переднике выглядывала из-за стойки, готовая обслуживать посетителей.

Мурена начала возмущаться, что все безумно дорого.

– За какой-то там дохлый бутерброд с несвежей семгой, и то загнули. – Причитала она, рассматривая товар на витрине.

– Это почему же с несвежей рыбой? – Обиделась буфетчица. – У нас не бывает такого. Вот, кстати, наисвежайшие эклеры и булочки, пиццы и шоколадки.

– Еще какой-нибудь гастрит заработаешь от вашей закуски. – Фыркала Мурена, рассматривая яркую витрину.

– Тогда кофе возьмите или лимонад. – Посоветовала девушка за стойкой, не став спорить с покупательницей.

– Придется что-нибудь взять. – Кряхтела Мурена, доставая из дамской сумочки кошелек и заказывая те самые бутерброды, которые она обозвала дохлыми.

Рассчитавшись у кассы, мы прошли к столику. Мурена, запыхавшись и шумно отдвигая стул-кресло, плюхнулась в него, продолжая рыться в своей сумочке и доставая оттуда украдкой пластиковый стаканчик и собираясь налить в него водку из той бутылки, которую она отняла у мужа.

– Безобразие какое-то! – Закричала вдруг она на все кафе. – Чуть не подавилась вашими бутербродами. А если бы кость в горле застряла? Вы что творите?

Буфетчица испуганно заморгала, когда услышала вопль Мурены. Тут же откуда-то выскочил молодой человек, то ли администратор, то ли менеджер, который заговорил скороговоркой, пытаясь уговорить Мурену не затевать скандал.

– Среди бела дня честных и порядочных людей травят, да еще где, в приличном заведении! – Продолжала стенать моя сослуживица, довольная своим актерским талантом. И как бы невзначай роняя на стол из дамской сумочки свое красное служебное удостоверение, от вида которого менеджер в белой рубашке еще больше засуетился и несколько раз извинился.