Белые стены, белое постельное белье, белые двери, портьеры цвета сафари и картины в рамах под дерево на стенах, а так же ночники шафранового цвета наполняют меня умиротворением и покоем. Точно так же действует на меня паркет и мягкий уютный диван песочного цвета, ковер топленого молока на полу с высоким ворсом, небрежно брошенный плед в шотландскую клетку на палевое кресло.

Мозаичный рисунок в витраже меня тоже приводит в восторг, как и белоснежные полотенца и банные халаты в ванной комнате, в которой я люблю проводить ритуалы красоты.

И летящий невесомый тюль в сквозняке окна тоже мне нравится, и старинная причудливая бронзовая люстра, и вышитые крестиком чехлы на подушках, и тончайший фарфор, выглядывающий из-за стекол белоснежных шкафов кухни.

И гардеробная комната, в которой все на своих местах, аккуратно сложенное в однотонные коробки и кофры. И огромные сверкающие зеркала и многоуровневый свет, создающий многоуровневые оттенки в нашем жилище меня завораживают, как и огромные деревья в кадках.

И даже чистейшая кошка, которая спит в своей соломенной корзинке на аккуратной подушечке отлично вписывается в этот интерьер.

Ничего не сломано, не разбросано, не испорчено и не висит клочками. И все гармонично, стабильно и обволакивает спокойствием и уверенностью в том, что дом – это твоя крепость, где ты можешь укрыться и расслабиться от всех невзгод.

Нет, отмечаю я мысленно, не смогла бы я спокойно уснуть, видя перед собой кусок болтающейся ткани на окнах и куски отклеивающихся обоев. Не смогла бы завтракать, сидя за столом, который покрылся слоем пыли, глядя не на роскошный вид из окна, а на переполненное ведро и кучи мусора повсюду.

Однозначно, я бы сама засучила рукава и принялась бы убирать, драить и выносить хлам на помойку. И дезинфицировать унитаз, к которому страшно подойти. А потом проветривать квартиру от тяжелого табачного запаха.

Еще раз мысленно задала я кому-то вопрос, почему Юра, проживающий в стерильных условиях с чистоплотной и аккуратной учительницей, вдруг так органично вписался в хаос у моей приятельницы, где перегорает проводка, всегда течет сантехника и стоят мешки со строительными материалами?

Почему этот вполне приятный и симпатичный молодой мужчина выбрал в любовницы пенсионерку с причудами, совершенно далекую от организации пространства, более того, пошлую временами и вульгарную до скрежета на зубах?

Снова и снова я пыталась проанализировать, как коррелируют друг с другом качество жизни и постоянно царящей бардак в ней у некоторых людей. И пришла к определенному выводу, что вот эта неустроенность и постоянные долги, от нежелания взять на себя ответственность за свою Судьбу, от поглощающей лени, к которой привыкаешь, от инфантильности, пофигизма, неряшливости, недалекости, привычке всегда плыть по течению и надеяться, что кто-то все устроит самым наилучшим образом.

Переклеит обои, вынесет мусор, оплатит долги по коммунальным услугам, починит всегда капающий кран, вымоет полы, повесит чистые шторы, сделает ремонт, вынесет на помойку ту самую лыжу, оставшуюся без пары, а ты будешь наряжаться, радоваться жизни, снова создавать прорехи в пеньюарах и в бюджете, а потом вздыхать от того, что опять расходы и рутина.

И чтобы избавиться от этого состояния безнадежности, кинешься запекать свинину и поить молодого любовника хорошим вином, не боясь в темноте перевернуть на себя в очередной раз какой-нибудь мешок со строительной смесью.

Каждому, как говорится, свое.

Я думала, что моя бывшая коллега и приятельница Наталья Владимировна угомонилась, получив от меня порцию общения. Но нет. Она стала меня донимать своими звонками и хвастаться очередными обновами, купленными в кредит, к которым я давно равнодушна.

– Я приеду к тебе в боа и новой шляпке. – Сообщает она мне.

– Хорошо, что в этот раз вы хотя бы предупредили меня об этом. – Говорю ей я. – Но нас с мужем не будет дома. Мы решили съездить на кладбище и немного привести могилы родственников и сына в порядок.

–Я поеду с вами. – Пристает бывшая коллега. – Мне нужно тоже к мужу, покойнику.

– Вы же говорили, что отправили его прах на родину? – Недоумеваю я.

– Нет. Меня дочь попросила захоронить его останки здесь. – Вздыхает Владимировна. – Но ты так спокойно говоришь про могилы.

– А что я должна сделать, по-вашему? – Удивляюсь я. – Год прошел. Именно столько времени люди должны оплакивать утрату. Дальше нужно продолжать жить.

– Но это противоестественно – терять детей. – Упирается моя приятельница. – Не представляю, если вдруг сообщат, что мой сын все-таки погиб.

– На мой взгляд, нет ничего страшнее неизвестности. И ожидания. Результат, пусть и печальный, тоже результат. – Объясняю ей я.

– Пока сын числится пропавшим без вести, у меня есть надежда, что он жив. – Настаивает на своем Владимировна.

– А если это окажется не так? Вы к этому готовы? – Провожу коучинг я. – Это же самообман.

– А вдруг он и правда живой? – Упирается моя приятельница.

– Допустим. Он вернется домой, например, инвалидом. Или с каким-то расстройством. Бывает и такое. Он будет в любом случае другим. Вы к этому готовы? – Продолжаю я.

– Я....– Начинает мямлить она, запинаясь. – Зачем ты мне говоришь эти гадости?

– Так выглядит реальность, увы. Нужно снять розовые очки и ваше боа. И посмотреть правде в глаза. – Отрезаю я.

– Но…– Как-то неуверенно говорит Владимировна. – Я....пусть он будет лучше живым. Моему отцу пришлось ампутировать ноги. Потом на руках у меня оказался муж без ног. Это ужасно. Моя мама очень страдала. И я тоже. Сначала с отцом. А потом с мужем. Это…это…

– Это ужасно. И это было. У вас есть опыт справиться с этим. Вы уже взрослая. И стали сильнее. Трудности наделяют нас силой. – Продолжаю я.

– Я не хочу об этом думать....– Отпирается моя бывшая коллега. – Я подумаю об этом завтра.

– Но об этом все равно придется задуматься. И нет разницы, сегодня вы сделаете это или завтра. – Настаиваю я.

– Зачем ты мне все это говоришь? Я не хочу возвращаться к боли. – Опять упирается Владимировна. – Я хочу жить. Радоваться жизни. А не смотреть на то, как мучается близкий человек. Мне страшно, понимаешь?

– Понимаю. – Отвечаю я. – Когда приходит горе, это больно. Но жизнь не состоит из одной лишь радости. Она многообразна.

– Я хотела тебе рассказать о Юре. О том, как счастлива в новых вещах. – Всхлипывает Владимировна. – А ты…Зачем ты это делаешь?

– Вы сами напросились на кладбище. – Аргументирую я. – Значит вам это зачем-то нужно, вернуться в прошлое. Чтобы что?

– Чтобы…чтобы....я не знаю…Так принято… Навещать умерших. – Пытается объяснить свое желание Владимировна.

– Умерших навещают для того, чтобы помнить. И думать о них. Не завтра. А сегодня. – Говорю я.

– Пожалуй, я не поеду на кладбище. Ты права. – Вдруг принимает решение приятельница. – Пусть мой муж спит спокойно. Мне легче от того, что все уже закончилось. И ему не больно. Он не мучается и не кричит по ночам. И не ищет свои ноги. И не кусает губы до крови. Нет. Я не хочу, чтобы мой Олег, сын…

Она кладет трубку.

– Мы едем или нет? – Спрашивает у меня муж. – Ты готова навестить Захара?

– Готова. Ведь я ни разу не съездила к нему с тех пор, как его не стало. – Отвечаю я.

– Ему там хорошо. – Говорит муж. – Он уже не мучается. Мы все когда-то встретимся на небесах.

– Я знаю это. – Отвечаю я.

И собираюсь на кладбище. Больше всего я беспокоюсь о том, что снова увижу людей, которым предстоит в скором времени умереть.

Не знаю почему, но я чувствую Смерть.

Смерть – это естественный процесс окончания земной жизни. Никому из этой жизни не удалось уйти живым.

Я скучаю немного по тем временам, когда я работала. Иногда мне просто не хватает тех персонажей, которые попадались мне на пути. Настолько красочных, колоритных и не вмещаемых в одно предложение, что можно писать о них целые книги.