Тишина насмехается надо мной. И я бросаю полотенце на скамейку, оставаясь лишь в лифчике и трусиках.

— Это жестоко. Ты в курсе? Вот так издеваться надо мной. Заставлять меня так сильно желать тебя, но не иметь возможности заговорить с тобой.

Я скрещиваю руки на груди и оглядываюсь по сторонам, но не вижу его.

Знаете что?

К черту все это.

К черту его.

Посмотрим, как ему это понравится.

Я топаю к скамейке и бросаюсь на нее, ложась на спину. Деревянные перекладины впиваются мне в лопатки, и я извиваюсь, чтобы устроиться поудобнее.

— Хочешь понаблюдать за мной, Таннер? — с гневом произношу я.

Я подцепляю большими пальцами трусики и стягиваю их вниз по бедрам. Оставляю их болтаться вокруг ног, когда мои колени раздвигаются, а кончики пальцев скользят по моей ноющей киске.

— Отлично. Тогда давай. Посмотри, чего ты лишаешься. Смотри на то, что принадлежит тебе.

Мои глаза закрываются. Я ненавижу то, что чувствую себя намного лучше, когда он рядом. Даже без его рук на мне, мое тело становится гораздо более живым — моя кровь течет быстрее.

Я спокойна.

Подготовлена.

Балансирую на грани из-за мужчины, который не хочет приближаться.

Я хмурюсь, не открывая глаз, и погружаю в себя два пальца. Представляю его руки. Его язык. Его член.

То, как он трется об меня своим заросшим щетиной лицом, рыча и пробуя на вкус; то, как его бедра врезаются в мои. Я поднимаюсь все выше и выше, прикасаясь к воспоминаниям о нем, и все это время мои уши напряженно прислушиваются. К нему. К стуку его шагов.

Когда его сильная ладонь ложится мне на живот, слеза скатывается по моим волосам.

— Так будет лучше, Элси.

Я не открываю глаз.

Не буду.

Это не может быть правдой.

Но его руки реальны, когда они раздвигают мои колени шире. Внезапный влажный жар его губ на моей киске — тоже настоящий.

Я стону и приподнимаюсь, притягивая его ближе, зарываясь руками в его волосы. Он пожирает меня долгими, жадными поцелуями, посасывает мой клитор, погружает свой язык глубоко внутрь.

А я держу глаза закрытыми.

Наверное, я тоже трусиха. Но я не смогу смотреть на то, как он снова меня покидает.

И он действительно уходит.

Таннер возносит меня на головокружительные высоты наслаждения, а затем, прихрамывая, выскальзывает из раздевалки, пока я все еще возвращаюсь на землю.

Я откидываюсь на спинку скамейки, приоткрываю один глаз и стараюсь не заплакать.

Восемь

Таннер

Я поступаю правильно.

Я должен.

При первой же возможности, которая представилась мне с Элси, я причинил ей боль. Я знал, что она слишком хороша для меня, но все равно пожадничал.

Потом пометил ее. И затем причинил боль своей любимой девочке.

Я не заслуживаю того, чтобы дышать с ней одним воздухом. Прекрасно осознаю это, но оставаться вдали от Элси — просто убивает меня. С каждой секундой, когда она не смотрит на меня и не улыбается своей милой улыбкой, я все глубже погружаюсь в отчаяние. Единственное, что помогает мне оставаться в здравом уме — это находиться рядом с ней, даже если мы не можем взаимодействовать. Ее присутствие словно бальзам.

Мучительное облегчение.

Но это не может длиться вечно. Я знаю это.

Я мучаю ее.

Она права — то, как я поступаю, жестоко. Дразню нас обоих тем, чего у нас не может быть. Поэтому сегодня вечером мне действительно нужно уйти. Чтобы отдалиться и позволить ей жить своей жизнью.

Однажды она порадуется. Когда встретит кого-то, кто подойдет ей больше, чем я.

При этой мысли меня охватывает ярость, руки сжимаются в кулаки, но я не животное, несмотря на то, как я ее трахал.

Я могу поступить правильно. Даже если это убьет меня.

Моя спортивная сумка лежит открытой на столе, наполовину заполненная одеждой и пачками документов. Я живу здесь так долго, что не узнаю большую часть своего барахла. Я возьму только самое необходимое. То, что мне понадобится, чтобы выжить.

Мои инструменты звякают в коробке, когда я ставлю ее на стол рядом с сумкой.

Это важные вещи. Так я зарабатываю на жизнь. И это единственное, что я по-настоящему осознаю.

Мой взгляд падает на коробку, которая лежит рядом с клавиатурой — машинку для стрижки бороды, которую я купил, чтобы произвести впечатление на Элси.

Она звякает о металлическую корзину для мусора.

Хорошо. Отлично. Мне она все равно не понадобится.

Золотистый вечерний свет проникает сквозь жалюзи. Я запутался, потерял счет времени, собирая вещи в своем кабинете. Моя голова как по команде поворачивается к окну, от этого инстинкта я до сих пор не могу избавиться.

Сейчас больше семи вечера. Элси может быть там.

Нет.

Нет, я не буду смотреть.

Я бросаю папку в сумку, не обращая внимания на то, что держу в руках. Это может быть важно. Она может быть пустой. Я не знаю. Ничего не могу прочитать, ни на чем не могу сосредоточиться до тех пор, пока не узнаю, здесь ли она.

Последний взгляд. Лишь для того, чтобы попрощаться.

У меня болит нога, когда я прихрамываю к окну. В последнее время без присутствия милой Элси мне стало хуже. Она успокаивает все во мне — мои недомогания, мое мрачное настроение, пустоту одиночества, которая скручивалась в моем животе. Когда я раздвигаю шторы и вижу ее там, сияющую и вытянувшуюся на матрасе, мое сердце замирает в груди.

Через две секунды оно, запинаясь, возвращается к жизни, и бьется еще сильнее, чем раньше. Так сильно, что у меня должны бы уже затрещать ребра.

Элси.

Я наклоняюсь ближе, и стекло запотевает от моего дыхания. Она плывет именно так, как ей всегда нравилось, но выглядит неважно. Ее плечи сгорбились, а кожа побледнела. Вместо бикини она надела мешковатую мужскую белую футболку.

Ревность сжимается у меня в груди. Я с трудом сглатываю, подавляя желчь.

Чья это футболка? Неужели какой-то придурок расстроил ее и вынудил выглядеть такой подавленной?

Я выскакиваю из своего кабинета, прежде чем успеваю собраться с мыслями, и огибаю бассейн неровными шагами.

— Кто это сделал?

Я не сержусь на нее, и никогда не смог бы рассердиться, но мой крик пугает ее. Элси подпрыгивает на своем матрасе, ее рот приоткрывается, и вода брызжет ей на колени. Ткань на животе промокла и стала прозрачной.

— Что за… Таннер? Боже мой, ты здесь.

Элси смотрит на меня с широко раскрытыми глазами и бледным лицом. Я заслуживаю ее потрясения, ее осуждения, всего этого. Чего я не ожидал, так это того, что она скорчит гримасу.

— Элси!

Прежде чем я осознаю это, я уже в бассейне и, будучи полностью одетым, пробираюсь к ней.

— Не плачь, милая девочка. Расскажи мне, кто тебя расстроил. Скажи, и я заставлю их заплатить.

Она громко шмыгает носом, ее щеки намокли, но когда я тянусь к ней, она отстраняется. Плывет дальше на своем матрасе, скрестив руки на груди.

— О чем ты говоришь, Таннер?

Приложив усилие я понижаю голос. Заставляю слова звучать ровно. Успокаивающе, как и хотел изначально.

— Мне нужно знать, кто тебя расстроил. Чтобы я мог все исправить.

Элси фыркает, и это звучит по-другому. Это не тот ее звонкий смех. В этом звуке чувствуется горечь.

— Тогда лучше посмотри в зеркало, Таннер. Единственный человек, который причиняет мне боль — это ты.

Она соскальзывает с матраса, и футболка развевается на воде, когда она поворачивается, чтобы уйти. Там, где ткань касается ее кожи, она прилипает к ней и становится прозрачной, но, хотя мой член твердеет, я этого почти не замечаю. Мои плечи опускаются. В груди гаснет последняя искра.

Я причинил ей боль.

Для нее это не прошло бесследно.

— Твое плечо. Этот синяк…

Я не могу подобрать слов.

Не могу выразить, как мне жаль, как это меня убивает.