– Тебе чего, баночки клубники жалко, непись грёбаный?! – взъелся мечник. – Мы полдня у тебя на огороде на коленях ползали за сраные четыре горшочка мёда. Тебе, неписю, всё равно это не надо, у тебя завтра новая вырастет.

Как это знакомо… Он думает, что лучше остальных знает, что и кому нужно, а что нет. Н остальгия, вашу данность. Я даже не успел по такому соскучиться.

– Вы сами согласились на эти условия, – ответил я непреклонно.

– Отдай ягоды, – сказал Торий через плечо товарищу.

– А я предупреждала, что от полуэльфа ты снисхождения не дождёшься, – ехидно подметила воительница, голова которой сейчас напоминала патиссон.

Алеикс поставил на прилавок банку и отказался от принадлежности банки к себе, что позволяло её взять любому без навешивания на себя ярлыка вора. Такая метка появляется у каждого в игре, кто взял не свой предмет, а его хозяин указал предмет как украденный, если не успел уйти от него больше, чем на сто шагов. Наличие специальных навыков позволяло это скрывать, чем пользовались люди, которые прокачивают персонажей с воровскими навыками. А для остальных этот ярлык означал постоянные задержки от стражи городов, недоверие со стороны неписей и настороженное отношение игроков. Вот за такие условности, снижающие градус лицемерия, я и люблю виртуальные миры. Высокое восприятие, дарованное мне эльфийским происхождением, позволило долго слышать словесные загибы в мой адрес, пока четвёрка чистоследовцев удалялась от меня в сторону таверны.

– Ты выдал им задание, соответствующее низкому уровню отношения. Есть обоснование такого выбора? – снова начала клевать Совесть.

– Они меня взбесили с самого начала своей предвзятостью и неуважением. Не люблю таких.

– Оператор вправе вкладывать в персонажа свой характер, но не слишком ли ты резок?

– С такими по-другому нельзя, им только пойди на уступки – на шею сядут, я таких повидал немало в… В ином мире, – решил я не нарушать антураж несмотря на то, что ИИ осведомлены о моём происхождении. Иначе старания учёных и инженеров по совершенствованию технологии полного погружения окажутся просто растоптанными.

– Задача оператора игротехнического персонажа – развлекать всех игроков и к каждому стараться искать подход, – с укоризной сказала Совесть. – В случае, если я или система сочтём, что твои действия нарушают нужную системе атмосферу игры, я вправе наложить наказание, которое выберу самостоятельно, или запрошу решения у системы. В случае, если система сделает вывод о том, что оператор сознательно разрушает атмосферу, наказанием может стать отключение от персонажа.

Ну, собственно, понятно. Даже на ролёвках игротехнические персонажи всегда выполняли поручения мастеров для поддержания атмосферы игры.

– Не для того ли в игру были введены операторы, чтобы сделать её более живой? – решил я прощупать почву для расширения рамок, само наличие которых мне не очень нравилось, хоть они и виделись мне логичными.

– Быть живым – значит быть агрессивным?

– Нет, это значит действовать, исходя не только из сухого расчета, но и из эмоций.

– Подобное поведение не соответствует возрасту, указанному в анкете, – сообщила ИИ безразличным тоном. – Его можно охарактеризовать как инфантильное.

– Ага, я знаю. В молодости в игрушки не наигрался, вот и отрываюсь, – решил я отбрыкаться полуправдой.

Молодость у меня была довольно насыщенная. Различных развлечений хватало. Не то чтобы в избытке, но сила эмоций от них была почти избыточная. Дофамины – страшный наркотик. Чем больше получаешь, тем больше надо. В итоге, весьма быстро настал тот момент, когда ни одно из развлечений уже и близко не могло принести того наслаждения, что раньше. Годы поисков ввели меня в депрессию и вот, компьютерные игры, пройденный мной этап, вышли на новый уровень. Виртуальная реальность. Тут я надеюсь получить то, что так и недополучил в молодости. Вот и вернулся сюда всей своей душой, чтобы с прежней безбашенностью бросаться в различные, неведомые мне ещё приключения. Чтобы я отказался год побыть в своем молодом внутреннем облике, в котором я проживал самые удивительные моменты? Мне надо стать полным имбецилом.

Ещё за последующий час я успел раздать задания по доставке трём новичкам и задания по уходу за пчёлами двум игрокам. После того, как последний из них завершил задание и получил награду, я решил отправиться в таверну. По легенде, мой персонаж ходил туда часто, да и запрета на перемещение по игровым делам у меня не было. Нет на месте нужного непися? Дык это вам не игра начала века, где каждый непись был привязан к небольшому кругу на локации. Очень нужен? Ищите или ждите, пока его кто-то обнулит, и он возродится на своём месте. Собирать в дорогу мне было нечего, да и до таверны примерно километр хода, и мы всей компанией двинули туда. Я, следом вприпрыжку хорёк, и моя Совесть, у которой своих ног не было, потому она могла лишь безвольно трястись в моей цифровой голове. Не то чтобы она была этим недовольна, но я бы не потерпел над собой такой диктатуры.

Таверной оказалось двухэтажное длинное здание, стоящее у перекрёстка. Первый этаж был полностью уставлен столиками, за некоторыми из которых сидели игроки и о чём-то беседовали, а второй этаж был полностью отведён под жилые комнаты, которые некоторые игроки арендовали для отдыха, надёжного хранения предметов или для увеселения. Ну а что, если боль в игре чувствительна, дык почему бы и не быть другим ощущениям? Это и закомплексованным в реале подросткам интересно, и взрослым, особенно тем, что или не избавились от подростковых комплексов, или живут в этой игре, как и я. По сводкам правоохранительных органов в реале, с появлением в играх полного погружения возможности сексуальных отношений, заявления об изнасиловании рассматривались как экзотика какая-то. Социологи сообщали о снижении нежелательных беременностей, медики – о резком снижении количества заболеваний, передающихся половым путём. Кстати, те экстремалы, которые выставляли уровень ощущений на сто процентов, в своих рядах имели немало игроков, которые мотивировали свой выбор как раз яркостью ощущений при сексе. Ни одной беременности в игре ещё не было, хотя есть у меня подозрение, что и это приладят, а вот заболевание в виде дебафа словить можно, разработчики не без юмора подошли к вопросу.

– Лод! Дружище! – крикнул необъятной ширины гном, стоявший за прилавком в дальнем конце зала. – Ты как, по делу или просто навестить старого ожиревшего гнома?

– Прогуляться, а заодно, может, и найти дело на свои заскучавшие уши, – решил поюморить я.

– Таких дел тут всегда полно, подходи к любому столику, гости тебе выше ушей накидают, – с улыбкой сказал гном, наливая полную кружку напитка, пахнущего мёдом с мятой, и поставил её передо мной на стойку.

– Слушай, может, подскажешь к кому обратиться тут по одному вопросу? Меня интересует битва в Варне. Мне бы некоторые подробности выяснить, – спросил я, отхлебнув лёгкого и сладенького спиртного.

– Даааа, знатная была битва. Наверно, тут с ползала так или иначе или о ней слышали, или в ней участвовали. Но одна барышня совершенно точно была в самой гуще. – Голос гнома стал несколько сальным.

– Познакомишь? – коротко спросил я.

– После того количества мёда, что от тебя принесли сегодня без оплаты, – конечно! Одна авантюристка даже денег с меня не взяла, говорит, что ты ей уже заплатил. Такая… Страшная, как говно из-под снега! Но с сиськами! – лицо гнома немного исказилось, видно от воспоминаний сего создания.

– Эбола, – напомнил я, усмехнувшись определению гнома.

– Ага, точно! – ответил гном, махнув пальцем.

– Задорная, деловитая, беззлобная, – резюмировал я и ещё отхлебнул.

– А ещё пара близняшек, детишек совсем, тоже бесплатно принесли по ящику.

– Угу. – Сказал я в кружку. – Усердные девочки.

Справа от стойки была небольшая сцена для менестрелей, и сейчас на неё выходила невысокая, плечистая и весьма мускулистая дама с никельхарпой. Надпись над ней гласила, что зовут её Кара, ни в каком клане она не состоит или скрывает эту часть информации (такое в игре возможно благодаря очень дорогим артефактам). Её белые волосы были небрежно убраны назад и собраны в хвост, но самым притягательным на её слегка квадратном лице, густо усеянном веснушками, был взгляд. Большинство отметило бы только необычный бирюзовый оттенок глаз. А для тех, кто уже встречал такой взгляд, он говорил много больше. Это был взгляд не менестреля. Она осматривала зал так, будто оценивала толпу, выискивая в ней тех, кто может на неё напасть. Она отодвинула стул в самый угол, где могла сидеть, упершись спиной в стену, села и начала настраивать свой инструмент. Громкость шума в зале уменьшилась. После недолгой подстройки она сыграла небольшое пиццикато для проверки – и инструмент запел, а после нескольких тактов его поддержал изумительный, глубокий контральто: