Она боялась услышать ответ, так как ей казалось, что она уже знает его. Энцо долго молчал, а потом, наконец, заговорил.

— У него всегда была под рукой вердианка, лекарь. Когда моя кожа была настолько сильно изранена, что представляла собой кровавое месиво, она заживляла каждый сантиметр моей кожи, чтобы Идрис мог снова причинить мне точно такую же боль. И чтобы никто ничего не узнал. Поэтому у меня нет никаких шрамов. Когда я стал сильным, я сразу же нашёл её. Я был ребёнком. Что за человек стал бы делать такое? Как можно было позволять это?

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и она заметила, что его трясёт.

— От лекаря не осталось ничего кроме пепла, когда я с ней закончил.

Он испустил глубокий вздох.

Её начали переполнять эмоции, и она сжала его руку. А затем посмотрела на него. Она поняла. Он не хотел её жалости, и не хотел, чтобы она что-то сказала, пытаясь смягчить его боль. Он просто хотел, чтобы кто-то его выслушал.

Она провела большим пальцем по его руке.

— Просто знай, — сказала она сонным голосом, — когда-нибудь твой отец умрёт из-за того, что он с тобой сделал. И мне плевать, что это измена. Мне всё равно, что он король, и что мне нужен этот союз. Однажды он почувствует всю ту боль, что причинил тебе.

— Я знаю. И это сделаю я.

Если бы Элара была в ясном уме, она бы приподняла бровь, услышав, как собственный сын угрожает изменить королю. Но вместо этого она снова легла Энцо на грудь, и его плечи расслабились.

— Теперь ты знаешь, что успокаивает меня после кошмаров. А что успокаивает тебя?

Элара провела рукой по волосам и начала жевать щёку.

— Свежий воздух, — сказала она, слегка улыбнувшись, и обведя рукой окружающее их пространство. — Чтение.

«Ты», — хотела сказать она, но проглотила слова, вертевшиеся на кончике её языка.

— Чтение, — сказал он и улыбнулся ей. — Тебе понравилась последняя подборка, которую тебе оставили?

Превозмогая изнеможение, Элара сощурила глаза, когда у неё в голове всплыло воспоминание.

— Откуда ты про неё знаешь?

— «Моё время со звездой: воспоминания». Мне показалось, что тебе это будет интересно.

Он взял книгу с низкого столика, стоявшего перед ними, открыл её и начал читать:

— Леон был самым чудесным любовником, который у меня когда-либо был.

— Боги, перестань, — застонала Элара, с трудом произнося слова.

— Я отправил её тебе после твоей встречи с ним. Подумал, что тебе захочется узнать о том, каким он был невероятным любовником, на случай, если ты решишь посетить его храм, — сказал он полным сарказма голосом.

Элара закрыла глаза и покачала головой.

— Мы все знаем, что Звёзды казнят любого, кто осмелится утверждать обратное, — проговорила она, и её веки дрогнули. — Мне достаточно было один раз взглянуть на Леона, чтобы понять: он из тех, кто любит трахаться перед зеркалом и смотреть на себя.

Из Энцо вырвался низкий смешок.

— Грязный-грязный рот.

Она легонько потянула за книгу у него в руках, и её голова закружилась.

— Попробуй лучше эту.

Она положила книгу на место и вместо неё взяла из стопки «Мифы Селестии».

Энцо удивлённо посмотрел на неё.

— Это одна из моих любимых книг.

— В нас больше общего, чем тебе кажется, — ответила она, после чего тихо вздохнула и уткнулась лицом в его шею.

Его запах был таким успокаивающим — мыло с бергамотом и пьянящий запах амбры. Он замер. И его рука продолжила осторожно водить кругами по её спине так, словно он боялся сдвинуться и испортить момент. Мерисса вернулась почти неслышно и поставила чайник на маленький столик. Ещё раз взглянув на них в нерешительности, она слегка улыбнулась и снова вышла.

— Спасибо, — сказал он ей одними губами, когда Элара закрыла глаза.

Перевернув страницу большим пальцем, он откашлялся и начал читать:

— Ночные призраки Астерии. Когда-то давно в землях, которые сейчас называют Астерией, родилась Тьма. Всё на свете появлялось из неё, и возвращалось к ней. И однажды из неё родилось существо, которое назвали Ночным призраком. Он был похож на небольшое тёмное пятно нашей собственной тени или на узор на стене детской…

Он замолчал и посмотрел на Элару, которая улыбалась у него на груди.

— Ты ведь из тёмных? — спросил он, усмехнувшись.

— Призраки очень дружелюбные, — тихонько сказала она. — Мы оставляем для них еду и разные сладости в канун Хэлловея. Это моё любимое время в году, когда призраки защищают дома.

— Хм-м, — он кивнул. — Расскажи мне что-нибудь ещё.

Она пожевала щеку.

— Когда мы были маленькими, нам рассказывали истории про монстров. Ну… их можно так назвать. Это призраки, которые защищают наши земли. Крылатые львы, ревущие в небе Гелиоса. Ледяные духи Светы.

Она посмотрела на него из-под ресниц и заметила, что он тоже на неё смотрит.

— Змеи в Беззвёздном море, — продолжала она. — Огромные существа, на которых можно покататься, если тебе удастся их поймать.

— Тебе удавалось?

— Один раз, — она слабо улыбнулась. — Мне и…

Мир у неё перед глазами поплыл.

— Мне и… моей лучшей подруге.

Она недоуменно нахмурилась. Она не могла вспомнить её имя, хотя оно вертелось у неё на языке.

— Софии? — нежно спросил Энцо.

Что-то красное возникло у неё перед глазами; лезвие, перерезанное горло, зияющая рана, сцена, обтянутая бархатом. Она дёрнулась, как будто её ударили.

— Прости, прости, — начал нашептывать голос где-то вдалеке, и она ухватилась за него, жадно глотая ртом воздух.

Когда она снова пришла в себя, Энцо крепко сжимал её, а в его глазах отразилось беспокойство.

— Нет, я должна, — она стиснула зубы, превозмогая боль в своём сознании. — Я должна чувствовать. Я не могу больше плавать во всём этом.

Он крепко её обнял и перевернул страницу.

— Тогда давай почитаем. И обещаю, что завтра я помогу тебе выбраться из всего этого.

Она кивнула, и Энцо нежно прижал её к себе.

— Спасибо, — проговорила она, в то время как лекарство уже начало убаюкивать её.

— За что? — тихонько спросил он.

— За то, что поделился частью себя.

Она была уже между мирами, когда он, наконец, тихо ей ответил:

— Тебе принадлежит гораздо больше, чем мне хотелось бы признавать.

Глава 33

Когда Элара снова проснулась, она уже не кричала. За её веками сиял Свет, и она решила проверить границы своего сознания. Темнота была на месте, воспоминания не беспокоили её, но там было также что-то ещё.

Золото.

Она открыла глаза и посмотрела на Энцо, который всё ещё спал, обхватив её своими мускулистыми руками. Книга теперь лежала на столе. Утро было тихим, и она пристально рассмотрела Энцо, чего не осмеливалась делать, когда он бодрствовал. Её сердце громко застучало, и, разглядывая его, она испытала одну единственную эмоцию. Чувство вины.

У него под глазами залегли тени, и она снова ощутила укол незнакомого чувства, но позволила себе испытать его. Он, должно быть, сидел на том стуле возле её кровати каждую ночь, и просыпался, если просыпалась она. Она оглядела его чёрные как смоль ресницы, которые касались щёк, и лоб, который разгладился во сне. Она слегка коснулась веснушки под его глазом и легонько провела пальцем вниз до другой веснушки, а затем до веснушки под другим его глазом. Нарисовав таким образом своё собственное созвездие, она переместилась к его челюсти и провела по её гладкому изгибу, после чего остановилась над полными губами. Увидев, что золотой глаз Энцо приоткрылся, она подпрыгнула.

— Доброе утро, — пробормотал он, глядя на неё.

— Доброе, — ответила она.

— Сегодня не было никаких снов?

— Вообще никаких.

Его лицо расслабилось, и он осторожно поднял её на руки.

— Вообще-то я могу ходить.

Она шлёпнула его по руке, и он аккуратно опустил её на пол.