Когда она приходила в ясное сознание, она едва ли что-то чувствовала. Вместо этого её окутывали тени, и тогда её кормили супом и подносили воду к её потрескавшимся губам. А затем было нежное прикосновение и снова темнота. Так продолжалось несколько недель после её спасения, но всё изменилось однажды ночью.

Она, как всегда, проснулась в панике и мокрая от пота. Начав дико озираться, она заметила, что Энцо проснулся. Его волосы были растрёпаны, так как он спал на стуле, подперев голову рукой. Он подошёл к ней, как и в предыдущие ночи, а затем вошла женщина-лекарь. Элара равнодушно отметила, что в его глазах что-то изменилось. Он подошёл к лекарю, и начался напряжённый разговор. Она услышала взволнованный тон лекаря, который проник в её сознание сквозь паутину кошмаров.

— Придётся… подавить её сознание.

— Хватит… накачивать её… лекарствами, — почти зарычал Энцо.

— Я служу королю.

А затем — напряженная тишина.

— Тогда отдай их мне… силой открывать ей рот, точно она какое-то, мать его, животное.

Элара почувствовала, как нежные руки взяли её за подбородок, и чей-то большой палец прошёлся по её щеке.

— Открой рот, Элара.

Она подчинилась, почувствовала каплю на языке и услышала, как тихо закрылась дверь.

Энцо аккуратно поднял её и повёл по комнате к открытым дверям, ведущим на террасу. Он сел вместе с ней на диван, усадив Элару себе на колено, и завернул их обоих в одеяло.

— Тебе нужен свежий воздух, — сказал он глухо.

Она молча посмотрела на него, всё ещё пребывая в тумане.

— Прости, — вздохнул он, гладя её по волосам. — Я просто не могу смотреть на тебя, когда тебе так больно. А они только и делают, что накачивают тебя сонным зельем.

Звуки и всё вокруг казалось ей таким далёким. Лекарство потекло по её телу, и Эларе стало очень тепло и приятно. Она попыталась сосредоточиться на его словах, но, в итоге, сдалась, прильнула к его груди и стала слушать мерное биение его сердца. Как вдруг раздался стук в дверь, от которого она подпрыгнула. В дверях показалась чья-то голова. Это была Мерисса, которая посмотрела на них сонными обеспокоенными глазами.

— Она в порядке? — прошептала Мерисса, заходя на веранду.

Если она и заметила их интимную позу, то ничего не сказала.

— Всего лишь кошмар, — проговорил Энцо. — Не могла бы ты принести нам чай с ромашкой, Мерисса?

Она кивнула.

— Конечно.

Элара проигнорировала её, так как в данный момент её сознание отчаянно пыталось закрыть дверь, за которой вопили кошмары, пытавшиеся прорваться к ней. В моменты таких сражений она не видела ничего вокруг, а её глаза становились пустыми. А затем темнота побеждала, захлопнув дверь.

Она моргнула и сдвинулась, чтобы посмотреть на Энцо. Он гладил её по волосам, убаюкивая.

— Тебе надо очнуться. Начать чувствовать. Тебе нельзя оставаться в ловушке этого, — он обвёл рукой пространство вокруг неё, — тумана.

— Кошмары, — тихо сказала она.

Это было первое слово, которое она произнесла за последние пару недель.

— Просто темнота, а затем я всегда просыпаюсь из-за кошмаров.

— Ты хочешь об этом поговорить?

Она нахмурилась и покачала головой. Её мысли тут же улетучились, точно грозовые облака, которые прогнал ветер. Она была не в силах удерживать свои воспоминания

— Проговаривание помогает, — сказал он, откашлявшись. — Когда у меня бывают кошмары, я выхожу на балкон и проговариваю их вслух.

Он тихонько рассмеялся.

— Знаю, я похож на сумасшедшего. Но мне всегда казалось, что где-то там кто-то слышит меня. И я рассказывал ему обо всех своих страхах и боли до тех пор, пока они не покидали моё тело.

— Я забыла, что у тебя они тоже бывают, — тихо сказала она.

Он улыбнулся ей кривоватой улыбкой.

— О, принцесса, ты не знаешь и половины.

— Расскажи мне.

Он с опаской посмотрел на неё.

— Я не хочу ещё больше тебя расстраивать.

В её сознании, среди кромешной тьмы, зажглась крошечная вспышка надежды.

— Ты меня не расстроишь. Мне это поможет.

Он вздохнул и ещё крепче сжал её, а затем посмотрел на небо.

— В качестве оплаты Канции я должен был показать ей источник своей самой страшной боли. Мой отец… жестокий человек. Его нельзя назвать нормальным отцом.

Энцо сухо рассмеялся.

— В детстве, когда я видел, как Лео, или Изра, или кто-то из моих друзей веселятся как обычные дети, я всегда задавался вопросом, заслуживаю ли я этого.

Между ними растянулась долгая тишина, так как Энцо потерялся в своих мыслях.

— Заслуживаешь чего? — тихо спросила Элара.

Слушая его, она пыталась сосредоточиться хоть на чем-то в этом море пустоты. Она терпеливо подождала, пока он подберёт слова. Глубоко вздохнув, Энцо наконец ответил.

— Мой отец издевался надо мной так, что это заставило бы разрыдаться даже мёртвого. Думаю, что он винил меня в смерти матери. Я был обузой для него. Вечно кричащим ребенком, за которым было некому присмотреть. Он возненавидел меня в тот самый момент, когда я родился. И когда он узнал, что я обладаю всеми Тремя дарами, это стало моим проклятием, а не благословением. Начались бесконечные часы тренировок. И в возрасте пяти лет, когда я едва ли мог воспроизвести даже вспышку, он хлестал меня своим Светом. Бил меня до тех пор, пока мне не удавалось воссоздать хоть немного света на кончиках пальцев. И тогда боль отступала. Когда мне было шесть, я нашёл рассветную птицу со сломанным крылом. Я забрал её к себе и попытался вылечить. Отец увидел меня с птицей, и приказал мне убить её. Когда я отказался, он выжег на моей спине четыре буквы — «трус». А затем заставил меня смотреть на то, как он сломал птице шею.

Элара услышала гул в ушах. Что-то начало пробиваться сквозь её оцепенение.

— Я помню, как однажды… мне было где-то восемь… он отхлестал меня, как никогда прежде. Я потерял сознание. Я слышал, как лоскуты моей кожи колышутся на ветру. Вот как сильно он меня выпорол.

— Твой кошмар, — прошептала она. — В который я проникла.

Он долго смотрел на неё.

— Да. От которого ты меня спасла, — сказал, наконец, он и провёл рукой по волосам.

— Ночью после порки я лежал на кровати и рыдал. И я молился, но только не Звёздам — ведь, как мы знаем, они нас не слушают. И тогда мне показалось, что меня кто-то услышал. В ту ночь я уснул, и мне приснилось, что меня навестил ангел. Я мало что помню, но когда я проснулся, то впервые почувствовал себя в безопасности. Почувствовал себя сильным. Поэтому я терпел издевательства своего отца до тех пор, пока не научился владеть каждым из своих даров так, что стал представлять для него угрозу. Каждую ночь я выходил на улицу и разговаривал с этой невидимой силой, убедив себя в том, что она существует.

Голос Энцо был спокойным и уверенным, словно он не раз уже рассказывал эту историю у себя в голове. Элара развернулась и посмотрела в его золотые глаза, которые сделались бледными и неотрывно смотрели куда-то вдаль.

— Вот почему я увидела тебя в ту ночь на балконе. Ты разговаривал.

Он кивнул.

— Ночь успокаивает. Раньше мне нравилось высовываться из окна и наблюдать за тем, как всё оживало, когда Свет исчезал, — призналась она. — Я замечала… как люди становились самими собой в темноте. У нас был огромный сад, засаженный сумеречными персиками.

Перед глазами у неё слегка поплыло, но она смогла сосредоточиться на воспоминании.

— И я наблюдала за тем, как влюблённые тайно встречались под покровом ночи. Это были придворные, которые находились в браке по расчёту и не могли быть вместе со своими возлюбленными. Например, знатные дамы, которым было запрещено встречаться с конюхами. Мне казалось таким романтичным доверять ночи свои секреты. У меня они тоже были.

Наступила комфортная тишина, и Энцо продолжил гладить её по волосам.

— Что произошло с твоими шрамами? — прошептала она, наконец, вспомнив о тех словах, что он сказал, когда она сравнила Энцо с его отцом.