— Нет, она не отвергла меня. Не сразу. — Я провожу рукой по лицу. — Она спросила меня, не я ли послал адвокатов восемь лет назад.

Он дергает руль, и машина вылетает на соседнюю полосу.

К нам приближается машина, сигналя как сумасшедшая.

— Хиллс!

Он управляет автомобилем, его грудь вздымается. Ударив по тормозам, он бросает взгляд на меня. — Что ты сказал?

— Что я мог на это сказать? — Я грубо расстегиваю верхнюю пуговицу своей рубашки. — Я не мог в этом признаться.

Он чертыхается себе под нос.

У меня все внутри переворачивается.

Мудак.

Да, я заслуживаю этого ярлыка.

— Может быть, тебе стоит порвать с ней.

Мои глаза резко сужаются.

Хиллс поднимает руку. — Подумай об этом. Ты всегда будешь нервничать из-за того, что она узнает. Ты никогда не будешь счастлив, ходя на цыпочках вокруг бомбы, которая может взорваться в любую минуту. Лучше сократить свои потери и найти кого-нибудь другого.

Это невозможно.

Если бы я мог так легко жить дальше от Дон, я бы вообще не позволил ей узнать о своих чувствах. Она подкралась ко мне, когда я отвернулся. Проникла мне под кожу прежде, чем я смог выстроить защиту от нее.

Бросить ее — это не вариант.

— Нет. — Я сжимаю пальцы в кулаки. — Это не сработает. — Глубоко вдыхая, я позволяю своему разуму настроиться на комфортный ритм решения проблем. Я много лет управлял Stinton Group. Когда ты управляешь огромным конгломератом, не бывает такого понятия, как плавное плавание. Я справлялся со всем, что попадалось мне на пути. Этот ничем не отличается. Зажмурив глаза, я бормочу: — Я собираюсь рассказать ей.

Хиллс выгибает обе брови. — Ты?

— Но не сейчас. — Я расслабляю пальцы. — Я собираюсь показать ей, кто я. Показать ей, что она и Бет — все для меня. Что им нечего меня бояться. Когда я смогу убедить ее, что она может мне доверять, — я вздергиваю подбородок, — тогда я ей скажу.

Хиллс усмехается. — Звучит как ужасный план.

Возможно, так оно и есть.

Но это единственное, что у меня есть.

Я не сплю той ночью.

У меня внутри все сжимается от чувства вины, когда я получаю сообщение с пожеланием спокойной ночи от Дон.

Когда беспокойство преследует меня во сне, я встаю и начинаю обдумывать все, что собираюсь сделать для нее.

К трем часам ночи у меня есть электронная таблица, график проекта и электронное письмо моему бухгалтеру.

К четырем утра я уже в спортзале, беру гантели и пытаюсь убедить себя, что солгать до рассвета точно получится.

В половине шестого я стою у самого известного кафе в городе, ожидая, когда откроются двери, чтобы купить круассаны Дон и Бет и обжигающе горячие штрудели.

В шесть я оставляю завтрак у их двери и отправляю Дон сообщение.

Ей не понравился великолепный завтрак от шеф-повара Эймсли.

Прекрасно.

Но она не может отказаться от домашней еды, которая стоит около пятнадцати долларов.

Рано утром у меня назначена встреча с советом директоров Stinton Investment, так что до обеда у меня нет свободной минутки.

— Хиллс, — я вхожу в свой офис и беру ключи, — у Дон сегодня какие-нибудь повышения?

— Предполагается, что она будет делать фотосессию для этого роскошного бренда toolbox. После этого она будет в шоу Шейна Джонсона Гараж.

— Идеально. — Я беру ключи и прохожу мимо него.

Хиллс останавливает меня жестом руки. — Макс, у меня действительно нехорошее предчувствие по этому поводу.

— Она об этом не узнает”

— Она отвлекает. И является обузой. Если правление узнает, что вы двое вместею…

— Нет никаких правил, запрещающих мне встречаться с Дон.

— Дело не в том, что ты встречаешься с ней. Дело в том, как они попытаются разорвать ее на части, если узнают, как много она для тебя значит. У Дон есть дочь. Это значит, что у нее действительно большая слабость.

— Моя племянница — не слабость.

— Любой, кого ты так сильно любишь, — это слабость. — Он бросает на меня острый взгляд.

— Просто выйди и скажи это, Хиллс. Танцы вокруг да около никогда не были твоей сильной стороной.

— Прекрасно. — Он сплевывает. — Послушай, все это начинает напоминать игру в дженгу, и все это вот-вот рухнет.

— У меня все под контролем.

— Черта с два это так! Я никогда не видел, чтобы ты так себя вел, Стинтон. Ты одержим этой женщиной. Она распоряжается твоей жизнью, и это заметно. Ты не мыслишь рационально. Ты в отчаянии. Это на тебя не похоже. Ты не сомневаешься в себе. Ты врываешься. Ты делаешь это. Ты уходишь без извинений. То, что ты так себя ведешь, беспокоит меня. Это только вопрос времени, когда ты совершишь ошибку.

— Я ценю твою заботу, Хиллс, но я планирую пригласить Дон и Stinton Group. Я не откажусь ни от одного из них. Так что расслабься.

— Как я могу расслабиться, когда у тебя даже нет достойного плана? — Хиллс бормочет.

В его словах есть смысл.

Но я никогда в этом не признаюсь.

Я отгоняю его в сторону и направляюсь на фотосессию Дон, потому что мне нужно ее увидеть. Мне это нужно, как воздух.

Джефферсон там, в стороне. Поскольку он неравнодушен к Дон, я поручил ему сопровождать ее на эти мероприятия. Я знаю, что он присмотрит за ней, если она попадет в опасное положение. Хотя мне не нравится, как он смотрит на нее, он не сделал ничего предосудительного, поэтому я пока не упоминал об этом.

— Мистер Стинтон. — Джефферсон поднимает удивленный взгляд. — Что вы здесь делаете?

— Просто проверяю.

Режиссер бросает на меня быстрый взгляд, а затем отступает. — Стинтон, чему мы обязаны оказанным удовольствием?

— Я здесь не для того, чтобы прерывать. — Я машу Дон, которая, прищурившись, смотрит в мою сторону. Я жестом указываю ей. — Продолжай.

Она закатывает глаза.

Видя такое отношение, я улыбаюсь. Мой взгляд скользит по ней, пока продолжается фотосессия. На ней наполовину надет джемпер. Руки обвиты вокруг талии вместе с клетчатым жакетом. Ее топ — облегающий белый жилет, подчеркивающий ее изгибы. Кудрявый хвост колышется при каждом взмахе головы.

Она — видение.

Я вцепляюсь пальцами в спинку стула, наблюдая, как она работает перед камерой, и поражаясь тому, насколько естественно она позирует.

Когда фотограф останавливается, чтобы освежить съемку, я замечаю, как Дон дотрагивается до горла и слегка кашляет.

Мои брови сходятся на переносице, и я хмурюсь. — Она хочет пить.

Никто меня не слышит.

Я повышаю голос. — Кто-нибудь, принесите ей воды.

Члены команды останавливаются и пялятся на меня.

Дон тоже.

На ее лице появляется замешательство.

— Эй! Принеси ей воды! — Режиссер кричит, указывая на одного из членов съемочной группы.

Секунду спустя кто-то пролетает через комнату и протягивает Дон бутылку воды.

Она принимает это, опустив голову, а затем посылает мне раздраженный взгляд, который, кажется, говорит что с тобой?

Я указываю подбородком в ее сторону, что ты собираешься с этим делать?

Режиссер смотрит на меня. — Мы можем начинать, мистер Стинтон?

Я киваю. Складываю руки на груди. Пристально наблюдаю за Дон, пока не закончится съемка.

Когда все закончено, она бросает на меня мрачный взгляд, а затем достает свой телефон.

Секундой позже я получаю сообщение.

ДОН: Перестань так на меня пялиться.

Я: Как?

ДОН: Как будто ты собираешься откусить голову любому, кто заговорит со мной.

Я поднимаю на нее взгляд.

Одними губами она произносит: — Расслабься.

Тепло разливается в моей груди. Вот так, в долбаную секунду, она щелкает выключателем.

Вся тревога, все напряжение, стеснение в моей груди — это проходит.

Она — противоядие от всего этого яда. Что, черт возьми, я буду без нее делать?

Мой телефон пингует с сообщением.

ДОН: Что ты делаешь после этого?

Я собираюсь ответить ей, когда экран становится зеленым, и значок телефона начинает танцевать передо мной.