Мимо маршировали колонны пехоты, скрипели проезжающие повозки, скакали кавалеристы, а я стоял и не двигался с места, глядя на спор капитана с моими следователями. Кажется, офицер не удовольствовался словами чиновников, а требовал письменных распоряжений. Я же стоял в пыли, пеший, с непокрытой головой, жалкий и беспомощный, не способный даже к побегу, как кролик перед удавом.

Мимо проехали последние обозы, среди которых, кстати, я заметил бывших коллег по учебному цеху. Они тоже поглядели на меня, тоже узнали и начали что-то кричать, махая руками. В шуме и грохоте телег их не было слышно, но я вполне справедливо полагал, что они явно не отвешивали комплименты в мой адрес.

Бобриков примчался, наконец, с листом бумаги, на котором наверняка теперь имелось письменное распоряжение насчет моей казни. Капитан прочитал бумагу, кивнул и вместе с пятеркой стрелков направился ко мне. Я сглотнул слюну и постарался не свалиться в обморок.

Мда, когда я во второй раз отправился в прошлое на проклятом кешином Э-приборе, то меньше всего рассчитывал оказаться перед ружьями расстрельной команды и смотреть в беспощадные глаза солдат, которым велено убить меня, как бешеного пса. Даже теперь, находясь на волоске от смерти, я не мог поверить в происходящее. Неужели я и вправду погибну здесь, в чистом поле, за тридевять земель и два столетия от родного дома?

– Пли! – распорядился капитан и солдаты дернули спусковые крючки.

Я невольно зажмурился, но вместо выстрелов услышал только сухие щелчки. Сердце перестало биться, а потом с робкой надеждой застучало вновь. Я открыл глаза и увидел, что солдаты сконфуженно ковыряются в ружьях.

– Приношу глубочайшие извинения, сударь, – сказал покрасневший капитан. – Произошла осечка, ружья забиты порохом.

– Э, ничего страшного, – великодушно пролепетал я. – Не беспокойтесь, я подожду, не торопитесь.

– Хватит обмениваться любезностями! – загремел Добриков. – Прикончите этого гнусного изменника, капитан! У нас еще много других дел, нам надо ехать дальше.

Чтоб тебя молнии сожгли на месте, с ненавистью подумал я, потому как после гневной отповеди чиновника солдаты копошились с ружьями в два раза быстрее. Чтоб тебе сколопендры кишечник разодрали.

В конце концов, солдаты вроде бы вычистили дула своих ручных орудий и снова навели их на меня. Я подумал, что неплохо было бы покаяться и прочитать молитву, но знал, что вряд ли мне дадут отсрочку. Слишком уж торопятся господа из Тайной экспедиции покончить с этим делом. Наверное, на обед опаздывают, с негодованием решил я, поглядывая на необъятные чрева моих инквизиторов.

Капитан поднял руку, готовясь дать команду. Нет, теперь я не буду закрывать глаза, лучше уж поглядеть в лицо смерти.

Это оказалось верным решением, потому что я увидел, как от войска отделился всадник и стремглав поскакал к нам. Капитан услышал топот копыт и оглянулся.

– Ну что там? – нетерпеливо закричал Бобриков. – Зачем отвлекаетесь на всякие пустяки?

Всадник подъехал к нам и осадил ржущего коня. Я с удивлением узнал в нем Стрельцова, адъютанта Суворова. Внутри меня затрепетала робкая надежда на благополучный исход дела.

– Что за самоуправство? – громко крикнул Стрельцов. – По какому основанию вы подвергаете казни сего благочинного государева служителя?

– Юноша, не лезьте в чужое дело, – ответил Добриков. – Мы представители Тайной экспедиции в сем походе и заботимся, дабы злокозненные посланцы из других держав не нанесли нам убытку.

Тогда Стрельцов сунул им свернутую в свиток бумагу.

– Сей человек никак не может быть вредителем похода, – сказал он. – И вот вам тому твердое доказательство.

– И кем же оно подписано? – с усмешкой спросил Бобриков, разворачивая бумагу. – Князем Италийским, главнокомандующим сего похода? Известно ли вам, что мы не подчиняемся его сиятельству и вольны сами решать, кого подвергать наказанию, а кого миловать?

Сидя на коне, Стрельцов тоже улыбнулся, причем весьма торжественно и злорадно.

– Нет, сей приказ подписан его императорским величеством.

Бобриков выпрямился и впился глазами в текст. Добриков подошел к нему и тоже принялся читать, заглядывая через плечо коллеги.

– Сие есть именной указ императора! – ошеломленно сказал Бобриков и поглядел на меня. – В отношении вот этого человека, которого мы хотели расстрелять.

– Что там написано, господа? – спросил капитан, все также стоя с поднятой рукой. – Мне продолжать казнь?

– Нет, ни в коем случае! – крикнул Бобриков. – Остановите процедуру, произошла ошибка!

– Сие есть доверенная особа государя! – изумленно пробормотал Добриков, продолжая читать бумагу. – Он специально придан императором к особе главнокомандующего, дабы следить за его здоровьем и обеспечить таким образом успех всего мероприятия. А тех лиц, кто осмелится чинить ему препятствия, надлежит придать аресту и выслать в колодках для учинения следствия. Откуда же нам было знать?

Мясистые лица изменились и затряслись от страха. Солдаты опустили ружья, а капитан облегченно вздохнул. Экзекуция откладывалась на неопределенное время.

– Простите великодушно, господин хороший, – попросил Добриков, обращаясь ко мне. – Не со зла мы действовали, а лишь по долгу службы.

– Ошибочка вышла, не извольте гневаться, – лебезил его напарник. – Бдительность наша тому виной, да охота поймать всех злодеев и злоумышленников престола Российского.

Я стоял и смотрел вдаль на заходящее солнце. Никогда бы не подумал, что закат бывает таким дико красивым.

– Это все Бобриков устроил! – пожаловался следователь. – Пойдем, говорит, соглядатая иноземного поймаем! Там всего делов-то, раз, два и все состряпал.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.