— Майкл, хочешь немного этого? — Даррел переключает свое внимание на одиннадцатилетнего мальчика, который кивает.

Я смотрю, как сок наполняет чашку Майкла и расплескивается по стеклянным краям. Такое чувство, что у меня внутри тоже жидкость, и я понятия не имею, почему я сейчас так взволнована.

Чтобы снова почувствовать себя нормальной, я по глупости набиваю рот жареным картофелем и потом жалею об этом. — Бвах, эээ. — Я высовываю язык. Когда все мужчины за столом, включая Даррела, выглядят немного убитыми горем, я кашляю. — Я имею в виду… пальчики оближешь.

— Дай мне попробовать. — Даррел откусывает кусочек от жареного джека, и его ресницы трепещут, как веера подводной лодки.

Бейли морщит нос, откусывая кусочек, и он рассыпается в черную пыль у него в руке.

Я беру салфетку и вытираю рот, чтобы мне больше не хотелось есть.

Майкл смеется первым, и это заставляет всех слегка подпрыгнуть. Одиннадцатилетний мальчик запрокидывает голову и хохочет так сильно, что слезы текут по его лицу.

— Это… — он задыхается, — так ужасно. Кто это приготовил?

К нему присоединяется беззаботное хихиканье Бейли. — Мы это сделали.

Губы Даррела дрожат. — Я думаю, что есть место для улучшения.

— Да, это… — Я смеюсь так сильно, что у меня болит живот. — Это один из способов взглянуть на это.

После того, как приступ хихиканья проходит, мы сжимаем бекон в кулаках, и я веду детей вверх по лестнице в их комнаты. Их реакция — это все, чего я могла желать. Бейли с разбегу подскакивает к своей кровати с рисунком животных и падает в нее, прижимая к себе мягкую игрушку.

— Ты его починила? — Бейли ахает, держа в руках новую и улучшенную игрушку-орангутанга.

— Ничего такого, с чем не справились бы маленькая иголка с ниткой. — Я ухмыляюсь. Теперь глаза обезьянки блестят и настороженны. Он больше не выглядит так, будто флиртует со мной.

Когда приходит время показывать Майклу его комнату, я веду мальчиков через смежную ванную и ловлю в зеркале восхищенный взгляд Даррела.

Совершенно верно. Я настолько хороша, Гастингс. Не забывай об этом.

Майкл ничего не говорит, когда видит свою комнату, но ему и не нужно. Его глаза занимают больше половины лица, и он смотрит на все эти мелочи — подушки с символикой Бэтмена, фигурки и футляр для фотографий — с отвисшей челюстью.

Стены в черно-желтой тематике — идеальный баланс унылого и яркого. Кроме того, это тот дизайн, который может развиваться вместе с ним в подростковом возрасте, не чувствуя себя мультяшным.

— Это действительно красиво, Санни, — говорит Даррел, как будто удивлен.

Я уверена, ты счастлив, что теперь я не буду тебе мешать. — Спасибо, — отвечаю я вместо этого. Не нужно показывать свою мелочную сторону перед мальчиками.

— Спасибо. — Майкл бросает на меня многозначительный взгляд. Как будто он не уверен, что чувствует, но чувства хорошие.

— Не за что. — Я сжимаю его плечо.

Бейли ревет и мчится в свою спальню через примыкающую ванную. — Это так круто!

— Это будет весело, — саркастически ворчит Майкл, но его губы растягиваются в улыбке, которую он не может контролировать.

— Хорошо, приятель. — Даррел хватает Бейли и поднимает его на руки. — Тебе нужно собираться в школу.

— Уже? — Бейли надувает губы.

— То, что у тебя есть полдня, еще не значит, что ты должен им воспользоваться.

— Буу! — Зову я.

— Да, буу! — Кричит Бейли.

Даррел бросает на меня тяжелый взгляд. Это раздраженный, не могла бы ты просто помолчать, взгляд, который я привыкла получать от него. — Санни, ты можешь не поощрять детей прогуливать школу?

— Это не прогул школы, если у них есть разрешение, — возражаю я.

— То, что она сказала, — Бейли указывает на меня.

Даррел качает головой. — Бейли, Майкл, собирайтесь в школу. — Его зеленые глаза останавливаются на мне. — И ты.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, а в животе разливается тепло. — А как же я?

— Подожди меня. Я отвезу тебя домой.

— У меня есть своя машина, — резко отвечаю я. Его зовут Даррел Хастингс, и он великолепен, отлично ладит со своими двумя мальчиками, а его рычащий голос творит сумасшедшие вещи у меня внутри. Мне нужно быть резкой прямо сейчас, потому что альтернатива вызывает тошноту.

Даррел слегка прищуривает глаза. — Я отвезу тебя домой.

— Почему ты такой…

— Я не хочу, чтобы ты вела машину, пока ты вымотана. — В его голосе звучит мука. Как и в его глазах. — Это опасно.

Приходит тяжелое осознание. Он думает о несчастном случае с Клэр.

Я смотрю ему в глаза и взвешиваю свои варианты. Я должна поспорить. Я должна точно сказать ему, где он может получать свои грубые, лающие приказы.

Вместо этого я запускаю пальцы в карманы джинсов и выплевываю: — Хорошо.

ГЛАВА 10

ТРЕТИЙ ПОВОРОТ

ДАРРЕЛ

Санни Кетцаль не помнит, как разбудила меня прошлой ночью.

И это было бы прекрасно, если бы этим утром она не была ко мне в десять раз холоднее, чем тогда, когда расстегивала мою рубашку в постели.

Я не знаю, почему она так настороже. Она хмурится, когда я встречаюсь с ней взглядом, и отскакивает назад, как норовистая лошадь, когда наши пальцы случайно соприкасаются по пути к открытию дверцы машины.

— Я справлюсь, — ворчит она, отталкивая меня в сторону, чтобы усадить Бейли на заднее сиденье. Мягким голосом она воркует ему: — Осторожно, милый. Давай пристегнем тебя.

Я наблюдаю, как она суетится вокруг Бейли, отводя взгляд от ее маленькой, персиковой попки, которая торчит передо мной и умоляет слегка шлепнуть. Веди себя прилично, Даррел.

То, что я согласился позволить иррациональной стороне меня — стороне, которая принадлежит только Санни Кетцаль, — иметь некоторую свободу, не означает, что я дал ей свободу разгуливать.

В этом процессе есть этапы. Лестница приоритетов, если хотите. Эти задания нужно проверить, прежде чем я смогу ходить и чувствовать идеальный зад Санни Кетцаля.

Первое, что стоит в списке, — это сказать Санни, что у меня есть к ней чувства. Задача, которую она чрезвычайно усложняет, когда с хмыканьем проносится мимо меня, садится на переднее сиденье и захлопывает дверцу.

Я забираюсь на водительское сиденье, пытаясь понять, чем я ее расстроил. У нас был хороший завтрак, не так ли? Что ж, ‘хороший’ было относительным. В приготовленном нами с мальчиками блюде не было абсолютно ничего аппетитного. Честно говоря, лимонад Майкла тоже был отвратительным.

Но мы посмеялись над этим.

Все было хорошо.

Я ломаю голову в поисках ответа. Возможно, я был немного чересчур настойчив, когда настоял на том, чтобы отвезти ее домой? Грубый тон — абсолютно худший способ завоевать уважение людей. Я говорил Алистеру это миллион раз. Не то чтобы он меня слушал. Мой шурин все еще отдает приказы своим сотрудникам, хотя Кения всегда рядом, чтобы поправить его, если он переступит черту.

Может быть, если я извинюсь перед Санни, у нее улучшится настроение, и я смогу объявить о своих намерениях. Я поворачиваюсь к ней, оценивая свои шансы на успех.

Санни постукивает ногой по коврику на полу. Рычание, которое она посылает в мою сторону, является предупреждением.

Я прочищаю горло и быстро отвожу взгляд. Сейчас определенно неподходящее время, чтобы поразить ее признанием в любви.

— Не могу дождаться, когда расскажу друзьям о своей комнате. — Бейли визжит. В зеркало заднего вида я вижу, как он возбужденно подпрыгивает ногой. Он переоделся в чистую белую рубашку и брюки цвета хаки. Очки сползают с носа только для того, чтобы их снова водрузили на мизинец.

Он милый ребенок. Я это признаю.

Словно солнце, выглядывающее из-за облака, хмурый взгляд Санни смягчается. — Тебе следует попросить мистера Даррела назначить игровую встречу, чтобы твои друзья могли лично увидеть твою комнату.

— Игровую встречу? — Мои брови приподнимаются. Мне уже нужно поговорить с Бейли и Майклом об их аккуратности — или ее отсутствии. За все годы, что я живу один, у меня никогда не было скопления посуды в посудомоечной машине, беспорядка в гостиной или одежды, выброшенной прямо из корзины. Мысль о том, что мальчишки размножатся и обрушатся на мой фермерский дом, чтобы посеять хаос…