Оглядевшись, я выбрал такое место, откуда мне было одновременно хорошо видна как дверь, так и мозаика с алтарем, сунул горящий факел в паз на стене, а сам сел на пол, держа трофейное оружие под правой рукой, а малявку удерживая левой — не доверял я здесь ее благоразумию!

Малявка попыталась убрать мою руку и встать.

— А откуда ты знаешь, что чудовище меня съест? Может, оно не голодное и не будет? Я только быстро цветок поглажу и все!

Правильно не доверял.

— Видишь стол рядом с картиной? Его специально поставили, чтобы чудовище на нем ело маленьких девочек. Оно всегда просыпается очень голодным.

Ну хоть теперь проняло? Судя по испуганному писку, вроде да, но надолго ли?

— Ночь сейчас, — сказал я. — Спи лучше.

Мои немногочисленные познания о воспитании детей включали тот факт, что им ночью нужно спать, иначе они становятся капризными и вредными.

— Ладно, — согласилась малявка. — Только спой мне песенку.

— Песенку⁈ — это было последнее, что я ожидал услышать.

— Ну колыбельную. Ты что, не знаешь? Она начинается вот так — Баю-баюшки-баю.

— Баю-баюшки-баю, — произнес я с сомнением. — А что дальше?

— Не помню, — малявка завозилась, устраиваясь поудобнее. — Что-нибудь успокаивающее, чтобы я спала хорошо.

Колыбельную… успокаивающую… для хорошего сна…

Мой взгляд скользнул по мозаике — пустые глазницы черепа в щупальце Бесформенного бога смотрели на меня особенно пристально. Я откашлялся, вспоминая мотив какой-нибудь песни из тех, что слышал в Броннине, достаточно мелодичной и медленной, чтобы сойти за колыбельную, и попытался сымпровизировать:

Баю-баюшки-баю,

Всех твоих врагов убью,

Черепа их принесу.

Малявка тихо хихикнула и одобрила:

— Хорошая песенка.

— Спи давай, — велел я и после паузы продолжил:

Баю-баюшки-баю,

Всех твоих врагов убью,

Кости их перемелю…

…

Примерно на шестом импровизированном куплете малявка заснула.

Сам я спать не собирался — не то место. Да не особо и хотелось — взгляд многочисленных глаз Бесформенного бога сейчас, когда я остался единственным бодрствующим человеком, давил почти физически. Пока малявка отвлекала, я и не замечал, насколько живыми они выглядят. Для глаз так слишком живыми. Даже, я бы сказал, оживленными…

Я заморгал, потом на несколько секунд зажмурился, но это не помогло — многочисленные глаза демонического бога так и продолжали передвигаться по его щупальцам, будто не знали, что, во-первых, они нарисованные, а во-вторых, что глазам положено сидеть в глазницах, а не ползать туда-сюда на крохотных паучьих ножках.

Некоторое время я наблюдал за их хаотичным движением, потом мысленно пожал плечами — ну глаза на картинке, ну двигаются. Может, так оно и надо? В конце концов, что я знал об особенностях изображений демонических богов?

Больше ничего внутри святилища не происходило, и мои мысли перешли на ближайшее будущее. Как я понял, ночи в Городе Мертвых были куда опасней дневного времени, так что с рассветом можно будет попытаться отсюда убраться.

Не знаю, сколько я так просидел, от нечего делать время от времени подсчитывая количество ползающих глаз — цифры, кстати, каждый раз различались — когда малявка зашевелилась, а потом с воплем очнулась и попыталась куда-то сорваться, я еле успел ее поймать.

Впрочем, попытку убежать она больше не повторяла. Наоборот, крепко в меня вцепилась.

— Что такое? — спросил я, вспоминая, как полагалось успокаивать испуганных детей. Вроде бы их следовало гладить по голове? Или я путал с чем-то другим? — Эй, малявка, что случилось-то?

На мое обращение она даже не возмутилась, только сильнее уткнулась лицом мне в грудь.

— Тени, — сказала шепотом.

— Где?

Она на мгновение оторвалась от меня, обернулась и ткнула пальцем в ближайший угол, достаточно хорошо освещенный факелом.

— Стоят, ждут. Хотят меня забрать. Страшные.

Хм, а почему я никаких теней не видел?

Взяв кнут, я, не вставая, ударил в показанном ею направлении. Кнут рассек лишь воздух.

— А сейчас? Все еще стоят?

Малявка скосила на угол взгляд, потом развернулась всем телом и осмотрела помещение.

— Они дальше отошли, к противоположной стене, — прошептала мне на ухо. — Мне кажется, они тебя бояться.

— Ну и отлично.

Честно, я был вовсе не уверен, что эти тени действительно существовали, а не были плодом ее воображения. О том, что воображение детей более живое, чем у взрослых, я уже успел узнать.

Успокоившись, малявка заснула снова, а я так и сидел, лениво продолжая изучать мозаику и ползающие по щупальцам глаза, и наблюдая, как тают в воздухе выдыхаемые мною облачка пара.

Стоп! Пара? Такое я видел лишь однажды, когда Амана заморозила в Гаргунгольме реку. Но сейчас ведь лето, откуда тут взяться снегу или льду?

Однако, лето или нет, но внутри святилища стало в разы холоднее, и даже камень пола подо мной будто превратился в лед.

Держа спящую малявку, я быстро встал на ноги — и смотрел, как по стенам и полу расползается иней, и ощущал, как все более усиливается холод.

Нет, если так пойдет дальше, мы тут просто насмерть замерзнем!

Подойдя к двери, я отодвинул засов и толкнул тяжелую створку.

Снаружи меня встретил бледно-сиреневый сумрак начала рассвета — и холод, еще более пронзительный, чем внутри святилища. Тела убитых мною монстров, так и громоздившиеся на ступенях, блестели толстой коркой льда, и такая же корка покрывала немногие оставшиеся свободными от них ступени. Воздух пах пронзительной свежестью и еще отчего-то грозой. Все поле под зиккуратом, больше не светившееся, было утыкано гигантскими острыми ледяными глыбами, под которыми кое-где смутно угадывались силуэты пришпиленных к земле неподвижных тварей.

И над всем этим, на вершине узкой ледяной колонны, вырастающий из земли, стоял демон, будто вобравший в себя потерянное полем бледно-голубое сияние. Окружающий его свет был таким ярким, что сквозь него я мог разобрать лишь силуэт, смутно похожий на человеческий. Ярче всего у демона горели глаза, а вокруг его рук плыли волны мелких огней.

Друг друга мы с демоном увидели одновременно. По крайней мере, судя по тому, что он сразу направился ко мне. По воздуху, как стражи Города Мертвых, передвигаться он, вероятно, не умел. Вместо того от его колонны к верхним ступеням зиккурата выросла ледяная дорога-лента.

С одной стороны, намерения этого нового демона я не знал и ничего откровенно враждебного он пока не делал. С другой — мне как-то не хотелось подпускать его к себе слишком близко.

Нанести удар в виде предупреждения, отбив край дороги? Или все же…

— Мама, — пискнула малявка и начала извиваться у меня в руке.

— Что «мама»? — я слегка ее встряхнул, чтобы прекратила вырываться. Если я потеряю равновесие, и мы полетим по этим обледенелым ступеням вниз, будет невесело.

— Мама! — повторила она и вытянула руки по направлению к демону.

Что⁈

Демон ускорил движение, и с каждым шагом бледно-голубое сияние вокруг него становилось все более тусклым, позволяя увидеть сперва силуэт тела — определенно человеческий и определенно женский, а потом — разобрать лицо, глаза на котором наконец перестали светиться.

Может, это был и не демон.

Может, это и впрямь была дана Далия.

Существо передо мной выглядело точно, как она. Да и малявка ее каким-то образом узнала даже в жутковатом сияющем облике. В конце концов, что я знал о том, как выглядят маги десяти камней, когда призывают всю свою мощь?

С другой стороны, после мертвых демонов-стражей, так хорошо притворявшихся людьми, я уже ни в чем не был уверен.

— Прошу прощения, дана Далия, но ближе не подходите! — я вскинул руку с кнутом в преграждающем жесте. — Сперва мне нужно убедиться, что вы — это вы.