- Продукты нынче в цене. Анархисты, будь они неладны, все тропы перекрыли. Торговый народ застремали, чуть что пулю в бок.

Воробьёв отлично понимал, что хитрый старикан попытается выжать из него по максимуму, но для себя всё же решил особо не торговаться и дать несчастному коробейнику окупить свои «непомерные» издержки.

- Сталкеры-то обычно люди зажиточные. Продали артефакт и живут. А здесь вишь какая незадача. Курьер-то, ну их компаньон, что обычно носил артефакты барыгам, сгинул. Ни слуху ни духу. Два камня на хорошие деньжищи нёс. Пропал человек. Уже как две недели...

- Так может он... того?! - Воробьёв многозначительно кивнул в сторону. - Загнал артефакты и с прибытком на «большую землю».

- Э, нет! Знавал я этого паренька! - покачал головой Лукич. - Лёнька Меренков на такие подлости не способен. Не так воспитан. Да и не мог он так с Симоном поступить. Вместе в Зону пришли, вместе артель сколотили, вместе нашли первую аномалию, из которой вытащили первый камушек. Нет! Тут дело другое. По моему разумению, подстерегли его какие-то мерзавцы и грохнули, чтобы забрать артефакты. Каким бы осторожным не был Меренков, даже ему от судьбы не уйти. Раза три спасался от смерти: как-то из гравитационной воронки вырвался, а в другой раз отбился от своры зверья, но видать в этот раз не вышло...

Они дошли до берега пруда. Остановились перед телегой. В сторонке уже стояла брезентовая палатка, рядом с которой хозяйственная старушка мостила из кирпичей камелёк. Судя по всему, престарелая чета собиралась задержаться в сталкерском лагере на неопределённое время, и всю заботу по организации быта взяла на себя бабка.

Старик стянул с телеги грязный полог, швырнул его на землю.

- У меня есть всё! - похвастался дед. - Как в хорошем супермаркете.

- А знаешь Лукич, выгребай всё самое лучшее, - взмахнул рукой Макс. - Не хочу быть дармоедом, — надо сталкерам должок отдать.

2

Как-то ненавязчиво коробейник облегчил кошелёк Макса на тридцать тысяч. Сумма несколько удивила Журналиста, но о потраченных деньгах он не жалел. В этом месте, рядом с людьми которых почти не знал, он вдруг почувствовал себя в абсолютной безопасности, и это чувство пробудило в нём какое-то радостное умиротворение. Захотелось сделать что-то хорошее, поделится что ли с другими своей радостью.

А как обрадовался Лукич со Светкой, когда он не торгуясь «отмотал» от своего рулона шесть пятитысячных купюр.

Вдвоём с бабкой Лукич быстро опустошил лежавшие в тележке коробки и перенёс провиант в полумрак гаража. Здесь и прохладно и безопасно.

- Подтягивайся и ты с женой вечерком, - сказал Макс.

Отвязаться от назойливого стариковского внимания оказалось не так-то просто. Лукич ни в какую не хотел оставлять Воробьёва в покое и непрерывно атаковал его мозг огромным количеством бесполезной и противоречивой информации. Но Макс сказал, что ему нужно потолковать с Симоном и быстро ретировался.

Убедившись, что старик не поплёлся следом, Воробьёв отыскал спокойное местечко на берегу пруда и устроился под раскидистыми ветвями ивы.

«Вот же чёрт старый, все уши прожужжал про свою торговлю», - ухмыляясь, подумал Макс.

У воды было прохладно. Этот холодок напоминал о грядущих переменах погоды, когда подуют ветры и начнут лить дожди. И всё же Макс чувствовал себя великолепно. Он словно бы обновился. Физически. Эмоционально. Ничего не болело, ничего не угнетало — даже не верилось, что неделю назад его мозг разрывали тревожащие воображение мысли, а тело давало слабину при самых посредственных нагрузках.

Он посмотрел на пруд и заметил на другой стороне небольшой плот. На нём, бок о бок как куры на насесте, сидели Миша Трезвон и Кимка Шухов. Судя по торчащим в стороны удочкам, оболтусы рыбачили, но делали это с каким-то несвойственным рыбалке легкомыслием. Громко разговаривали, ёрзали и раскачивали утлый плот, который безбожно гнал мутную волну. Трезвон и вовсе периодически переходил на крик и злобно взмахивал свободной рукой. Со своего места Макс не слышал, о чём спорили два сталкера, но закончился этот спор до банального глупо, — плот опрокинулся и оба хорошенько выкупались.

- Болваны! - с ухмылкой прошептал Макс. - Кто ж так рыбачит?

На зелёной воде пруда золотом играли солнечные блики, резвилась рыба, слышался разноголосый хор амфибий. Картина идиллическая, и даже не хотелось верить, что где-то за пределами этого мирка процветает кровожадный мир Зоны.

Воробьёв поёжился и посмотрел на высоченные ивы на дальнем берегу пруда. С них мохнатыми белесыми мочалками свисали настоящие копны мха, в которых копошились какие-то птички. Поблескивали разорванные ветром и недавним дождём кружева паутины, покрывавшие ветви-хлысты. Тихо поскрипывали старые заскорузлые стволы.

За деревьями в сырой прохладе виднелась замшелая кирпичная стена, а уже за ней суровой громадой возвышался ещё один заводской корпус.

Звякнуло оцинкованное ведро выброшенное Трезвоном на берег, выругался выползающий из воды Кимка Шухов. Один за другим, словно два неповоротливых гуся, оболтусы вышли из воды и, проломившись сквозь заросли камыша, скрылись среди деревьев.

3

Макс пролистал тетрадь до конца и отметил, что последние двадцать страниц пусты. Бывший владелец закончить её так и не успел. Последняя запись датировалась 25 июня.

«25. 06. …. Они нашли для нас настоящий паровоз. Кто бы мог подумать, что в этой дыре отыщется такой реликт да ещё в рабочем состоянии. Машину не видел, но Гнус сказал, что техника работает как часы. Специально прокатился на подножке, чтобы отчитаться перед Бульдогом. Но закавыка вовсе не в паровозе, а в том чтобы прорваться по туннелю не потеряв здоровья. Без костюмов химзащиты не стоит и пробовать, запросто можно окочуриться. У местных барыг ничего подходящего не нашли. К тому же здесь любят совать нос в чужие дела и задавать много вопросов, а лишняя реклама нашему предприятию не нужна. Как бы не хотелось поскорее решить задачу, но по общему согласию мы решили немного притормозить и дождаться, когда с «большой земли» пришлют необходимое оборудование. Посылку сбросят на парашютах над Радонском в условленном месте. Куратор не хочет привлекать внимания и выбрал район высоток. Не лучшее место. Зловещее до дрожи в коленях. Но разве этому придурку докажешь! Вместе с грузом прибудет и подкрепление: трое парней, которые по словам Бульдога прошли серьёзную подготовку. Они тоже спустятся на парашютах. Что ж посмотрим на что эти субчики способны. По моему разумению, чтобы не потерять рассудка от местного колорита, надо немного пообвыкнуть и пожить здесь пару недель. Как бы с ними не нарваться на неприятности...».

Воробьёв задумчиво почесал подбородок, поёрзал немного на пятой точке выбирая удобное положение. Многое что знал владелец дневника, так и ушло с ним в небытие, и всё же Макс надеялся на подсказки, которые могли быть на этих пожелтевших страницах. Связной погиб, и скорее всего экспедиция к подземке так и не состоялась, ведь без Харитонова весь план летел коту под хвост.

Воробьёв снова открыл тетрадь Связного на первых страницах и начал читать.

«11. 01. …. Слякоть! Много воды, много грязи! Держится несвойственная для января теплынь. Туманы такие плотные, что дышать тяжело. Постоянно сыпет мокрый снег. Гнус свёл с рядовым командиром сектантов. Всё-таки эти люди вызывают стойкое неприятие, которое не могу ничем объяснить. Парень напоминает безумца. Кожа на лице и руках отливает зеленью почище, чем у Гнуса. Зовут Питоном. Пожалуй, прозвище подходит этому субъекту на все сто. Смотрит исподлобья. Глаза посажены глубоко. Почти не моргает, и кажется, что хочет загипнотизировать. Ублюдок. Редкостный ублюдок! Задаёшь вопрос, — молчит. Задаёшь другой, — молчит. Кое-как разговорил и понял, что деньги мужика не интересуют. Согласился помогать за продукты. Заметил на его шее ожерелье из человеческих зубов. Такие безделушки не то чтобы смущают, они скорее настораживают и вызывают брезгливость. С подобными коллекционерами нужно держать ушки на макушке. Если все сектанты такие, то мне с бойцами придётся непросто».