София вывела Алистара из состояния неопределённости и грусти, она проплыла мимо него в коротком чёрном, бархатном платье, тихо шурша сухой пылью под ногами. Смелая женщина, которая не побоялась нарушить запрет правителя и, по совместительству, мужа. Он должен был наказать её по закону, который сам же и ввёл, но даже не думал об этом. Зато в его монаршей голове засела мысль о том, что неплохо было бы разрешить упырям хоть разочек дорваться до свежей плоти и даже знал, кого ему будет не жалко отдать голодным вампирам. Только нужно сначала послать туда стаю птиц, духов, которые состригут всю вербену до последнего цветочка.

Мареш ловко перевернул отбивные, они аппетитно зашипели на решётке. По лесной поляне разлился самый вкусный запах – запах жареного мяса. В это время София расставила бокалы и, покачивая бёдрами, скрытыми мягкой тканью, продефилировала назад, в дом, за бутылкой красного, как кровь, вина.

Наконец, два вампира уселись под занавесью из берёзовых веточек и зажгли пару свечей для антуража. В пузатых бокалах томилось в ожидании вино.

– Ну, что, выпьем за твой дебют? – предложил Алистар.

– С первой жертвой меня! – довольно промурлыкала София.

Оба подняли бокалы и пригубили красную жидкость.

– Тут ты не права, дорогая моя, жертвой этот несчастный стать не успел, – уточнил вампир.

– Ничего не знаю, жертва – не обязательно мёртвое тело.

– Мне показалось, что ты решила оставить его вообще без крови.

– Да я столько не выпью! – воскликнула ведьма и расхохоталась томным грудным голосом.

– Да, действительно. И это ещё одна моя ошибка.

– Ты что, серьёзно подумал, что я за раз смогу выдуть почти шесть литров крови?

– Я злой был, логика покинула мою голову в тот момент.

– И всё-таки, Ал, почему ты так противишься естеству?

– София, я помню времена, когда мы выпивали целые деревни, как стервятники слетались на запах крови, на войну. Мы не имели никаких принципов, не имели тормозов и убивали даже младенцев. Когда я решил, что нужно научиться выживать в мире людей и прошёл через муки жажды, когда вышел к людям сломленным и слабым, а они приняли меня и рассказали со своей стороны о наших зверствах, я понял, что не так уж неправы они были, когда принялись выкашивать вампиров. Мы заслужили это.

– Тебя выходили люди? – удивилась София и отрезала кусок сочного мяса, из которого брызнул ароматный сок.

– Каким бы странным это ни было, но так и есть.

– Прости, но объясни мне, наверное, дуре, такую вещь. Как они тебя не прибили? Неужели они не поняли кто ты?

– На тот момент я был истощён, как и многие бродяги. Они решили, что у меня упадок сил, поили бульоном, кормили мясом. Я, конечно, старался отправить жижу за окно, полить цветочки, а вот варёное мясо ел. Не до жиру было. Моя бледность всё-таки начала отступать, люди поняли это как хороший знак, что я иду на поправку.

– Но клыки, Алистар! Ты же не мог их вытащить изо рта и держать в стаканчике до лучших времён, как вставную челюсть!

– На это мне сказать нечего, кроме того, что попались не слишком наблюдательные добродетели. Правда, они хотели лечить меня солнечными ваннами! Представляешь? Еле уговорил их этого не делать, сказал, что голова раскалывается от малейшего солнечного света в комнате. Они, конечно, удивлялись, ворчали, но ставни прикрыли.

– Звучит, как плохая фантазия, – заметила ведьма.

– Возможно. Но после этого случая я понял, что мы проявили по отношению к людям жестокость, которую они не заслужили.

– И что ты можешь предложить нам, упырям, у которых высасывать кровь – проявление натуры? – поинтересовалась София.

– Я не знаю, но думаю над этим, – честно признался Мареш.

– Кажется, ты получил удовольствие, когда пил кровь этого Саши.

– Получил, конечно.

– Так почему бы тебе самому не укусить кого-нибудь? Ведь это в твоей природе, Ал!

– София, давай ты теперь побудешь в моей шкуре, а потом мы с тобой поговорим. Ты попробовала, укусила, получила кайф. Умничка! А теперь жажда будет глодать тебя и требовать всё новых Саш. Я боюсь этого, да. Мне неприятно вспоминать, как Яков, гонимый жаждой крови, терял остатки всякого благоразумия и совершал ужасные ошибки, за которые самому потом было стыдно.

– Яков не мог понять, кто он, но кровь давала ему силы и помогала вернуть разум. Он – молодой мальчишка, вспыльчивый и нетерпящий покоя и рассудительности, когда хотелось свернуть горы. При чём тут я?

– Я не хотел бы потерять тебя, как не хотел терять и Якова.

Мареш опустил глаза и сосредоточенно рассматривал, как вино в бокале мерно плескается по кругу в его руке.

– Ты говоришь прямо как глубокий старик, – выдохнула София.

– Я и есть старик, если подумать. Деточка, когда я родился, не факт, что твой род существовал вообще. Кроме того, я знаю себя. Если я вдруг захочу нарушить данное себе слово, то рядом с тобой окажется злобный упырь, вроде Марку, от которого мы избавились. Потянешь ли ты меня такого, м? Что-то мне подсказывает, что будет развод и тапочки по почте.

Ведьма промолчала.

– Прости, София, но как есть. Ты уже имела «удовольствие» увидеть меня таким, какой я был раньше. Тогда я чуть не убил тебя. А потом едва не отужинал Анной. И не говори ничего! Да, я не помнил, что происходило несколько веков, была лишь сущность. А остановили меня сомнения и банальная брезгливость. Верни Аннушке память, спроси у неё, она тебе расскажет, что я оттолкнул её, когда увидел следы на её шее. Кто-то пил девочку до меня.

– Марку.

– Сейчас я это знаю, но тогда-то не знал.

– Зачем же ты инициировал меня? Чтобы потом запрещать делать то, что я должна по природе своей? – спросила София в лоб.

– Я-то думал, что ты это и сама понимаешь, – горько усмехнулся Мареш.

– Прости.

Вампиры замолчали и уставились каждый в свою тарелку. Аппетита ни у кого не было. Вечер пошёл совсем по другому сценарию, нежели оба планировали изначально, и каждый чувствовал свою вину за то, что произошло. Хотели отвлечься от проблем, а получилось наоборот. И ведь не поругались, а наговорили того, что не следовало, да и каждый понимал, что и говорить этого не хотел.

Алистар первым решил прервать молчание. Очень тихо он начал говорить о своём решении:

– Я решил, что последую совету мексиканской поговорки.

София приподняла бровь.

– Знаешь, у них говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным?

– Кому ты собрался мстить? – полюбопытствовала ведьма.

– Помнишь, на тебя хотели накинуться всей деревней, когда ты отправилась за вербеной?

– Алистар, исключено. Там наверняка есть дети.

– Детей мы трогать не станем. Я распоряжусь о том, чтобы их не трогали, а их родителям доставалось по минимуму. Но всем остальным я не собираюсь давать поблажек.

– Там же всё вербеной засажено. Как наши ребята туда смогут проникнуть?

– На этот счёт можешь не беспокоиться. К нужному времени цветочков уже не останется. Думаю, это будет хорошей компенсацией за вынужденную жажду.

– Клыкастый, упырей слишком много, а людей слишком мало.

– Мы не будем вызывать всех на это мероприятие. Отправим тех, кто выжидает и держится курса правителя.

– Сомнения меня берут, но ты же у нас монарх всея Альтернатива, – София смотрела на мужа с неодобрением.

– Что опять не так? Я делаю это ради того, чтобы нас не отправили на наследие Марку – гильотину, нахожу способ отомстить за тебя.

– Прости, но это выглядит очень слабо, Алистар, и опасно именно для нас, вампиров. Ты думаешь, что я думаю о сохранении психического здоровья этих людей? Нет, я думаю о нас. Лучшее бы ты не вмешивался в естественный ход вещей.

– Например, позволить всякой нечисти вылезать когда ей вздумается и пожирать одиноких прохожих? Ты это предлагаешь?

– Не совсем. И не смотри на меня так. Я разделяю твои взгляды, но ты слишком загоняешь всех существ, не даёшь им реализовывать себя в том, для чего они и пришли. Ты благороден в отношении людей, но жесток со своими соратниками, соплеменниками, такими же упырями в конце концов. Не нужно устраивать месть, ради которой вырежут цветы, а оторвутся всего несколько индивидов.