Полёт претендовал на Тэффи и был встречен продолжительными аплодисментами на автобусной остановке.

Арчи принимал прохладные грязевые ванны, не слезая с велосипеда, и размышлял о несправедливости жизни. Смердящее озерцо ласково приняло новых постояльцев: припарковавшуюся на дне «Докторскую» и весело плещущуюся спортивного телосложения курицу. Булки – ещё пять минут назад стальные – сейчас радостно размякали в мутной жиже, впитывая своё новое содержание. И всё это залито волшебной смесью пива и водки. «Старый мельник», поколдовав с «Балтикой» и «Гжелкой», придал местному водохранилищу новую суть и новые смыслы.

Подошедший грузовик прервал философские изыски Галушкяна длинным гудком. Арчи пришлось закончить водные процедуры. Вытащив железную кобылу на берег тротуара, он с грустью смотрел как грузовик утрамбовал остатки закуски в остатки асфальта и омыл колёса в волшебном эликсире. Он глядел на переливающее озерцо, на спешащих и зажимающих носы прохожих, на начинающих принюхиваться к луже бомжам и думал, как вернуть деньги Коляну. У Коляна, блин, какая тяжёлая рука. Впрочем, вечером в тот же день помог друг Витя, получивший накануне от папы солидный аванс за отказ от местного логистического бизнеса.

Приставкин жил в квартире не один. Вместе с ним делила жилплощадь молодая особа по имени Доля.

Гражданка Кристина, прожив с Витей два года, прошлой осенью рассталась с Приставкиным, уйдя от него к перспективному помощнику районного прокурора. А чтобы Витя не скучал, она великодушно оставила ему взамен себя собачку Долю, так как у её нового избранника была аллергия на собачью шерсть.

Доля была «чистокровный русский той-терьер, у которой бабушка – двукратный чемпион Кракова, а дедушка – абсолютный чемпион Тамбова». Об этом доверительно при продаже щенка два года назад сообщила заводчица. В тот момент, когда Кристина обнималась со щенком, Приставкина посетили мрачные мысли о Швейке, поручике Лукаше и пинчере. Впоследствии недобрые предчувствия частично сбылись. Бабушка Доли, может, и была чемпионкой Кракова, но являлась весьма легкомысленной девицей, неспособной противостоять мужским чарам ни карликового пинчера, ни крепыша чихуахуа. Тем не менее Доля, одновременно похожая на лучших представителей пород дедушек, громко носила свои два с половиной килограмма по квартире на правах главной дамы после бегства Кристины.

Вечером, вернувшись с работы, Приставкин погладил радостно встречающую его Долю, вздохнул и посмотрел в угол комнаты, где стояли с прошлой недели выстроенные в ряд портфель, носки и трусы.

Зазвонил телефон.

– Витя, я уже на месте. Ты не забыл? – Галушкян на том конце линии что-то жевал.

– Иду.

Витя насыпал «Педигри» Доле, оделся и вышел из дома.

В скоттском баре «Зелёный Байрон», куда Галушкян пригласил Приставкина обсудить серьёзный бизнес-проект, народу было мало. Мозг и Двигатель концессии занял центральный стол и в ожидании Приставкина глубокомысленно крутил «Тик-Ток». Когда Витя прошаркал к столику, Галушкян поднял на него полный творческих помыслов задумчивый взгляд:

– Привет, Виктóр.

В серьёзные, насыщенные событиями и финансовыми расходами моменты жизни ударение в имени Приставкина Галушкян всегда делал на последний слог. На французский манер. Это всегда вносило некую нотку изысканности и аристократизма в предстоящую афёру, как правило, заканчивающуюся полной жопой.

Витя бросил быстрый взгляд на невозмутимого Арчи.

– Пить не буду, – и, чуть подумав, добавил: – Хорошо, только бокал «Совиньон-блан». Привет, – и плюхнулся рядом.

Арчи глубокомысленно помолчал несколько секунд и продолжил:

– Как дела, компаньон?

При этих словах Приставкин напрягся. Такое обращение говорило только одно: что предстоят финансовые расходы, и, скорее всего, немаленькие. Витя вздохнул, но решил промолчать.

– Как там Вагнерша поживает? – настраивал Витю на неизбежное сотрудничество Конан-Варвар.

– Нормально, – буркнул Витя. – Нет, ну ты представляешь, я сегодня на общем совещании у ЧВК немного оговорился: вместо «а» – «э» сказал. Так ору было на полчаса.

– А чё сказал, – не отрываясь от «Тик-Тока», спросил омоним железного Арни.

– «Наша с вами эпиляция отклонена». Так что началось! «Мы с тобой эпиляцию не планировали! Не много ли ты на себя берёшь, Приставкин!» – и понеслось. Прооралась и уехала сразу по делам. Важные дела, блин, до конца дня. А у меня обед сорок пять минут всего!

– Похоже, баба реально на эпиляцию сегодня записана в рабочее время и ты чуть не сорвал ей мероприятие своим признанием, – меланхолично жуя салатик, промычал Галушкян. И внезапно, подняв голову, крикнул: – два «Джонни Уокера», пожалуйста, со льдом.

И уже обращаясь к Приставкину, сочувственно добавил:

– Тебе нужно снять стресс, Витя. Блин, я карту оставил в другой куртке. Заплатишь в этот раз? Я потом перечислю.

Расстроенный Приставкин знал, что у Арчи есть дела поважнее, чем платить по каким-то счетам в рестике, и привычно кивнул.

– Только чёрного «Уокера»! – радостно завопил Арчи официанту и, уже повернувшись к Приставкину, радостно объявил: – Всё наладится, коллега!

Приставкин снова вздрогнул и хлопнул рюмку до дна. «Уокер» старался изо всех сил. После второй рюмки Витя согласился с Галушкяном и откинулся на стуле.

– А пошла она в жопу, толстая дура! Будет учить меня ещё жизни! И перед отъездом ещё съязвила: «Твои юристы такие же рукожопые, как ты сам! Апелляцию не могут нормально написать!» А чё «мои»? Я у них уже год как не работаю!

Полностью согласный с ним Арчибальд солидарно кивал, негромко заказывая рибай у склонившегося к нему официанта и добавляя его в их общий счёт.

– Тут британские учёные выяснили, – отхлёбывая виски, глубокомысленно изрёк мозг концессии, расправляя свои тщедушные плечи, – что водка со льдом вредит мозгу, ром со льдом – печени, джин со льдом – почкам, виски со льдом – сердцу. Блин! Страшная вещь этот лёд! Поэтому я никогда не добавляю в виски лёд. И водку стараюсь не пить. Мои мозги нам очень ещё пригодятся.

– Мда, – промычал Витя, – я тоже не люблю водку.

Витю год назад перевели из юридического департамента, где он работал юрисконсультом, в департамент закупок на должность специалиста. Официально для Вити это звучало как необходимость усиления департамента закупок специалистами, имеющими юридическое образование, поскольку все они работали с разными договорами. И здесь Вите отводилась «очень важная роль», как по секрету сообщили ему.

На деле, сплавив Витю в департамент закупок, начальник юрдепартамента перекрестился и поставил в церкви большую свечку за здравие всех юристов России. И, немного подумав, добавил вторую – за российский нефтегаз.

Дело в том, что в бытность работы Приставкина в юрдепартаменте, несмотря на то что он был далеко не самый молодой сотрудник, Витя заслуженно два года удерживал самую низкую должность. Каждый очередной порученный ему проект он достойно проваливал в отведённые ему сроки, справедливо считая, что допускать просрочек в реализации проектов нельзя.

Последний проект в юрдепартаменте был связан с защитой им в суде товарного бренда их компании. Служба мониторинга компании нашла в Сибири на Иркутском тракте маленькую задрипанную полузанесенную снегом автозаправку, успешно разбавляющую бензин не первой свежести мочой суровых бурых медведей, что накладывало неизгладимый отпечаток на процесс эксплуатации авто в условиях сибирских морозов.

Всё бы ничего, но местный менделеев решил украсить свою автомобильную наркостанцию именем и боевой раскраской их нефтяной компании. Последняя закономерно этому событию не обрадовалась и немедленно снарядила своего боевого ниндзя Приставкина в далёкий Иркутск восстанавливать справедливость в местном арбитраже.

Хозяин этого шалмана в потёртых джинсах и несвежей рубашке с болью в сердце рассказывал судье о нелёгкой судьбе местного бизнеса в глубинке, о том, как «давят москвичи, не дают голову поднять».