Я уставилась на ярко-оранжевые каракули, красовавшиеся на зеркале в ванной Берт:

НИКАКИХ КОПОВ, А НЕ ТО – СМЕРТЬ!

Вроде бы ясно.

Но только не Джейку. Он переминался с ноги на ногу в своих ковбойских сапогах (для непосвященных уточняю: это такие сапожки на высоком каблуке и с пестрой отделкой по краю голенища).

– Ну и что же, по-вашему, означает эта чертовщина?

Вот и снова мистер Дурацкий Вопрос нас не разочаровал.

– Джейк, – произнесла я с ангельским терпением в голосе. – По-моему, нам не советуют обращаться в полицию.

Джейк покачал головой. Белое перо в его ухе затряслось в привычной джиге.

– Но это же глупо! Конечно, мы позвоним в полицию!

Берт, которая до этого пялилась на свое зеркало, выпучив в ужасе глаза, – ну совсем как я накануне! – тут вдруг повернулась и хмуро глянула на Джейка:

– Ты что, читать не умеешь? Тут написано…

– Плевать мне, что тут написано, вы должны позвонить в полицию! – взвился Джейк. – Иначе сыграете на руку этому типу!

Джейк был прав, и я это понимала. А еще я знала, что, будь у сестры право выбора – пойти под расстрел или же связаться с полицией, – она, вполне вероятно, выбрала бы первое. Но в то же время выбора у нее как будто не было.

– Берт, – тихо сказала я, – тебе и впрямь стоит позвонить в полицию.

Сестра покачала головой:

– И позволить какому-нибудь копу перетрясти всю мою сумочку в поисках оранжевой помады именно этого оттенка? Нет уж, благодарю покорно, лично я – пас.

Джейк оторопел. Невольно задумаешься, сколько же раз Берт выразила свое несогласие с ним за все годы их супружества.

– Берт, – начал он, – что за глупость? Немедленно звони в…

На мой взгляд, если хочешь человека в чем-то убедить, обвинять его в глупости – не самый верный способ. У Берт сделался такой вид, словно перед ее носом только что взорвался полновесный заряд динамита.

– Джейк, – ровным голосом произнесла она, – на зеркале написано «нет», и я не…

– С каких это пор ты обращаешь внимание на зеркала? – оборвал ее Джейк.

В его тоне сквозила явная издевка, как будто Берт ежедневно приставала к зеркальцу с вопросом: «Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?»

Берт испепелила его взглядом.

– С тех самых пор, как мне напомнили о смерти. Не знаю, как вам… – она поочередно обвела нас взглядом, – но лично на меня это слово производит впечатление. Вот такая я загадочная. – И упрямо поджала губы, что – как я изучила за долгие годы – означало следующее: заткнитесь, только зря сотрясаете воздух, вопрос закрыт.

Впрочем, Джейк за долгие годы совместной жизни с Берт, кажется, так и не изучил мимику бывшей жены. А возможно, он отлично все понял, но полагал, что угрозами заставит ее подчиниться.

Пожав плечами, я направилась к двери.

Джейк нервно взъерошил и без того спутанные космы и продолжил натиск:

– Берт! Не впадай в истерику! Или ты немедленно звонишь в полицию, или это сделаю я. Мы должны показать копам это! – И мотнул головой в сторону зеркала.

Мало того что глупа, так и еще и истеричка! Нет, этому человеку определенно следует поучиться, как заводить друзей и оказывать влияние на людей. Краем глаза я покосилась на Берт: она сопела, точно бык, изготовившийся к атаке. Это мне тоже было знакомо. Я невольно попятилась.

И правильно сделала, ибо освободила ей дорогу к раковине. А иначе Берт, пожалуй, затоптала бы меня.

– Да ну? – воскликнула она, сдернула тряпку с полотенцесушителя и принялась тереть зеркало.

Издав вопль раненого зверя, Джейк ринулся наперерез, но было поздно. От послания остались только оранжевые разводы. Берт отступила на шаг и с довольным видом швырнула тряпку в раковину.

– Ну вот, теперь можешь не тревожиться: показывать полиции уже ничего не надо. – И с царственной грацией выплыла из ванной.

Я молча смотрела ей вслед. И эта женщина еще смеет называть меня неуравновешенной?!

Берт была на середине лестницы, когда Джейк бросился за ней с криком:

– Ты что, спятила?!

Итак, сначала дура, потом истеричка, а теперь еще и спятила. Воистину, этого мужчину ждет грандиозный успех!

– Нет, Берт, ты все равно позвонишь копам! – рычал Джейк. – И к черту зеркало! Я сам могу сказать им, что там было написано.

Лично я для себя решила, что уже достаточно ясно высказалась по поводу обращения в полицию. И потом, Джейк говорил за десятерых, при этом тыча пальцем в лицо сестре:

– Послушай, Берт, я тебе приказываю…

– Ты не имеешь права ничего мне приказывать, – укоротила она его.

– Браво, браво, милая леди, – протянул вдруг чей-то низкий голос.

Мы все разом замерли и обернулись на звук.

В дверях стоял мужчина. Линялые джинсы, кроссовки, белая рубашка и мятая синяя куртка придавали ему поразительное сходство с Харрисоном Фордом – тех времен, когда несравненный Харрисон щеголял аккуратной бородкой.

Спустившись пониже, я самым бесстыдным образом уставилась на неожиданного визитера. Наверное, он бы не так напоминал Харрисона Форда, если бы не прическа – точно такая была у Харрисона в «Беглеце». На вид мужчине можно было дать от сорока до шестидесяти – трудно определить наверняка.

Легко было определить другое: незнакомец был чертовски хорош собой и сознавал это. Небрежно прислонясь к дверному косяку, он старательно сдерживал улыбку.

Но Джейк, очевидно, не оценил его наружности, ибо прорычал без намека на дружелюбие:

– Кто вы такой, черт возьми?!

Харрисон будто и не слышал. Оглядел через плечо Джейка кавардак в гостиной Берт, покачал головой и присвистнул:

– Ничего себе! Ну вы, друзья, и деретесь! Уроки можете давать.

– Что за чушь! – взвился Джейк. – Здесь все так было, когда мы пришли! – Он шагнул к Харрисону. – Я задал вам вопрос. Кто, черт возьми, вы такой?

Харрисон и ухом не повел.

– У меня тут была визитка… Секундочку… Когда надо, вечно не найдешь… Но была же, точно была… – Он похлопал себя по карманам рубашки, затем исследовал карманы куртки и в итоге извлек визитную карточку из заднего кармана джинсов.

Карточка была почти такой же жеваной, как и куртка Харрисона. Он протянул квадратный клочок Джейку, взглянул на Берт, затем на меня и снова на Берт. Я уже приготовилась услышать привычное «Вы что, близнецы?», но Харрисон приятно удивил.