Хотел я послать уже ненавистного анархиста далеко и надолго, но белая округа многоголосо и жестоко засмеялась. Так громко и внезапно, не хуже самого первого взрыва. Внутри у меня всё покрылось ледышкой и разорвалось на мелкие осколки от какого-то суеверного страха. Подобный я испытал в проклятущей деревне с её чёрными призраками.

— Да ёжкин ты свет! — пробормотал я сквозь зубы, вертясь на месте, сидя на корточках. За стихшим смехом я услышал жалкие поскуливания и низкий вой напуганного Кахира. Пророк, вместо того, чтоб схватить автомат и светить дулом по разные стороны, прижал своего питомца теснее к себе. Что-то бормотал ему, убаюкивая, как собственное дитя. Только я да Прозрачный были в боевой готовности. Ну, как готовы? Я с дубинкой, анархист с голыми кулаками! И уже про него можно сказать, что обоссался. Глаза бешено распахнуты, веснушки проступили ярче на побелевшем лице. Встретившись со мной взглядом, свободовец вскинул руку и крикнул тонким голоском:

— Сзади!

Я тут же обернулся, подняв дубинку в попытке защититься от чего-то неведомого. Облака тумана выпустили из себя грузного мужчину в потрёпанном сером комбинезоне, с темными пятнышками. На голову наброшен коричневый капюшон, с эмблемой, какую знал, наверное, любой сталкер в Зоне — знак атома. Грёбаный «Монолит»! Вас тут только не хватало для полного счастья! В правой руке сектант сжимал длинный нож с широким лезвием на деревянной рукояти. Подняв его над головой, фанатик оскалил рот в злой триумфальной усмешке.

— Слава Монолиту! — закричал он с хрипом. Ему со всей сторон ответили пока еще невидимые из-за тумана «братья». Тут мне стало совсем дурно, что сдавило горло. А это точно иллюзия⁈

Глава 10

Монолитовцы не подходили к нам, но их образы уже хорошо просматривались за белой стеной. Мужчина с ножом оставался стоять на месте, скандируя молитвы своему каменному божеству. А ведь эта картина мне знакома. Маленькая война с фанатиками была у меня на Радаре. Тогда много хороших парней полегло. И я сам чуть за ними не ушёл…

Прозрачный не выдержал такого давления. Подскочив к застывшему Пророку, свободовец бесцеремонно, грубыми движениями, сорвал с его плеча автомат.

— Да стой ты, блядь! — укоризненно воскликнул я, вместе со щелчком предохранителя. Моя просьба не тратить зря патроны потонула в грохоте стрельбы. Всё ушло, как говорится, в молоко — жгучая очередь прошила массовую галлюцинацию, и она махом развеялась серой дымкой. Стихли пропаганды фанатика, оставляя после себя мерзкое послевкусие. С их исчезновением Пророк отмер хрипло выдохнув.

— Хах! Тоже мне! — горделиво задрав нос, Прозрачный небрежно закинул огнестрел за спину, — вояка, блин!

— Не-е-ет! Верить никому нельзя! — от нового сипловатого голоса я крупно содрогнулся. Сжал неосознанно крепко правую руку и шикнул от прострела в отрубленных пальцах. Давно они меня не мучали. Заметив моё нервное дёрганье, Пророк погладил своего кота по макушке. А он, паразит, раскрыв рот, выдал новую фразу.

— Все собаки! Все тебе в горло хотят вцепиться!

— Тьфу ты, чёрт усатый! — я сплюнул себе под ноги. — Напугал паразит…

— В порядке все? — спросил скромно Пророк, распрямив спину. Блин, это бы логичней мне у него спросить! Его шарф с пингвинами слегка сполз, открыв острый нос с тонким старым шрамом вдоль переносицы. Сталкер неторопливо поправил его, отведя от меня взгляд в сторону.

— Я так понимаю, это был твой страх? — осторожно спросил я, не особо надеясь на правдивый ответ.

— Да, — виновато сказал Пророк, не глядя на меня, — сначала просто парочка сектантов появилась, угрожала мне… теперь вот это.

— Ага! И ты уссался! — я больно скрежетнул зубами от нового издевательского высказывания Прозрачного. Господи, лучше бы они Листа с собой взяли, а не это недоразумение. — Вцепился в своего кошака, как в мамкину юбку! Как девочка школьница на первой линейке, ё-моё!

— Может, заткнёшься уже? — строго обратился я к анархисту, но он меня нагло проигнорировал. Сунув деловито руки в брюки, встал нос к носу с Пророком. Тот не шелохнулся. Смотрел в пространство за плечом у анархиста пустыми глазами. В воспоминаниях, наверное, своих гуляет.

— Прозрачный, не трогай его, — я шагнул ближе к обнаглевшему свободовцу, — оставь в покое.

— Да он с сектантов обычных трухнул! — фыркнул со смеху анархист, покачнув корпусом взад-вперед, — как ты в Зоне вообще живешь⁈ Тебя кошак за ручку водит⁈

Резкое стремительное движение Пророка, и его кулак впечатывается в челюсть Прозрачного. Взмахнув руками и ойкнув, парнишка сделал шаг назад, запнулся сам о себя и грохнулся на задницу. Удивило то, что Пророк и глазом не моргнул. Остался стоять на месте, будто и не он только что анархисту вмазал!

— Ах ты!.. — стонал Прозрачный, зажимая обеими руками место крепкой затрещины, — пидорасина! Я тебе устрою еще!

— На этом закончим, — Пророк невозмутимо наклонился к свободовцу, что, смешно сказать, сжался со страху. Кошатник же просто стащил с него свой отобранный автомат, небрежно закинул за плечо. — Не будем больше тратить время и найдем уже «Ленина».

— Секунду. Чего? — я недоуменно сморгнул.

— Мы в копии Мёртвого города, — пояснил Пророк, подняв заглохшего анархиста одной рукой за шкварник. — Я часто в настоящем бывал, так что без труда узнал его даже в густом тумане.

— Да ну? — не скрывая сомнения спросил я, постучав дубинкой по бедру. Интересно, в какой роли Пророку удавалось проникнуть в Мёртвый город? Если там господствует отделившаяся от нас часть Синдиката.

— Вон там стоит каменная стела, — Пророк указал себе за плечо, будто наугад, — на ней изображен серп с молотом. Мы стоим практически перед «Коопторгом», значит, памятник Ленину в той стороне.

Пророк показал мне за спину, и я машинально обернулся, только ничего кроме белой стены не увидел. Вот так легко он определил, чья это копия? Даже я, сто раз бывавший на Армейских складах, уверен, могу их не узнать в таком тумане. И с чего он решил, что нам надо идти именно к памятнику? С ним Азраил, что ли, связался?

— А почему именно памятник вождю мирового пролетариата? — спросил я хмуро.

— Элементарно, — Пророк равнодушно пожал плечами, — на рисунке был изображен Ленин, мы попали в Мёртвый город. Значит, нам надо к памятнику.

Ой, не доверяю я этому моднику! Слишком гладко стелет, прям заслушался. И вроде логика тут есть, но ощущение двойного дна возникает. Хотя чего нам еще остаётся делать? Бродить по туману в поисках выхода? И наткнуться на новые мозгодробительные иллюзии или, того хуже, на людей-пауков. Ладно, идея с памятником не такая уж и плохая!

— Ну, допустим, — я задумчиво покрутил левый ус, — веди тогда, что ли. Раз дорогу знаешь…

— Зашибись! — от голоса Прозрачного у меня аж заломило зубы. Всплеснув недовольно руками, анархист хлопнул себя по бокам. — А моего мнения спросить нельзя⁈ Я тоже высказаться хочу!

— Ты достаточно уже высказался! — я прикрикнул на парня, не выдержав, но тут же понизил тон. — Давайте выдвигаться. В тумане есть что пострашнее, чем галлюны.

Теперь, без долгих разглагольствований, мы выстроились эдаким квадратом — Пророк с котом на пару шел впереди, за ними шел я и Прозрачный, ссутуливший обиженно спину. Тишина давила на нас со всех сторон, и стена белых облаков казалась осязаемой. Еще пара шагов вперед, и мягкие бочка коснутся тебя. Придётся продираться сквозь них, раздвигая аккуратно руками. Поглядывая периодически на спину Пророка, я всё гадал, как он может ориентироваться в однотонном пространстве? Какой же памятью надо обладать? Но, посмотрев на мохнатый зад Кахира, я призадумался. А не кот ли нас ведёт? Мутант иногда останавливался, водил приплюснутым носом по сторонам. В эти моменты его хозяин замирал, косился на кота, будто ждал от него умного совета. Кот же просто бубнил сказанные кем-то давно в его присутствии фразы. И только он изредка нарушал наше молчаливое напряжение. Я вслушивался в тишину, боясь уловить треск и топот. Пусть лучше и дальше остаётся такое молчание.