Пометки на ней, как и весь остальной текст, конечно, были сделаны на языке зелёных. То есть в виде этаких округлых иероглифов, чем-то напоминающих некоторые виды индийской письменности. К счастью, этот язык, в том числе и письменная его часть, был мне прекрасно знаком. Собственно, именно на нём инфильтратора и обучали создатели. Так что иного выбора, кроме как выучить его, у меня не оставалось. Впрочем, он оказался не слишком сложен — не труднее какого-нибудь китайского.
Словом, сам текст трудности не представлял. В отличие от символов, которыми отмечали географические объекты. В легенде (описании) карты их не было, а сам шифр по понятным причинам мне был совершенно не знаком.
«Вот ведь, научились-таки у людей! Не верю, что сами додумались… Так, мою лабораторию вообще никак не отметили. Секретность или что-то ещё? В любом случае, это несомненно усложняет дело. Печально. Видимо, смысл отметок придётся узнавать уже на местах».
Впрочем, кое-что можно было понять и по косвенным признакам. Те же города, например, были вполне отмечены и подписаны. Как и внешние аванпосты, этакой сетью разбросанные по территориям пришельцев. Для контроля, вестимо. Остальные отметки, раз уж лаборатории не удосужились указать, наверняка представляли собой разнообразные военные базы, склады, фортификации и прочее подобное. Словом, крайне полезная информация, даже несмотря на то, что именно по таким объектам в первую очередь и наносили атомный удар.
Не менее, а то и более полезно оказалось узнать границы карантинных зон. Пусть в последний раз их обновляли целых восемь десятков лет тому назад. К тому же местные большие шишки даже удосужились подписать причины, по которым эти самые зоны и стали карантинными.
«Очень любезно со стороны зелёненьких».
Тем не менее на этом полезность карты и заканчивалась. И как бы я ни был рад подобной находке, являлась они в действительности преимуществом чисто локальным. Поскольку эта большая, подробная карта описывала лишь одну-единственную оккупационную зону, пронумерованную как «3–11». Ни где это находится, ни что здесь присутствовало до вторжения было совершенно непонятно. Не говоря уже о том, что здесь находится теперь.
«Думаю, многое придётся править, причём по ходу дела. Но всё же править — это не с нуля писать, да и в полную неизвестность теперь идти не придётся. Совершенно иной разговор, так сказать».
Остальные же находки тоже были полезны, но не столь значительны. Немного личных вещей и разнообразного офисного хлама больших чинуш, пара коробов более-менее крупных обрывков ветоши (нужно ведь их был в чём-то выносить) и ещё больше технических компонентов. Электроника всё так же представляла из себя крупную горку фигурных, в виде концептуального детородного органа, совершенно «мёртвых» кирпичей. То есть была занимательна с виду, но разочаровывающа по сути. И ничего более интересного в незапертых помещениях найдено не было.
Определённые надежды я питал на арсенал. Всё-таки он был приписан далеко не к последним разумным, что управляли армией в, пусть и заштатном, но целом регионе. Однако и в этот раз меня постигло разочарование — за хлипкой дверкой находилась лишь небольшая каморка, оружейные стойки которой оказались по неизвестным для меня причинам полностью пусты. В момент обнаружения данного факта, подозрения, начавшие было формироваться ещё на прошлом этаже, обрели наконец-то форму.
Дело в том, что на втором уровне я уже обыскивал одну чуть более крупную, чем другие, но при этом никак не подписанную комнату. Конечно, довольно характерные продолговатые стеллажи и стойки наводили на размышления, но не являясь знатоком в этом вопросе, я всё же предпочёл не спешить с выводами. Теперь же, подмечая схожесть того и этого помещения, можно с уверенностью постановить — тогда я наткнулся на гарнизонный, то есть солдатский арсенал. Абсолютно пустой, что примечательно. В точности, как и это место.
Один раз — случайность, два — уже совпадение. Так, кажется, говорят? Но не в этом случае. Куча оружия не может исчезнуть сама по себе, в особенности с изолированной военной базы. И уж тем более мёртвые куски металла не имеют свойства прихватывать с собой в дорогу личные вещи солдат.
«Строение относительно цело, костей — мало, и пропало всё оружие вместе с одеждой. Склады в лучшем случае полупусты, в худшем — полностью опустошены. И что же в итоге? Неужели зелёненькие сумели эвакуироваться? Тогда и карту могли не забирать — она ведь лютый анахронизм даже по человеческим меркам. Хотя люди, конечно, за собой всё равно ничего бы не оставили. Принципиально. Но то — люди. Они — параноики, они привыкли…»
Что же, в таком случае делать мне здесь больше было нечего. Конечно, за исключением необходимости в отключении ловушки и проведении пары сеансов ещё более вдумчивой мародёрки. Разбираться же с результатами короткого, но крайне запоминающегося приключений можно будет и на поверхности. Не рискуя при этом остаться в полной темноте под землёй.
* * *
— Мр-ру! — раздаётся трубный бас над головой, и что-то тяжёлое решительно, но вместе с тем деликатно навалилось на меня со спины.
— Это что же, я слышу недовольство в твоём голосе? — иронизирую, стараясь не отвлекаться при этом от своего занятия.
— М-моу-у! — и меня аккуратно пихают в бок. Лапкой. Правда, кого другого от этой грабли мог и сердечный приступ схватить — коготки под тридцать сантиметров длиной внушительны, словно дуло тяжёлого пулемёта, приставленное к виску. Такого арсенала, мало чем уступающего самым лучшим кинжалам что в крепости, что в размере, моему другу вполне хватает для того, чтобы отрывать куски от добычи на бегу, прямо во время охоты.
От чего появилась такая жуть — не ясно. Хотя я склоняюсь к мнению, что во всём следует винить генетиков-кошатников.
— Моу-у-у! — ещё один тычок, и голову внезапно накрывает слоем чего-то тёплого и шершавого.
— Не лижи меня, Ума, — пахнущий какой-то химией язык не мешал заполнять карту, но разыгравшегося хищника нужно было одёрнуть. А то я его знаю, будет опять бесится — порвёт к чертям важный для всех нас кусок пластика. А оно нам надо? — И вообще, я сейчас сильно занят. Дай мне десять минут, ладно?
— Моу?
— Хорошо, — смех удаётся сдержать, а потому наружу вырывается лишь весёлое фырканье. — Нагрею тебе котелок воды. Теплолюбивый ты наш!
Громкое благодарное сопение окутывает тёплым воздухом с ног до головы, а по лицу проходится всё тот же шершавый язык. И зверь уходит, напоследок своим любимым жестом обвив и сжав меня длинными хвостами.
«Кот, ага. Котики вылизываться любят, а не поливку кипятком. И что генетики с вирусами такого в Уме накрутили? Ладно, десять минут — так десять минут. Нужно поспешить».
С момента вскрытия мрачных подземелий пришельцев прошло три недели, которые не пропали даром. Разнообразной работы, собственно, всегда хватало, однако не забывал я и об исследовании местности. Благо теперь было от чего отталкиваться, и куда заносить данные.
Результаты картографирования, впрочем, не сильно радовали, причём по многим причинам. Для начала, как показала сверка ориентиров, я оказался в не слишком-то удачной позиции. Причём это ещё по меркам того времени неудачной, а теперь же вообще стоит ожидать если не Ад, то глубин загробного мира так точно.
«Ага, а я пока, значит, в этаком Элизиуме тусуюсь. На пару с чьим-то божественным питомцем, значится… А что, неплохо звучит! Нужно будет потом эпическую поэму написать, что-нибудь в духе Илиады».
Ну и по всем канонам повествования, из относительно благополучного клочка земель мой путь мог лежать исключительно через места, для людей не слишком пригодные. Ничего удивительного в этом нет — зелёненькие тоже не были дураками, как бы отдельные их решения не пытались меня убедить в обратном. Они вполне закономерно выбрали для размещения своей сверхсекретной лаборатории место, достичь которое было проблематично даже в лучшие времена. На фоне же непрекращающейся планетарной войны, а также учитывая людскую любовь к партизанским диверсиям, спрятать такой объект в самом захолустном захолустье оказалось действительно стоящей идеей. По крайней мере, за всё своё пребывание в комплексе, я ни разу не встречал признаков деятельности враждебных создателям сил. Ну, разве что за исключением общей ограниченности ресурсов.
