2

Закончив изучение романа И. С. Тургенева «Отцы и дети», я предложил девятиклассникам сочинение на тему: «Отцы и дети сегодня». Что в жизненном опыте, образе мыслей, укладе жизни, быте и вкусах старшего поколения вам близко и что вы не принимаете? Хотели ли бы вы прожить жизнь так, как прожили ее отцы? Всегда ли понимают отцы детей и дети — отцов? Что способствует их взаимопониманию и что мешает?— так определили мы круг вопросов, которые желательно было бы осветить в этом сочинении. Сейчас мы обратимся лишь к некоторым из них.

Что притягивает сегодняшних старшеклассников в жизненном опыте старшего поколения?

«Я завидую отцам: какой яркой, интересной, кипучей была их молодость, сколько испытаний выпало на их долю, а ведь испытания — это проверка самого себя».

«Выстраданная жизнь наших отцов, прошедшая через ошибки, разочарования, взлеты, сохранила при всем том правдивость и чистоту».

«В наши годы они были намного старше нас, несмотря на то, что сейчас очень много говорят и пишут о нашей акселерации».

«Я часто им завидую белой завистью, их мужеству, стойкости, выносливости. Для меня святы герои войны. Идти на смерть... Как это страшно. Вот ты живешь, дышишь, чувствуешь, и через мгновение тебя нет, ты превратишься в ничто».

«Люди, прошедшие войну, пережившие тысячу горестей и тысячу радостей, — это наши отцы. Они многое знают, многое видели, многое умеют».

«Наши отцы прошли нелегкую, порой жестокую, но все же насыщенную и интересную жизнь. Хотел бы я прожить такую жизнь, какую, к примеру, прожил мой отец? В семнадцать лет ушел добровольцем на фронт, ранение, увечье на всю жизнь. Что в ней хорошего, в этой жизни? Все-таки, наверное, хотел бы прожить. В жизни отца была та реальная возможность утвердить себя, почувствовать себя ответственным за судьбы многих людей. В ней был тот огонь, который утратила наша жизнь — меня, моих товарищей».

«Вот уже тридцать лет моя мама лечит людей. С того времени, как я начала помнить себя, я видела ее за работой. Домой она приходила усталая, но одухотворенная. Облегчить страдания людей, особенно маленьких детей. Сколько добра она принесла людям, как радовалась, когда спасла от смерти семилетнюю девочку».

Что не принимают они, современные юные, в мире взрослых?

«Взрослые потонули в житейских заботах и смотрят на мир с практической точки зрения».

«Старшее поколение всегда ищет в жизни ее практическую сторону, а на романтику смотрит, как на игрушку, в которую оно тоже играло в молодости, как и молодое поколение».

«Я старалась во всем быть честной и справедливой. Но взрослые вваливались в детский мир неуклюжими медведями, ломая и круша все на своем пути. Они старались вдолбить свое понимание «хорошего» и «плохого»: «Избегай хулиганов, не водись с двоечниками, не лезь всюду — тебе же и попадет, не переживай из-за пустяков». А кто же будет за все отвечать?»

«Я часто слышу такие слова: «Он — человек с положением!» А что же будет, если мы будем смотреть не на человека, а на место, которое он занимает. Это, наверное, связано с тяжелой жизнью, которую прожили отцы. Может быть, это идет оттого, что отцы желают нам хорошей жизни. И все-таки высказывания такие не понимаю. Я думаю, что на человека нужно смотреть с человеческой точки зрения. Ведь человека не заменит никакое положение».

«Перебродило», отволновалось старшее поколение, осело на одном месте, взялось за строительство семей. И тут на свет появились мы. Естественно, мы должны прожить свою жизнь не так. Не скитаться, не искать, следовать с детства запрограммированным путем. Так хочется везде побывать, все попробовать, а тебе говорят: «Чего? Свой путь в жизни?! Не майся дурью. Жизнь — сложная штука, и подходить к ней надо во всеоружии, а то так крутонет, что... И не дури, иди по приготовленному, расчищенному, посыпанному песочком (чтобы не упасть) пути. То, что мы от жизни не взяли, хоть ты возьми».

Здесь нет противоречия. Потому, что в мире взрослых сегодняшние дети действительно встречаются и с высокой одухотворенностью, и с проявлениями бездуховного практицизма, холодной расчетливости. Потому что, равняясь на отцов и споря с ними, дети, судя по процитированным мною сочинениям, хотят взять у них все лучшее и не принимают то, что на самом деле в жизни взрослых является далеко не лучшим. Потому, что в приятии и неприятии они исходят из единых высоких нравственно-максималистских требований.

Но и те, кто с восхищением смотрит на отцов, и те, кому кажется, что отцы утратили романтическое мироощущение, оказываются едины в одном: они не принимают тех методов, которыми отцы слишком часто, с точки зрения детей, пытаются передать выстраданный ими жизненный опыт своим наследникам.

«Удивительно отчаянное стремление старших, которые в силу своего возраста должны быть людьми житейски очень неглупыми, насильственным путем вдолбить детям свой образ мыслей».

«В нашем возрасте идет осмысление жизни. Мы отказываемся принимать на веру, что хорошо, что плохо, что правильно, что неверно. Если говорят: «Это хорошо», мы не успокаиваемся до тех пор, пока не посмотрим, хорошо ли это. И если то, что делают родители, кажется правильным, мы тоже так делаем. Если же нет — мы делаем иначе. Странно и дико было бы обижаться на это. Если вы не согласны с нашими мнениями — попробуйте доказать, что вы правы».

При этом порой им кажется, что вообще невозможно в своей жизни опираться на опыт жизни чужой.

«Опыт отцов не может вызвать недоверия. Прожитые годы не могли остаться бесследно. Но недаром опыт называется личным, ведь его приобретают во время личных контактов с жизнью, при каких-то неповторимых обстоятельствах. Использовать чужой опыт при решении личных проблем сродни попытке натянуть слишком тесную перчатку. Личный опыт индивидуален в той же степени, что и каждая человеческая личность. Нельзя путать его с опытом в работе, суть которого заключается в приобретении определенных трудовых навыков. Передача опыта здесь не только возможна, но и необходима. Но жизненный личный опыт можно приобрести лишь самому».

Конечно, сказано это, как и многое другое, что приведено здесь, с излишней запальчивостью. Но, читая сочинения девятиклассников, убеждаешься: тут дело вовсе не в том, что не принимается опыт отцов, здесь резкое неприятие стремления навязать этот опыт, подменяя им личный опыт жизни растущего поколения, а не направляя и организуя его.

А с этим связано и другое.

«В жизни родителей было много трудного. Сами они должны были пробивать себе нелегкую дорогу жизни. Но вместе с тем разве не это было их жизненным воспитанием, не это заставляло их «бороться и искать, найти и не сдаваться»? По-моему, только и сладок тот хлеб, в котором есть привкус горечи. Когда человек прошел через горе и невзгоды, тем радостнее ему сознание собственных побед, тем удовлетворенней он себя чувствует. Сейчас же родители берут на себя даже ту небольшую часть обязанностей, которые лежат на нас. Да мы и сами стремимся очень часто освободиться от них. Родители жалеют нас, стараются дать нам то, чего не имели сами, и вместе с тем лишают нас возможности испробовать настоящий вкус жизни. Своей чрезмерной опекой они лишают нас возможности радоваться жизни и создают условия лишь для прозябания».

«Наши родители прожили тяжелую жизнь. Война, послевоенные годы, карточки, сиротство. Но жили они интересно, а главное — дружно. Конечно же, им не хотелось, чтобы у их детей было такое же детство. Вот и стремятся они своим детям давать все, что могут, а дети — почему бы не взять, берут охотно. Все внимание, вся любовь детям, которым надо счастья, которых надо от несчастья уберечь. И дети в той или иной мере эгоистичны, потому что привыкли отовсюду брать, ведь дают же».

«Я не понимаю, почему родители иногда нас чересчур ограничивают. Ведь именно сейчас мы должны учиться самостоятельно принимать какое-нибудь решение и уметь отвечать за свои поступки. А родители оберегают нас. Вряд ли это правильно. Хочу заметить, однако, что я говорю о разумной самостоятельности, а не такой — делай, что хочешь».