— You know, — повторял Молдован, — I had the feeling in the first moments that I could not do anything… As if I am a child thrown into a strange world, in which I know and understand nothing… (пер. с англ.: Знаете, у меня было ощущение в первые мгновения, будто я ничего не умею… Будто я выброшенный в чужой мир ребенок, в котором я ничего не знаю и не понимаю…)

— Damn it, I forgot something important, — волновался Муха, пытаясь заставить себя вспомнить. — It was already in my head… Where did it disappear… Fucking… Something very important… (пер. с англ.: Твою мать, я забыл что-то важное. Оно уже держалось у меня в голове… Куда исчезло… Блять… Что-то очень важное…)

Его метало из стороны в сторону. Он утратил стойкую гармонию и теперь импульсивно пытался вернуть то, о чем не мог вспомнить.

Гаутама себя чувствовал легко и непринужденно в автономном приспособленном состоянии. Его отравленный мозг оказался закаленным препаратами свободного полета.

— Really… I feel like a degenerate… It's like they undressed me and they wanna fuck me, but I can't do anything… — угорал он. (пер. с англ.: Реально… Чувствую себя дегенератом… Меня как будто раздели и хотят трахнуть, а я ничего сделать не могу…)

— But Pandora does not stop at the outer shell and looks inside, — резким выпадом атаковал Молдован. (пер. с англ.: Но Пандора не останавливается на внешней оболочке и заглядывает внутрь.)

— What is it… Can you tell me, — Муху выбросило из рассуждений и направило к кардинальным мерам, — Can you help?! Yishua… I can't remember… Brother… Gautama… Listen to me… (пер. с англ.: Да что же это такое… Вы не можете подсказать… Можете помочь?! Ишуа… Я не могу вспомнить… Брат… Гаутама… Послушай…)

Здоровяк подбегал то к одному напарнику, то к другому. Его фигура выглядела беззащитно и жалостливо.

— Calm down, Fly, — прервал его смиренным голос Ишуа и протянул тому книгу. (пер. с англ.: Успокойся, Муха.)

Тот торопливо открыл проводник и начал тревожно листать страницу за страницей в поисках ответа на свою пропажу.

— Guys, — милым мечтательным голоском запел Гаутама, остолбенев на одном месте, — I just remembered my puppy Peg… In my distant childhood, I picked him up as a baby on the street and dragged him home… On the very first day, he licked my whole face… He loved kissing so much… I constantly played with him and read books to him… Sometimes I was just waiting for this moment… (пер. с англ.: Ребята, я вспомнил своего щенка Пэга… В далеком детстве я подобрал его малышом на улице и притащил домой… Он в самый первый день вылизал все лицо… Он так любил целоваться… Я постоянно играл с ним и читал ему книги… Порой только и ждал этого момента…)

Кровожадный психопат фантастически изменился. На его лице появилась детская радость и умиление. Он сентиментально повествовал о светлом воспоминании и горящим пламенем в глазах созерцал пространство.

— We often ran away to the forest with him… We played there… I was a warrior, and he was my faithful friend… He was constantly running after me… He had an inexhaustible supply of energy and love… God… It was wonderful… (пер. с англ.: Мы часто с ним убегали в лес… Мы там играли… Я был воином, а он моим верным другом… Он постоянно носился за мной… В нем был неисчерпаемый запас энергии и любви… Господи… Это прекрасно…)

В тщетных попытках Муха в отчаянии отбросил бесполезную книгу и в панике снова начал шарить руками по телу, пытаясь побороть нервозный зуд. Все деловые приоритеты отошли на задний план, сейчас его голову лишь занимала утраченная ценная информация. Он накинулся на Гаутаму:

— Brother… Brother… Help… It seems to me that I forget everything… Thoughts disappear from my head… Something's coming… Something terrible… We could all be in danger… (пер. с англ.: Брат… Брат… Помоги… Мне кажется, я все забываю… Мысли улетучиваются из головы… Что-то грядет… Что-то ужасное… Мы все можем быть в опасности…)

Гаутама не реагировал, но когда Муха схватил его крепкими ручищами и начал трясти за одежду, тот отмахнулся и оттолкнул брата:

— Fuck off! Don’t touch me! (пер. с англ.: Отвали! Не трогай меня!)

После этого Гаутама, вновь побледневший почти до мертвенного цвета, вернулся к сладким грезам о щенке. Муха с обиженным и эмоционально выхолощенным лицом обратился за помощью к старшему брату, навязываясь теперь к нему:

— Yishua… Help… (пер. с англ.: Ишуа… Помоги…)

Тот повернулся на раздражитель и в окоченении застыл перед братом. Он ничего не говорил, но выражал душевное сильное переживание, которое скрывал где-то внутри себя.

Маша с Кириллом наблюдали со стороны за этим безумием, переключая оторопевший взгляд то на одного преступника, то на другого. Становилось ясно, что полученный эффект превысил ожидания. Молдован в самозабвении не обращал внимания и продолжал свою мантру.

— And then I lost the ability to control my mind… I saw chaos in front of me… Time and space all in one picture… But this was somehow interpreted by my experience of perception… And then the fight between emptiness and my insignificant temporary form of life began… (пер. с англ.: А дальше я утратил способность контролировать разум… Я увидел перед собой хаос… Время и пространство одной картинкой… Но это нечто интерпретировалось моим опытом восприятия… Тут и начиналась схватка пустоты и моей ничтожной временной формы жизни…)

— А-а-а! А-а-а-а! — заверещал подобно загнанному зверю Муха.

Мужчина схватился за голову и с ужасом пялился перед собой. Для него уже не существовало окружения. Ни врагов, ни братьев, ни какого-то общего дела. Было лишь то, что он скрывал внутри и невыносимая правда бытия.

— It’s coming! It’s getting closer! I don’t know what is it! It’s coming to me! Save me! (пер. с англ.: Оно приближается! Я не знаю, что это! Оно движется на меня! Спасите!)

Муха предпринимал попытки сорваться с места, но ноги в какой-то момент будто парализовало. Он стоял, уткнувшись взглядом в пол и орал диким воплем.

— These voices… I hear them… — вдруг начал прислушиваться и отзываться на обманы восприятия Гаутама. — What? (пер. с англ.: Эти голоса… Я слышу их… Что?)

Бандит притих во внимательности, а затем расплылся в счастливой улыбке.

— This is Peg! Come on my dear boy… (пер. с англ.: Это Пэг! Иди скорее ко мне мальчик…)

Визуальные обманы обрели вербальное оформление. Гаутама не только говорил с несуществующими персонажами, но и участвовал в сцене. Мафиози упал на пол и принялся играть с любимой галлюцинацией и смеяться подобно ребенку.

— Peg… I missed you too… Well, stop… Stop… What? — резко вскочил он и тут в его глазах засиял яркий непередаваемый радостный свет. — Mom! Mom! You’ve come! (пер. с англ.: Пэг… Я тоже скучал… Ну хватит… Хватит… Что? Мама! Мама! Ты пришла!)

Мужчина на крыльях безусловной любви кинулся в пустое пространство и кого-то невидимого прижал к груди.

— Mom, look how happy Peg is! I'll show you what I taught him… Peg, come on, show us your circus skills! (пер. с англ.: Мама, смотри, как Пэг счастлив! Я тебе покажу, чему я его научил… Пэг, а ну, покажи нам свои цирковые навыки!)

Пока Муха трясся в паранойи, а Гаутама умопомрачительно кайфовал от сказочного сюжета в своей голове, Ишуа оставался безучастным к постороннему шуму. Он не реагировал на чужую одержимость и продолжал слушать. Лишь за секунду до продолжения речи Молдована, Ишуа подобрал книгу-индиго и, открыв ее, принялся познавать заповеди сенсорными анализаторами.

— I felt that emptiness was devouring me, — продолжал Молдован своим чудодейственным трансом, — I knew that there was not much left before my disappearance… Then I turned to the truth within me… (пер. с англ.: Я чувствовал, что пустота меня пожирает, я знал, что до моего исчезновения осталось немного… Тогда я обратился к истине внутри меня…)

— No-o-o-o! — заорал, что есть мочи Муха и изогнулся телом, выворачивая нечеловеческим маневром грудную клетку вперед. — Please, no! I’m afraid! I can’t no more! (пер. с англ.: Не-е-е-ет! Пожалуйста, нет! Мне страшно! Я больше не могу!