Анна хмыкнула, обнимая бабулю за хрупкие плечи. Черная работа? С чего бы? Да, все счета семьи обычно приходили на почту к Анне. Всеми налогами занималась она. Именно ей звонили, когда требовался адвокат, специалист по травмам или ремонтная бригада. Она знала, сколько денег тратит тетя Августина в месяц и при желании могла бы вычислить, сколько у нее любовников. Она знала, в каких школах учатся племянники и кузены. Да Анна могла за полчаса посчитать стоимость горнолыжной амуниции и даже подсказать, где заказать ее дешевле, и это при том, что она никогда не бывала в горах!

Но правда заключалась в том, что ей нравилось копаться в бумагах. Те дела, что для остальных членов семьи были немыслимой пыткой, ее умиротворяли, успокаивали. Она ощущала себя нужной.

А что дальше?

А дальше – неизвестность. Анна терпеть не могла того, на что не имела возможности повлиять и к чему не могла подготовиться. И теперь ее крайне угнетало все происходящее.

Проклятое кладбище не просто цвело, оно благоухало так, что туристы, никогда сюда не заглядывающие, начали задавать вопросы. Анна наглухо закрыла окна мастерской. Ее раздражало многоцветье за окном (кажется, всё, что когда-то было воткнуто в могильную землю, вздумало именно сейчас выбросить бутоны). Ее раздражали родственники, вот уже неделю живущие у нее на голове. Ее раздражали детские визги, бардак в гостиной и вечно занятые уборные. Если этот проклятый новый-старый мир не откроет свои двери в ближайшие дни, то она уедет сама. Возможно, в психиатрическую лечебницу.

Кладбище цвело. Джонатан заметно нервничал. Мужчины пили, и много. Женщины ссорились и галдели. Подростки втихаря курили, прячась за склепом Адама и Елизаветы Мэррил, даже не подозревая, что из окон третьего этажа их отлично видно. Пятнадцатилетняя Джоанна попыталась угнать мотоцикл Элен. Ей это почти удалось. Жаль, что доехала девушка аккурат до кладбищенского забора. Отделалась легко, всего лишь сломанной рукой. Анна догадывалась, что это была первая травма, но далеко не последняя. Мэррилы на месте сидеть не могли. Совсем скоро мальчишки найдут люк на крышу замка или сеть тайных ходов, по которым нынче проложили трубы отопления и электрические кабели. Как быстро в замке что-нибудь взорвется?

По иронии судьбы, именно Анна, которая наотрез отказывалась верить во все эти бредни, снова приняла на себя удар. Розы, что распустились возле склепа, были столь хороши, а ее настроение – столь отвратительно, что на рассвете Анна, облачившись в садовое платье и перчатки, вооружилась большими ножницами и отправилась на охоту. Розы были избраны невинной жертвой. Однако ее планы снова рассыпались прахом, как, впрочем, и прежняя безмятежная жизнь. Она уже начала привыкать.

Плетистая роза, опутавшая мраморный склеп, пала невинной жертвой на рыхлую землю. Тяжелая дубовая дверь, которую никто и никогда не пытался открыть, была распахнута. Возле склепа стоял незнакомый юноша, одетый в маскарадный костюм: белоснежный фрак, расшитый золотом, бежевые шелковые панталоны и туфли с серебряными пряжками. У юноши было лицо архангела и золотые кудри.

Анна пожалела, что у нее нет пистолета, а еще лучше – ружья. Незваных гостей она не любила даже больше, чем своих родственников. Но у нее имелись огромные садовые ножницы, принадлежащие еще прабабушке. Антиквариат, конечно, но если вещь функционирует, то, что же – ее, выбрасывать, что ли? К примеру, у Анны стояла старинная ручная швейная машинка Зингер. Она прекрасно работала, и женщина ее любила гораздо больше, чем французскую электрическую.

Зловеще щелкнув ножницами, Анна решительно приблизилась к незнакомцу, на лице которого отразилось некоторое беспокойство.

– Здесь частная собственность, – сказала ему Анна. – Как вы сюда попали? Через забор?

Юноша поглядел на высокую каменную ограду и приподнял брови.

– У меня, конечно, есть крылья, – сказал он. – Но не в этом мире.

Анна была женщиной неглупой, поэтому она тут же прикинула, сможет она незнакомца убить садовыми ножницами и спрятать его тело в том самом склепе или нет. Опыта у нее не было, конечно, зато ножницы – очень тяжелые и острые. Видимо, в ее улыбке отразилось нечто кровожадное, потому что юноша сделал два шага назад и спросил:

– Вы – Мэррил?

– Нет, – сказала Анна. – Меня в роддоме подменили. Я приемная.

– Замечательно. А не могли бы вы позвать кого-то из господ?

– Нет, – снова сказала женщина. – А давайте заключим сделку. Вы сейчас уходите обратно в склеп, запираете за собой дверь и еще триста лет про Мэррилов не вспоминаете.

– А что с вашей стороны? – заинтересовался юноша. – Сделка должна быть двусторонней.

– А с моей стороны я не убиваю вас прямо сейчас.

Условия юноше явно не понравились, потому что очень быстрым, смазанным движением он скользнул Анне за спину и обхватил ее шею холодными пальцами. Выкрутил руку, отбирая и отбрасывая в сторону ее оружие. Анна слышала его дыхание и ощущала, как вздымается грудь, прижимающаяся к ее спине. Страшно не было.

– Можно просто сказать, что вас не устраивают условия. Совершенно необязательно меня душить, молодой человек.

– Вы угрожали мне убийством.

– А вы всегда безоговорочно верите незнакомым женщинам?

“Серафим” рассмеялся и выпустил Анну из довольно-таки крепких объятий.

– Истинный Мэррил, – с восторгом поглядел он на нее. – Нет, не выветрилась за триста лет огненная кровь крылатых! Мне будет приятно представить вас высочайшему, леди.

Анна вздохнула. Притвориться приемной не вышло, впрочем, брат все равно бы не позволил.

– Так кто вы такой?

– Прошу прощения за невежество, – юноша заложил левую руку за спину, правую прижал к сердцу и легко поклонился. – Адам Мэррил к вашим услугам. Посланник от высочайшего. Я полагаю, меня ждут?

– К сожалению, это так. Мы с вами точно не сможем договориться?

– Вы не хотите возвращаться домой, леди? Почему?

– Не люблю перемены.

Юноша откинул назад свои кудри, оценивающе оглядел Северную башню и как-то криво усмехнулся.

– Уверяю вас, вы оцените. Вы – старшая в роду? Единственная, оставшаяся в живых?

– К сожалению, нет. В семье Мэррилов – тридцать две живые души.

– Однако! – Адам впечатлился. – Это много больше, чем осталось в Эйлеране. Старина Эдвард был проклятым везунчиком, верно? Даже не удивлюсь, если он еще жив. Вы его дочь? Внучка?

…

– Вы видите это кладбище, Адам? – покачала головой Анна. – Посчитайте надгробия. Это все – Мэррилы. Склеп, между прочим, принадлежит вашему тезке, старшему сыну Эдварда, он прожил девяносто восемь лет.

– Так мало?

– Это очень много по здешним меркам.

– Я даже не подозревал, что наказание столь страшно, – помрачнел Адам. – Девяносто восемь! Я разменял этот срок почти двести лет назад. Сколько же вам, леди?

– Сорок пять.

– Это ужасно.

Анна благоразумно не стала уточнять, что именно его так пугает.

– И вы, зная, что срок вашей жизни сократился во много раз, что юность ваша облетит, как листва с деревьев, все равно хотите тут остаться? – Адам тряхнул золотыми кудрями и снисходительно улыбнулся. – Поверьте, у вас будет много времени привыкнуть к родному миру. Хоть у вас кровь и не такая густая, как у чистокровных крылатых, но уверяю: Эйлеран вернет вам молодость и красоту.

Анна выразительно закатила глаза. Серафим был не слишком-то вежлив. Он, кажется, только что намекнул, что она старая уродина?

– Ладно, Адам, ваша взяла. Сейчас я позову главу семьи. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала.

Анна достала из кармана платья свой кнопочный телефон и набрала номер брата.

– Восстань, спящий, – сказала она. – Кто хочет сдвинуть мир, пусть сдвинет сначала себя*. (* цитата, Сократ)

– Анна, – простонал Джонатан. – Половина восьмого утра! Прошу меня не торопить: тот падает, кто мчится во всю прыть**. (** Шекспир, "Ромео и Джульетта")