– Но сначала, угостили стрелами.

– А разве ты поступил иначе?

Уел. Замолчал сбывший сотник, но зол он сейчас на всех: на меня, на себя, на всех этих людей и нелюдей. Плохо, не достучишься до него сейчас… Придётся применить навык. А хорошо было просто с картами баловаться – снимать бытовые обиды, прыгать в порталы, наполненные иллюзиями. И совсем нехорошо подключать психологию сейчас, когда в пятистах метрах ждут почти неубиваемые головорезы, а рядом валяется предатель с сотрясением мозга. Но как раз в таких ситуациях действовать и нужно. Значит, нужно Йорга по шкале эмоций поднять, чтобы мозги работать начали. Что там у нас выше гнева? Гордыня? Вот с неё и начнём.

– Йорг, я готов это сделать, хоть и боюсь, а что ты готов сделать для изменения ситуации?

– Дать тебе по башке, чтобы глупостей не делал, и попытаться вырвать этих… разведчиков силой. А не получится, так и тьма с ними…

И это он мне про глупости говорит. Но тон уже изменился немного. Что там дальше? Смелость?

– А какие ещё варианты есть?

– Ну, гнёзда…

– А ещё? Ну, хоть три мне назови?

– Подождать, пока они сами полезут в расщелину, и перебить их на выходе. Правда, они и пленников порешат, скорее всего.

– А ещё?

–Дождаться ночи и перебить их, только они столько ждать не будут.

Ну вот, если рассуждать начал, значит, и вероятность глупости снижается до минимума. «Поднимем» его ещё немного, до состояния нейтралитета, тогда и меня выслушает, и кровь ему в голову не ударит.

– Как считаешь, какой вариант для нас лучше всего подойдёт?

– Третий… – нехотя признал Йорг. – Меньше всего возможность, что перебьют и нас, и пленников.

– А какими нам надо быть, чтобы всё получилось?

– Хитрыми.

Произнося это, Йорг скривился, как будто незрелое яблоко откусил.

– А моё предложение подходит для этого плана?

Посмотрел на меня, как на врага, но медленно кивнул.

– Слушай, кажется, ты очень беспокоишься за меня, а я беспокоюсь за разведчиков, они ведь из-за этого, – я кивнул на связанного Антеро, – здесь оказались. Если всё сделаем правильно, никто не умрёт.

– Кроме бездушных.

– Так и будет. Так что?

– Что предлагаешь?

План простой, как лом. Ищут меня. Вообще, конечно, нас всех ищут, но это же я подкинул идею с драконом, значит, я и нужен. Причём, живой. Значит, можно попробовать применить хитрость, уже однажды сработавшую у логова дракона. Сдамся в плен, убивать или калечить меня не будут, нужно же, чтобы я добрался… даже не знаю куда, скорее всего, к оставшимся Тёмным, а может, к ближайшему палачу. Как повезёт. Конечно, бездушные проверят пятачок, но остальные спрячутся и пойдут следом за бездушными. Нужно только дождаться ночи… Ну и везение нам не помешает.

Зачем я рискую? Спасаю себя. Я вообще не очень страдаю избыточным альтруизмом, просто не хочу, чтобы кровь разведчиков на моих руках была, когда я мог помочь, но не стал. Тогда они начнут являться мне по ночам, и совсем не так, как убитые во время боя враги… Такие воспоминания мучают и через десять лет, и через двадцать. Как-то, ещё на Земле, смотрел речь покойного генерала Лебедя, который уверенно рассуждал о том, что лучшие солдаты – это те, кто потерял всё: дом, семью, друзей. Мол, такие люди могут только рвать и убивать. Наверное, генерал не очень любил общаться с ребятами, которые, вернувшись на гражданку, при взрыве петарды или раскате грома, сразу кидаются на землю, которые всю оставшуюся жизнь винят себя в смерти друга, подорвавшегося на мине, и, у которых плач собственного ребёнка, сразу вызывает воспоминания о детях, посечённых осколками гранаты. А я с такими общался довольно долго и скажу, что хорошо, такой человек жить сможет только после продолжительной восстанавливающей терапии, которой никто на моей Родине просто так не предоставляет. Я таким становиться не хочу и не буду, если есть хоть малейшая возможность на иной исход. Слава богу, надо мной командования нет, так что решать самому.

– Как ты должен был сигнал подать?

Йорг выдернул кляп и приставил нож к горлу Антеро.

– В сумке свистулька.

Всё верно. Вот она, костяная, вроде тех, которыми рябчиков приманивают.

– Условный сигнал?

– Три раза посвистеть, ответят один раз.

Кляп на место вернулся, а я, повернувшись к Йоргу, сказал:

– Если что не так пойдёт, этого сразу в расход.

Пленный замычал, задёргался, а бывший сотник только усмехнулся хищно.

Спрятались среди скал, ниже по склону, пленника тоже затащили за выступ, снег взрыхлили, чтобы следы не так видно было, лапником промели. Не идеально, конечно, но издалека не заметишь, а ближе, надеюсь, никто не подойдёт.

Йорг уходил последним, хлопнул на прощание по плечу. Я ухмыльнулся в ответ, стараясь, чтобы улыбка кривой не вышла. Получилось плохо – на скуле наливался синяк, а сама она припухла. Всё-таки удар у него поставлен, как у боксёра. Вот тебе и гончар.

Подошёл к расщелине, достал свистульку, помедлил… Страшно всё-таки.  Вздохнул, медленно досчитал от десяти до одного и три раза дунул. Свист прокатился между стен и стих, а несколькими мгновениями спустя донёсся ответный. Всё, пора.

***

Ждали, похоже, не меня, так что очень удивились, когда я выбрался, спрыгнул на снег и встал, глядя на троих бездушных, сменивших чёрные доспехи на дохи из волчьего меха. Правда, и стрелять не стали, хотя у одного взведённый самострел. Ну, понятно – я без оружия, а они, если честно, и голыми руками меня в рогалик закрутят.

– Ты кто? – спросил белоглазый в шапке с беличьими хвостами.

Я говорить ничего не стал, просто медленно поднял руку с зажатым в ней обломком когтя. Тут и пенёк поймёт, а бездушный оказался, похоже, немного умнее пенька потому, что только уточнил:

– Ты один?

Я только кивнул.

– Немой?

– Челюсть болит.

– А говорили, ты колдун.

– Кулак сильнее колдовства.

Белоглазые расхохотались. Весёлые они всё-таки ребята, эти бездушные. В прошлый раз охранники тоже хохотали, когда меня бить начали, но сейчас никто не тронул, только старший продолжил расспрос:

– Где остальные?

– Кузнеца хульдры оставили у себя, а остальные готовятся уйти.

– Когда?

– Через четыре дня.

– А ты решил не уходить?

– У вас жители долины. Моя жизнь в обмен на их.

Пока разговаривали, стрелок в меня целился, а третий белоглазый, сноровисто мои запястья верёвкой скрутил. Хорошо, что спереди.

– Что с мордой?

– Идти не хотел, но остальные сказали, что раз я придумал, как дракона украсть, так они отвечать не будут. Пришлось идти. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то помер.

– Ага, так мы и поверили. Засаду оставили у расщелины?

– Проверьте. Я один. Даже этого хульдру, сожри его тьма, отправил обратно, пусть его свои на копья поднимают.

Командир кивнул на проход, и бойцы, не спеша, скрылись из виду. Вернулись они довольно скоро, в полном составе и без трофеев.

– Никого, – доложил стрелок. – Пришёл он не один, но все вернулись, следы до самой долины тянутся.

– Не соврал, выходит. Это что же, ты такой смельчак?

– А мне смелым быть не надо. Зато твоим хозяевам могу много чего рассказать, и про дракона, и про то, какие крысы у них за спиной притаились.

– Наглый ты, колдун.

– Так ведь и ты глаза не опускаешь.

«Наглый», знал бы ты, белоглазый, как мне страшно сейчас, но подстройка под собеседника – отличная вещь. Поймал пару словечек и манеру говорить, «привязался» к поведению, чуть позу скопировал. Нет, конечно, управления собеседником, как это обещали дутые «эксперты» нет и в помине, зато собеседник перестаёт быть загадкой. Стою сейчас напротив этого, наверное, и не человека, в общем, а все его эмоции прямо шкурой ощущаю. Уверен, он в превосходстве, потому и спокоен, как слон. Интересно, а здесь слоны водятся? Тьфу! Вот, всегда так: серьёзный момент, а в голову лезут всякие глупости.

– За нами иди.

Понял, что не убегу, не нападу, повернулся спиной спокойно и пошёл себе вниз по склону. Здесь каменистая долина-вымоина, забирается чуть вверх, к скалам, а после, ныряет дальше, превращаясь в ущелье, у входа в которое, и устроился отряд бездушных.