Я противиться не стал, шагал без понуканий, всем видом показывая спокойствие. Главное, что поверили, а дальше уже, как говорится, не наши проблемы. Мне бы только ночи дождаться…
Устроились бездушные наспех, даже палаток не поставили. Или что там у них на случай походной ночёвки? Спали в натуральных спальных мешках из шкур, а дрова для костра, похоже, тащили с собой и экономили, судя по тому, что никто возле огня не грелся.
Разведчикам досталось не в пример сильнее, чем мне, да ещё и держали их все эти дни, похоже, впроголодь. По крайней мере, осунулись и побледнели они, точно, не от большой любви в Тёмным. Хульдры сбились в кучу, привалившись спинами друг к другу, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Даже и не представляю, как им, тем более что руки за спиной связаны у всех.
Когда приблизились к пленным, окликнул командира:
– Отпустишь их?
– Шагай давай! – вместо него отозвался стрелок.
– Эй, конунг, я думал, мы договорились! Моя жизнь, за жизни разведчиков!
Удар между лопаток сшиб с ног, командир даже не обернулся. Понятно. Никто разведчиков отпускать не собирался. Скорее всего, Антеро оставлять в живых никто не собирался, или дали бы по голове и захватили с собой, а какие планы были в отношении нас, даже предположить не возьмусь. Орать больше не стоит, пока меня не бьют, но терпение может закончиться, а я уже набегался, в своё время с отбитыми рёбрами. Неохота повторять опыт.
Устроили меня вместе с разведчиками, которые, кажется, уже и соображать перестали, кто тут давно сидит, а кого только что привели. Просто раздвинулись, молча, пуская новичка к призрачному теплу. Разговаривать никто не стал, не уверен даже, что они меня разглядели хорошо, сквозь заплывшие синевой веки, а я и не лез раньше времени с разговорами. Правда, сидели мы недолго.
Командир приказал в темпе собираться и выдвигаться к точке встречи с другим отрядом. Надо сказать, что дисциплина у белоглазых, действительно, на высоте – лагерь собрали, хорошо, если за полчаса. Пинками подняли пленных, меня просто дёрнули за шиворот. И пошли.
Я боялся только двух вещей: первое, командир выделит пару разведчиков, отсечь возможное преследование, второе, встречи со вторым отрядом уже этим вечером, но ни того ни другого не произошло. Арьергард, конечно, шёл с оглядкой, но ничего не заметил, а к вечеру мы так и не встретились с другими бездушными.
Лагерь разбили у небольшой речушки, успевшей уже пробиться через снег, ущелье здесь снова превращалось в широкую вымоину, с разбросанными по ней валунами. Как по мне, становиться в таком месте не особо хорошая идея, но никто не спрашивал. Выставили пару дозорных у выхода из ущелья, развели костерок, на котором вскипятили растопленный снег. Скоро от котла потянуло варёным мясом, и мой живот предательски заурчал, но, конечно же, никто пленников кормить не собирался. Самим мало.
До темноты мы так и сидели, сбившись в кучу. Разведчики молчали, я тоже не торопился заводить беседу. Когда стемнело, к нам приставили одного караульного, двое у ущелья, остальные отдыхают, получается, три смены. Значит, ждут, что за ними кто-то идёт. В осторожности им не откажешь, будем надеяться, что Йорг что-нибудь придумает, иначе меня ждёт не очень тёплая встреча с Тёмными.
Если честно, я совсем не рассчитывал, что удастся обменять пленников, но одно дело в голове прокручивать план, и совсем другое, трястись на холодной земле с пятью такими же бедолагами. Кстати, их же должно быть шестеро…
– Эй, – шёпотом окликнул я ближайшего соседа. – Вас должно быть шестеро. Где ещё один?
– Молчи, – также шёпотом откликнулся тот. – Услышит охранник, опять изобьют и утром похлёбки не дадут.
Неплохо их обработали, похоже, за эти дни. Спорить не стал, постарался сжаться, чтобы сохранить тепло. Холодно, страшно, никаких гарантий на спасение. Похоже, переговоры со мной закончились сразу, как стало понятно, что я один пришёл. Надеюсь, что никакой весточки о результатах вылазки командир не отправил, по крайней мере, почтовых птиц я не видел, а гонцов никто не отправлял.
Охранник смотрел за нами во все глаза, пока было светло, но, когда опустилась темнота, его интерес поутих, да и не так просто что-то разглядеть среди сбившихся в кучу людей, что-то конкретное, если не подойти вплотную. Охранник не подходил. Ещё вечером я строился так, чтобы можно было спрятать руки, но при желании наблюдать за стражем. Сейчас, дождавшись, когда он в очередной раз обойдёт нас кругом и присядет на камень, я сунул пальцы в рот и у правой щеки нащупал острие…
Спрятать за щекой наконечник стрелы с отломанным хвостовиком придумал я. Ну, как придумал… вспомнил, что видел нечто подобное в каком-то фильме, правда, там герой одним этим наконечником перебил целую прорву врагов, а у меня запросы попроще: перерезать верёвки на своих руках и путы разведчиков. Правда, когда готовились, оказалось, что наконечник здорово нарушает дикцию, вот и пришлось Йоргу врезать мне пару раз по морде, вроде как плохо рот открывается из-за ушиба. В общем, чудеса шпионской мысли. Повезло, что руки впереди связаны. Конечно, если бы вязали, как остальным, сзади, то можно было бы уронить наконечник на землю и подобрать его, но металлический звон мог привлечь внимание охранника. А ещё, у меня совсем нет уверенности, что скрюченными от холода пальцами удастся ухватить и удержать кусочек железа размером всего сантиметра три.
Как бы там ни было, всё сложилось как сложилось, так что я просто зажал острую железяку зубами и начал пилить верёвку, медленно не спеша. Если начну дёргаться, это неминуемо привлечёт внимание. Торопиться некуда. Если мои спутники и придут на помощь, то ближе к утру, когда часовые носом начнут клевать, хотя бы в теории. Снова охранник приблизился к нам. Спрятать наконечник во рту, прикрыть глаза и подождать, пока шаги удалятся, снова работаем потихоньку. На десятом заходе верёвка поддалась, но не упала к ногам, а лишь немного ослабла. Не страшно теперь, медленно растягиваем её, чтобы освободить кисти. Что же сердце так стучит? Сейчас из груди выпрыгнет и вспотел весь, хоть и холод сейчас просто жуткий.
Ещё спустя десять заходов, удалось освободить кисть, но кидаться освобождать остальных не стал, вместо этого придвинулся к соседу справа и прошептал ему на ухо:
– Хочешь выбраться?
– Бесполезно, – ответил хульдра, – их больше просто перебьют нас.
– Это если напасть сейчас. К утру ситуация изменится.
Разведчик замолчал, я даже подумал уже, что ничего не вышло из моей идеи и он сейчас окликнет охранника, который как раз проходил мимо, но ничего не произошло. Бездушный снова уселся на камушек, а сосед прошептал:
– Перережь путы, колдун. Сколько нужно ждать?
– Уже недолго. Как только поднимется суматоха, нужно будет кинуться на нашего охранника всем скопом. Сможем?
– Я с тобой.
Снова долгое перепиливание верёвок, уже соседских, потом острый кусочек железа перекочевал в руки соседа, и уже он помогал следующему освободиться. Сказать, что я начал нервничать, это ничего не сказать, аж затрясло всего от нервов. Или это холод виноват? Точно не холод. Если кому-то из разведчиков придёт в голову стать героем посмертно и кинуться с кулаками на белоглазых, весь план пойдёт псу под хвост. У меня так и не получилось эту часть никак продумать, тут уже остаётся только молиться всем богам и уповать на благоразумие соседей.
Когда со стороны ущелья донёсся звук осыпающихся камней, удалось освободиться уже четверым, и никто даже виду не подал, что свободен.
Всё произошло с молниеносной скоростью – когда насторожившийся охранник обернулся на звук, один из разведчиков выставил ногу и белоглазый полетел на землю. Мы навалились впятером, схватив его за руки и за ноги, кто-то подхватил камень и тут же опустил на голову бездушного, он даже охнуть не успел. Раз… второй… третий… Я думал, на звук ударов сбежится весь лагерь, но по-прежнему тихо. Охранник обмяк, череп его лопнул, как арбуз, запахло кровью, хорошо хоть в темноте не видно вытекших мозгов.
