Руки Тимофея тряслись от напряжения, нужно время, чтобы прийти в себя и подготовиться. Скоро начнётся турнир, и возможно, это будет ещё сложнее. Сейчас Старков вообще не думал о своём задании, оно просто вылетело у него из головы, отошло на второй план. Он вспомнит, когда придёт в себя.

Каждый человек думает словами, на самом же деле это иллюзия, потому что люди придумали слова, чтобы выражать свои мысли. Мысль не имеет формы, она как вспышка, как электрический разряд, импульс, содержащий информацию или побуждение к действию. И её невозможно скрыть, спрятать глубоко в подсознании от того, кто не умеет выражать мысли словами, но умеет читать импульсы головного мозга.

Личность Старкова изменили, вместо него на Арену пришёл человек с другим именем, только, это для всех вокруг, но не для одного единственного, который сейчас пристально наблюдал за возвращением Джеймса Райбака – претендента на звание гладиатора, домой из игровой зоны.

Лиза

15 лет

В пятнадцать лет ей казалось, что мир вокруг полнейшее дерьмо. Беспросветное и враждебное. Вообще-то, это было и не удивительно. Раянские сектора никогда не славились хоть сколько-нибудь хорошей жизнью, а колониальное поселения Даная на планете Хайнокс – яркий образец богом забытой дыры в глубоком космосе. Людям, живущим здесь, вообще было глупо считать себя людьми, как представителями своей расы. Где-то очень далеко Земля. Там живут люди первого сорта, а на Хайноксе… даже не второго и не третьего. И уж, сколько мечтателей искренне надеялось выбраться отсюда в свет, подняться хотя бы на уровень выше?

Как отец Лизы, например. О чём он думал, когда улетел отсюда с последней партией наёмных рабочих? Точно не о своей дочери. Да и её дядя, который стал опекуном по умолчанию, тоже вовсе не пример любящего родственника – просто ещё одна спивающаяся единица, низкосортный представитель расы Homo Idiotus. Чем жил её дядя, девочка не представляла, но знала, что ей причитаются по закону какие-то денежные средства, на учёбу и на все остальные нужды. Средства, которых она никогда толком не видела.

Пирамида терраформера исполинских размеров возвышалась посреди пустынного ландшафта, как что-то божественное. Она упиралась вершиной прямо в небо, нависающее плотной серой стеной, наглухо скрывающее колонию от солнца. Даная никогда не знала весёлых погожих деньков. А настроение каждого жителя колонии было под стать. Откуда тут взяться оптимизму?

И каждый день холодно, как в склепе…

Говорят, Мёртвое озеро когда-то было живым. Лиза с трудом в это верила. Вроде здесь и живность водилась, но прогулки изо дня в день по берегам этой огромной по протяжённости грязной лужи, воды которой активно загаживались выбросами шлака с местных заводов, наводили тень сомнения, что здесь могло что-то жить.

Ещё года четыре назад Лиза не задумывалась над глобальными вопросами своего убогого быта, но с возрастом мысли на эту тему всё чаще стали посещать её. Куда вёл её жизненный путь? Не было у девочки ответа на этот вопрос, но Лиза знала точно, что ничего хорошего там нет и быть не может. А она так не хотела следовать этой дорогой, но колония не могла предложить девочке альтернативу. Здесь кроме обычной школы нет других учебных заведений, где Лиза могла бы получить какое-то образование, нет хорошей работы, нет возможностей добиться чего-то стоящего. И вообще, если перечислять какие-то элементарные вещи, которыми наполнена жизнь простого обывателя, например, на Земле, то здесь нет ни одной из них. Как выразить свой бунт против заржавевшей системы? Девочку с каждым днём охватывало отчаяние.

И друзей не было… практически. Разве что, Колин. Единственный более-менее нормальный сверстник, с которым Лиза могла хоть как-то общаться. Колин был под каблуком системы. Бунтарский дух… он не имел представления, что такое бунт против системы. Никогда его простодушную натуру не взорвёт изнутри крик, требующий свободы, которую он заслуживает по праву, как представитель своей расы. Никогда его не посетит мысль сбежать к чёртовой матери с этой богом забытой планеты, он с рождения принял, как данность, свои кандалы. И Лизе искренне было жаль его.

Колин стоял на карачках и всматривался в бездонную пропасть открытого люка, ведущего в подземный комплекс станции обеззараживания воды. Ничего там интересного нет, Лиза это просто знала, и не хотела туда соваться – скука и только. Зато воображение Колина рисовало пацану тайные комнаты, лаборатории, склады, наполненные продуктами секретной исследовательской деятельности. Как-то раз они с Лизой спускались вниз по лестнице. Долго спускались, попали в длинный коридор круглого сечения. Металлические панели, которыми отделаны стены, основательно проржавели, оплётка толстых кабелей энерговодов потрескалась, и струпьями свисала по всей их протяжённости коридора. Лампы освещения, встроенные в потолок, никогда не включались с момента, как станцию закрыли. Дети не решились тогда идти дальше – там сыро, холодно и темно. Колину было интересно и одновременно страшно, а Лизе просто скучно.

И вот они опять здесь, возле люка, Колин смотрит вниз и мечтает, чтобы у него сейчас был хотя бы хороший фонарь, а Лиза стоит рядом, разглядывая унылый пейзаж – пирамида, озеро и пустыню, разглядывает и зевает.

– Ну, круто, – восхищённо заявил Колин, всматриваясь в темноту искусственной дыры.

– Что там крутого? – спросила Лиза, и поплотнее запахнулась в куртку, теплее от этого не стало.

– Ну, не знаю, просто круто, – ответил Колин, продолжая разглядывать темноту дыры. На нём была вязаная шапка с подворотом, которую он носил, сколько Лиза его помнила. Носил и, похоже, крайне редко стирал. Старая оранжевая куртка со множеством карманов, которую бы тоже давно пора было выбросить. К тому же, она парню была уже явно мала, судя по рукавам, засученным почти до локтей. Нравилась она ему что ли – эта куртка?

Наконец, Колин поднялся с земли, отряхнул колени и посмотрел на Лизу. Вот так она его и запомнит навсегда – бездонные наивные голубые глаза, чуть приоткрытый рот, усыпанное веснушками круглое лицо. Мальчик был гораздо крупнее Лизы, время сделает из него толстого неуклюжего увальня. И ещё эта его вечная простуда, Колин потёр влажный нос и улыбнулся.

– Давай достанем фонарь и спустимся вниз, пройдёмся по туннелю, посмотрим… – предложил Колин.

Лиза вздохнула. Что бы она ему ни ответила сейчас, он всё равно настоит на своём и ей придётся туда лезть по простой причине – делать всё равно больше нечего.

Маленькая хрупкая Лиза, в сравнении с Колином, казалась совсем ребёнком. С виду ей не дашь пятнадцати лет – скорее двенадцать с натяжкой, и только глаза выдавали Лизу – пронзительный испытующий взгляд, взгляд взрослого человека, а не старшеклассницы. Делало ли это Лизу особенной? Наверное, да, но никто вокруг никогда этого не заметит. Лиза зачесала рукой назад свои чёрные, как смоль, короткие волосы. Она не пользовалась косметикой, лицо с очень правильными чертами, как с картинки, и выразительные губы, изящный подбородок, светлая кожа, точёная фигурка – Лиза естественная. На ней короткая кожаная куртка с высоким воротником, обтягивающие джинсы, свитер с горлом, армейские ботинки на липучках.

– Ну, а где мы достанем хороший фонарь? – спросила девочка, хотя фонарь достать – не проблема. – Да и потом, нам понадобится длинная верёвка, чтобы не заблудиться там внизу…

– Точно, я как-то и не подумал! – с энтузиазмом воскликнул Колин. В его голове уже зарождался план исследовательской миссии во чрево подземной стации. Лиза пожалела, что заикнулась про верёвку – теперь Колин, как пить дать, не отстанет со своей навязчивой идеей.

И неизвестно, к чему мог привести этот разговор, если бы пелену низкой облачности не вспорол космический челнок, который появился неожиданно, словно призрак. Корабль обогнул пирамиду в крутом развороте и стремительно пронёсся на малой высоте, прямо над головами детей. Машина устремилась в сторону космопорта, подмигивая проблесковыми маячками – это был корпоративный транспорт. Наверняка, основной корабль-матка «припарковался» на орбите, выслав десант в колонию – значит, снова будут набирать добровольцев для работы где-то в других колониях. Даная не славится специалистами высокого класса в каких-либо областях деятельности, так что, все кого завербуют корпы, с большой долей вероятности будут корячиться в шахтах или на заводах крупных компаний. Но они, по крайней мере, улетят отсюда, и Лиза им немного завидовала. Однажды она сама завербуется и согласится почти на что угодно, лишь бы больше никогда не возвращаться на Хайнокс.