Антон, надеясь загладить мнимую вину, окружил Марину вниманием и заботой. Хоть он и пытался вернуть их отношения в прежнее русло (сколько лет назад это было!), но разбитую чашку не склеить, былое не вернуть, и хоть супруги снова жили вместе, натянутое, искусственное тепло между ними могло обмануть, наверное, только самого наивного зрителя.

Антон проводил с Мариной большую часть своего времени, но саднящее чувство вины и не думало отступать. Зато внезапно отступила болезнь. Как по мановению волшебной палочки, Марина резко пошла на поправку, а потом все симптомы «неизлечимого порока сердца» попросту исчезли.

Опять-таки наивные родственники умилялись и полагали, что это результат трогательной заботы Антона. Но далеко не такие простодушные люди задумались… крепко задумались. Даже дочери, немного смущаясь, в разговоре друг с другом признали, что этот ход конем, который сделала их мать, уж слишком далеко выходит за рамки честной игры.

Антон тоже не был ни наивным, ни глупым. Он сразу все понял и в ужасе схватился за голову.

– Что ты наделала? – прошептал он.

– Что ты имеешь в виду? – с невинным лицом спросила Марина.

В тот же день Антон собрал вещи и ушел из дома. На этот раз он добился развода, и их дочери даже не слишком его отговаривали. Дарина к нему больше не вернулась.

Иногда Антон проезжает мимо школы, в которой работает Дарина, и с тоской думает о своем неудавшемся втором шансе. И чувство вины на этот раз гораздо сильнее.

– Сахарный диабет у вас все-таки есть, – сказала врач. – Это лечится, но вы сладким не злоупотребляйте.

И вот теперь Валерия Ивановна сидела на кухне, пила чай с сахаром и ела второе пирожное с кремом. Злоупотребляла. Специально, чтобы умереть.

Пирожное ей не хотелось, и чай с сахаром она тоже не слишком любила. Просто Валерии Ивановне не хотелось жить, и она выбрала такой своеобразный способ саморазрушения. У нее был сахарный диабет, а ведь если не прибегать к прямым мерам, а просто не следить за здоровьем, то это не грех, правильно? Валерия Ивановна вздохнула.

Да и зачем ей жить? Все уже в прошлом. Муж скончался два года назад, когда ему было шестьдесят семь лет, а Валерии Ивановне – шестьдесят пять.

С мужем они прожили сорок лет. Говорят, что никакая любовь столько не выдерживает: остаются привычка, дружеское расположение, обязанность, квартира, которую лень разменивать… Вот люди и живут вместе. Но Валерия Ивановна считала, что к ней и Олегу это не относится и никогда не относилось.

Они любили друг друга до самой смерти, и Валерия Ивановна искренне надеялась, что у них все будет как в сказках – будут жить долго и умрут, если не в один день, то хотя бы примерно в одно время. Однако этого не случилось.

Мужа уже два года не было на свете, а Валерия Ивановна все еще жила. Врачи поставили ей диагноз «сахарный диабет», но тут же утешили:

– Да не волнуйтесь, будете следить за уровнем сахара, соблюдать диету, ставить уколы и спокойно проживете еще десять-пятнадцать лет.

Проблема была в том, что Валерия Ивановна не хотела жить. Ей было просто незачем.

Единственный сын уже пятнадцать лет жил за границей. Раньше он с женой и дочкой приезжал к родителям почти каждый год, но сейчас это стало невозможным. После смерти отца звал мать переехать к нему, но Валерия Ивановна отказалась:

– Сам подумай, ну куда я в шестьдесят пять поеду? Учить с нуля язык, ну хотя бы основные слова? Это же нереально. Придется жить в чужом доме, а я тут ко всему привыкла, у меня и диван любимый, и шкаф, и все лежит, как мне надо.

Сын продолжал уговаривать:

– Мам, конечно, твой шкаф мы через полмира не повезем, но какие-то любимые мелочи, конечно, бери. Фотографии, вазочки, шкатулочки. Поставишь все так же, как было в твоей квартире, у меня свой дом, у тебя будет отдельная комната. Все будет расставлено, как тебе удобно.

Но Валерия Ивановна не соглашалась. Ее трехкомнатная квартира в центре Москвы была давно ею обжита. Шкаф они покупали вместе с мужем. Женщина не могла представить, как выбросит его на помойку или просто отдаст чужим людям.

Полочку в свое время тоже делал Олег. Родной дом, все привычно – и небольшой парк поблизости, и магазины. Поэтому Валерия Ивановна наотрез отказывалась уезжать.

Но жить становилось все скучнее. Надо было вставать, умываться, делать гимнастику, одеваться, есть безо всякого удовольствия. Подруг уже практически не осталось. Одна уехала к детям за границу, другая – сдавала квартиру и практически все время жила в санатории, третья – жила на другом конце Москвы, Валерия Ивановна никак не могла туда выбраться, да и самой подруге тоже было тяжело сначала ехать на метро, а потом на автобусе.

В итоге общалась с кем-то Валерия Ивановна только по телефону. Да, это, конечно, были соцсети, можно видеть лица и подруг, и сына, и внучки, но все-таки это не «живое» общение. Подруги периодически советовали снова выйти замуж. Валерия Ивановна раздраженно отвечала:

– Какое замужество в шестьдесят пять? Мне уже ничего от мужчины не надо. И зачем мне посторонний человек в квартире? Еще не дай бог на какого-нибудь афериста наткнусь.

Подруги объясняли, что они вовсе не имеют в виду официальное замужество. Можно просто найти мужчину подходящего возраста, общаться с ним, приглашать в гости. Может, пожить немного вместе, не заключая официального брака, разумеется, без прописки.

Валерия Ивановна, повинуясь напору подруг, даже заглянула на сайты знакомств, но очень быстро поняла, что там она ничего не найдет.

Один из сайтов был явно предназначен для тех, кто искал кратковременные случайные связи. И люди там были достаточно молодые. Самой пожилой женщине, которую Валерия Ивановна увидела, было пятьдесят пять.

Другой сайт выглядел серьезнее, но там было столько условий для размещения анкеты, что Валерия Ивановна сдалась. Она не загрузила свои фотографии на этот сайт, даже не попросила помочь внука соседки, продвинутого в гаджетах молодого человека.

Подруги советовали вновь:

– Кто сейчас знакомится на сайтах знакомств? Там только развести могут. Одни мошенники, жулики и ненормальные сидят. Надо знакомиться в социальных сетях.

– А как я там познакомлюсь? – резонно возражала Валерия Ивановна. – С теми, кто посещает мою страницу, я и так уже знакома. Вот с тобой, Леночка, например. А с чего чужие люди полезут на мою страницу? Я ведь неизвестная личность.

– А ты там выкладывай всякие интересные фотографии, истории, как-нибудь привлекай людей, – настаивала Лена.

Валерия Ивановна даже рассердилась:

– То есть я должна чуть ли себя не рекламировать, чтобы неизвестно с кем познакомиться? Вот уж спасибо, посоветовала. Делать мне больше нечего – себя позорить на старости лет.

Валерия Ивановна окончательно впала в меланхолию. Подругам она почти не звонила. Все чаще женщину посещали мысли о самоубийстве. Конечно, это большой грех, но если просто не следить за здоровьем, есть что попало, не ходить к врачу, то, наверное, все произойдет само собой, – и это грехом не будет.

Но, видимо, это все-таки было грехом, и Господь упорно не хотел забирать Валерию Ивановну. Очередное посещение врача показало, что анализы у нее были практически идеальными, во всяком случае, для ее возраста и ее болезней.

Когда Валерии Ивановне в очередной раз позвонил сын и услышал жалобы, что ей ничего не хочется, он сказал:

– Мама, ну съезди хотя бы в санаторий. Конечно, если одной дома сидеть – любой затоскует.

Валерия Ивановна наотрез отказалась.

– Вот еще, – сказала она, – в санатории со мной будут общаться такие же уставшие возрастные женщины, как и я сама. Я себя окончательно умирающей почувствую.

– Ну, хорошо, – не сдавался сын. – Не в санаторий. Съезди просто куда-нибудь, посмотри новые места. Ты же раньше так любила путешествовать.

– Какие мне сейчас поездки? – возразила Валерия Ивановна. – Здоровье уже не то. Одной ездить страшно, а вдруг что-нибудь случится? Сам знаешь, какие сейчас люди. Никто не поможет.