– Знаешь, всё это похоже на бредни. Но беда в том, что я слишком хорошо тебя знаю. И всё, что ты рассказал, заставляет меня волноваться. Я не могу ощущать то же, что и ты, и не могу судить, правильные у тебя догадки или нет. Давай-ка спать. Завтра новый день – там и поглядим.

– Давай, – обречённо согласился Семён Ефимович.

Утром, встав по будильнику-мобильнику, Кац тут же прошлёпал на кухню и проверил орех. Никаких изменений с вечера: серебристый цвет и комнатная температура. «Слава богу, – подумал он, – к тому же пятница сегодня, наконец-то». Нельзя сказать, чтобы неделя выдалась трудной, но вот появление ореха перевернуло всё с ног на голову. Позавтракав и выкурив сигарету, Кац, не тревожа жены, пошёл в ванную, чтобы побриться и принять душ. Включив воду и покрыв щёки и кадык пеной, задумался: брать с собой орех или нет? Вчерашние события пока ещё не укладывались в чёткие рамки. Если он оставит орех дома – не окажется ли тот по собственной прихоти в машине или в лаборатории? В лаборатории ещё куда ни шло, а поездка в машине в состоянии неуправляемого гнева, как вчера утром, совсем не вписывалась в его планы, – так по дороге и дров наломать можно. Завершив водные процедуры, Семён Ефимович неспешно оделся и взял-таки орех с собой, только положил его не в карман брюк, а в сумку. Всю дорогу за рулем он провел в размышлениях о том, каков временной промежуток между сменой цвета ореха и перепадами, наступающими в его настроении. За прошедшие сутки он не зафиксировал этот промежуток, так как просто не успел уловить взаимосвязь. Если настроение меняется раньше, чем цвет, то тогда и орех здесь ни при чём. А если позже, то очень даже при чём. Через какое время ожидать агрессии или бурного сексуального желания? Он ведь вращается в коллективе, где все всё видят, и к любой неприятности надо быть готовым загодя. Впрочем, многое станет понятным сегодня, только орех должен постоянно находиться под контролем.

В лаборатории Кац положил орех на стол прямо перед глазами – рядом с карандашницей. Как только подтянулись Карпов, Васин, Зиден и Овечкин-Портнов, завлаб запросил у каждого данные о текущих проектах, и, получив, принялся их изучать. Орех вёл себя смирно, и благодаря ему Кац, как он считал, пребывал в благодушном настроении, хотя и нашёл у подчиненных кое-какие нестыковки в замерах, за что не мешало бы сделать втык. Ближе к обеду зазвонил внутренний телефон. «Кого еще нелёгкая несет? Всё ведь на собрании вчера обкашляли», – поморщился Семён Ефимович и снял трубку.

– Лаборатория.

– Семён Ефимович, это вы? Здравствуйте, – прощебетал женский голос.

– Добрый день. Кто говорит?

– Это Щелкунова. Я по поводу…

– А, Галина Викторовна! – выдохнул Кац, потому что звонок от неё не сулил никаких неприятностей. – Чем могу?

– Я относительно Егорова. После нашего вчерашнего разговора.

– Какого Егорова?

– Ну, Андрея… Андрея Леонидовича. Он приходил к вам вчера.

Семён Ефимович сообразил, что речь идёт о новеньком, просто он начисто забыл его фамилию.

– Ах, ну да! Помню, прекрасно помню. Что вы решили с датой выхода?

– Мы без окончательного согласования с начальством, а в данном случае начальство это вы, ничего не решаем. Мы только оформляем, – ответила Щелкунова вкрадчивым голосом. – Если вы не против, давайте вместе сходим на обед и определимся с датой.

Семёну Ефимовичу было абсолютно всё равно, с какого дня выйдет на работу новенький, и он мог бы сейчас назвать любую дату. Но перспектива пообщаться с этой смазливой бабенкой в неформальной, можно сказать, обстановке его остановила.

– Нет, я не против, хотя всё отдал на откуп вам. Минут через двадцать вас устроит?

– Более чем.

– Тогда…э-э… в половине первого у входа в столовую.

– Отлично, до встречи.

Кац повесил трубку.

– Ефимыч, ты что, не с нами сегодня? – спросил со своего места Вован.

– Подслушиваешь? Нехорошо, – беззлобно заметил начлаб. – Вопрос тут насчёт этого новенького…

– Андрея?

– Ну да. В кадрах хотят, чтобы я решил, когда ему выходить.

– А ты что?

– Согласился обсудить – а что ещё?

– Значит, мы на обед без тебя идём?

– Выходит, так.

Это был редчайший случай, когда Кац ходил обедать без своих. Он вспомнил, как с год тому назад посещал столовку с главным проектировщиком по зданиям, и тогда как раз перед обедом встал вопрос, требовавший срочного решения. Каца пытались уломать переехать в другой корпус, а здание лаборатории отдать под какие-то неведомые нужды. Другого места для встречи не нашлось, да и время было подходящее – обеденное. В тот раз Семён Ефимович упёрся рогом и лабораторию свою отстоял. Сегодняшнее дело по сравнению с тем не стоило и выеденного яйца, но раз просят…

Вован оглядел коллег.

– Когда двинем, мужики?

– Да хоть сейчас!

Зиден, Васин и Овечкин-Портнов быстро собрались и присоединились к Карпову, который уже ждал в дверях.

– Приятного вам! – бросил Кац.

– И тебе приятного! – ответил за всех Вован. – Тем более с дамой, приятной во всех отношениях.

«Братки» ушли. Семён Ефимович же бросил прощальный взгляд на орех – его он с собой решил не брать – и сразу насторожился: на предмете возник рыжеватый налет, едва заметный. Тронув орех пальцем, Кац ощутил, что температура его не изменилась: она была не больше той, что генерировал кондиционер, установленный на 20 градусов по Цельсию. Но почему вдруг этот цвет? Сразу вспомнились вчерашние события: кирпичная крошка из-под сверла, оранжевый орех, жена у раковины, – одним словом, в памяти в один миг промоталось всё. Сейчас подобный сценарий совершенно недопустим. У него будет спутница, весьма привлекательная, и при этом он её почти не знает. Видеть их будут десятки людей. Во что всё это выльется? Кац ещё раз изучил окрас ореха, на сей раз самым придирчивым образом. Да, рыжеватость наблюдалась, но еле уловимая. Может, солнце виновато? Он подошел с орехом к окну. Теперь, в лучах дневного света, предмет выглядел вроде бы естественно, без оттенков. «Да что я в самом деле! – обругал себя Семён Ефимович. – Зассал из-за какой-то хероты. Вперёд и с песней, не хватало ещё опоздать». Он бросил орех на стол и вышел из лаборатории.

Щелкунова уже ждала у входа. Когда Кац приблизился, она, покачивая головой, наигранно пожурила: «Ах, Семён Ефимович, нехорошо на свидания опаздывать!»

– Начальство не опаздывает, а задерживается, – улыбнувшись, нашёлся Кац. – Просто мои ушли раньше, а я дверь запирал, то да сё…

– Ах, ну да, я видела только что, как они вошли.

– Ничего ведь страшного, что я?..

– Нет, конечно. Пойдёмте обсудим нашу тему.

И Кац, увлекаемый Щелкуновой под локоток, оказался в заводской столовой. Народу было – не продохнуть: самое пиковое время. Кац со своими орлами, чтобы комфортно себя чувствовать, обычно подруливал сюда позже. Тем не менее, когда он и Щелкунова отошли от кассы с полными подносами, то ждать свободных мест им почти не пришлось. Семён Ефимович заприметил, как какие-то два незнакомых мужика – из работяг, наверное – стали вставать из-за своего стола буквально в двух шагах. Тронув подошвой ботинка туфельку своей спутницы, он показал подбородком в их сторону. Для разговора стол оказался что надо: на два места, а не на четыре, как большинство, и у самой стены.

Когда расставили тарелки с едой, Кац спросил:

– Так в чём проблема, Галина Викторовна?

– Да особо ни в чём. Просто он мне сегодня звонил, Егоров, и сказал, что готов выйти с понедельника. Вас устроит? Сможете обеспечить его объёмом работы?

– Обеспечим, разумеется. Иначе бы вчера я не оставил решение за вами.

– Вот и чудесно. Тогда я его уведомлю сегодня же.

– Значит, с понедельника?

– С понедельника. Место найдёте, куда посадить?

– Найду. Вы ещё, помнится, говорили, что поставить ему компьютер, мебель и телефон – не проблема?

– Абсолютно. Уже согласовано с руководством.

– А вот насчет софта я хотел бы поговорить с нашим сисадмином лично. Сам.