Семёном Ефимовичем тут же овладели недавние опасения насчет протекции.

– Какой человек?

– Стажёр. Вернее, не стажёр, а… На переквалификацию, если можно так выразиться. По профилю вашей лаборатории.

У Каца отлегло от сердца.

– А от меня что требуется? Посмотреть, что он из себя представляет?

– Именно. Он на «Агате» работал. Они не наши конкуренты, их клиент морфлот…

– Я знаю.

– Разумеется. Дело не в этом. У него схожая специальность: испытывал новые материалы на возможность применения в продукции ОПК. А здесь уж подлодки или авиация – разница небольшая.

– Ах, вот оно что! Так от меня требуется…

– Ну да. Поговорите, посмотрите: подойдёт – не подойдёт… Сами ведь, помнится, Федосеевой на планёрке жаловались, что работы завал. Так что если одобрите – флаг вам в руки, берите на подмогу. А организовать для него рабочее место – не проблема. Компьютер, софт, стол, стул, телефон – всё обеспечим.

– И во сколько его завтра ждать?

– Да прямо с утра. Правда, он придёт чуть позже вас: я ему на проходной должна ещё пропуск оформить. Ну что, тогда до завтра?

– Хорошо. А с кем мне говорить по результату? В смысле: понравился или нет.

– Да Федосеева сама вас найдёт. Или мне поручит. Это уже наша забота.

– Ясно.

– Ладно, заранее спасибо – и до завтра!

Щелкунова улыбнулась, взяла с подоконника свою сумку, застегнула её и набросила на плечо. Кац кивнул и отправился к своим.

– Ну что? – вытянулись в его сторону лабораторные головы, когда он вернулся.

Кац молча подошел к сейфу, достал из брюк ключ, открыл дверь и вытащил на свет канистру со спиртом.

– Ты хоть скажи что-нибудь, – несмело пробасил Вовка.

– А чего говорить-то? По мелочи вызывали. Завтра надо кента одного пощупать.

– И всё?

– И всё.

Коллектив переглянулся.

– Так что повода проставляться нет, – продолжил Кац, но канистру, тем не менее, на ближайший стол водрузил. – Значит, вы думали, меня вызывают, чтобы попросить отсюда?

– Честно говоря, думали, – ответил за всех Вовка. – И переживали. А ты бы не переживал? Уйдёт начальник такого… топового уровня, душа-человек – а кто придёт? И во что это выльется? Подумай! Сколько лет мы вместе? Вот то-то и оно!

Семён Ефимович почесал затылок.

– Значит, вы все переживали…

Воцарилась пауза. В лаборатории слышен был только гул кондея. Карпов, Васин и ещё двое коллег Ефимыча – Овечкин-Портнов и Зиден – бросали обречённые взгляды то на спирт, то на начальника, а сам Кац, прекрасно понимая, что люди остались специально из-за него, уже прикидывал, что скажет жене, объясняя задержку и «факел» изо рта. И, как уже бывало не раз, принял решение в пользу дорогого коллектива. Кивнул на канистру и сказал:

– Тогда поехали, чего уж. Только по чуть-чуть. Мне – так вообще с напёрсток. Я машину здесь оставлять до утра не собираюсь. Закусывать-то чем будем?

И сразу в лаборатории начался радостный ажиотаж. Витя Зиден, немец, чьи предки обрусели ещё в начале прошлого века, взял с полки одноразовые стаканы и налил в них воду из кулера, чтобы запивать спирт; Овечкин-Портнов открыл ящик своего стола, выудил оттуда несколько крупных яблок и начал нарезать дольками; Васин вытащил из лотка принтера стопку бумаги и разложил её на столе, где стояла канистра, чтобы не заляпать рабочую поверхность.

– Кому помочь? – спросил Вовка.

– А из чего спирт пить будем? – парировал вопросом на вопрос Овечкин-Портнов, занятый яблоками.

– Так на полке же стаканы одноразовые были.

– Были да сплыли, один только остался, – сказал Зиден. – А из этих – он показал на наполненные водой – только запивать.

– Да вы что, на рауте, что ли? – вмешался Кац. – Из чайных кружек выпьем. Или вы здесь гламурных репортёров ждете?

Он подошел к входной двери и запер её на ключ.

– На всякий пожарный.

Когда всё уладилось, коллектив расселся вокруг стола. Гудели недолго, причём Кац строго дозировал содержимое канистры. Расход спирта у них никто не проверял, однако завтра всем надлежит явиться на работу в нормальном состоянии, да ещё этот новенький… Не хотелось дышать на него со всех сторон перегаром, и вообще в таких случаях надо держать марку. Разговаривали ни о чём: подчинённые порадовались, что их опасения насчёт вызова Ефимыча в кадры не подтвердились. «Я, ребят, честно говоря, слегка забздел», – лаконично прокомментировал этот случай Кац. А слегка забалдевший Вован, когда сбор подходил к концу, изрёк: «Короче, ложная тревога, пацаны! Будем жить!»

Было полседьмого вечера. Позвонила жена и спросила, где он и почему не едет домой. Кац сослался на занятость. Настало время закругляться. Заперев лабораторию и миновав проходную, Кац поручкался с сотрудниками и пошел на заводскую автостоянку, где с утра оставил свой видавший виды «пежо».

Разблокировав сигнализацией двери и открыв свою, водительскую, Кац в который уже раз подумал: «Надо выбрать время и обновить к зиме тачку. Башли-то есть, надо, надо». Семён Ефимович хотел было бросить сумку на пассажирское сиденье – и тут его взгляд застыл. На правом кресле, бросая по салону блики от солнечных лучей, лежал предмет, по форме похожий на миндальный орех, только большего размера – с косточку манго. Кац нагнулся и взял орех в руки. Да, форма миндалевидная, металлический отлив, идеально отполирован. Для своих габаритов тяжёлый, словно из свинца, но пока непонятно, что за материал. Как он сюда попал? Семён Ефимович проверил все пассажирские двери: следов взлома нет. Осмотрел стёкла – тоже полный порядок. Может, кто из салютовских пошутил? Да, но как они могли подсунуть в салон эту штуковину, не имея ключей? Кац поднёс орех к лицу, понюхал даже. Нет, из таких материалов у них на заводе ни одну деталь не производили, это он знал абсолютно точно как начальник лаборатории по исследованию свойств металлов, сплавов и композитов. Чувство было неприятным: ясно, что в машину кто-то проник извне и оставил – или выронил – этот странный предмет. Кац залез в бардачок: всё, что там лежало, осталось нетронутым. Да и брать-то было нечего: китайский фонарик размером с ладонь, отвёртка и початая пачка сигарет. Кац не поленился, вылез и открыл багажник. И здесь всё на месте: запаска, электронасос, щётка для стекол и тряпки разного назначения, чистые и грязные. «Вот херня!» – негромко ругнулся Кац, завёл машину и поехал домой.

Ольга Валентиновна после двадцати с лишним лет совместной жизни давно уже в подсознании прочитывала причины задержек мужа на работе, какой бы характер они ни носили. Семён Ефимович, если случался аврал, сам загодя звонил ей по телефону и предупреждал. Если спонтанная пьянка и его нет дома до шести – она трепетно звонила сама, и он докладывал, что к чему и по какому поводу сборище. Если день рождения у кого-то из подчинённых – он предупреждал её накануне, и утром отправлялся на работу на общественном транспорте. Сегодняшний случай не подпадал ни под какой из перечисленных. Муж сказал, что задерживается по делам, а сам вернулся с запахом перегара, причем выпивши сел за руль!

…Ольга и Семён познакомились при весьма пикантных обстоятельствах в пору, когда у обоих за плечами уже было по одному неудачному браку. Это произошло в Серебряном бору в разгар купального сезона. Выходной, жуткая жара: немудрено, что зона отдыха, где оказались обе их компании, буквально кишела народом. Семён приехал туда с двумя друзьями, единственными, с кем он поддерживал отношения после МИСиС, а Ольга – как член большой разношёрстной компании, куда её чуть ли не силком затащил тогдашний бойфренд, можно даже сказать – жених. Накануне она категорически не хотела ехать, потому что это были его знакомые, которых она вообще не знала, – а компании, где она никого не знает, Ольга не любила и старалась всячески избегать. Но Вадик в конце концов её уговорил, и, как выяснилось, себе во вред.

Если Семён и его друзья находились у самой воды, попивая бутылочное пиво и время от времени охлаждаясь в водоёме, то компания Ольги подготовилась к поездке капитально – с мангалом, шашлыками и крепкими напитками, – и потому расположилась в зоне лесопосадок. Пока разжигался костёр, события для Ольги развивались ещё туда-сюда: она знакомилась, стараясь запомнить новые имена, участвовала в беседах ни о чем и пару раз сходила окунуться. Мясо сделалось быстро, и с момента, когда выпили по третьей-четвертой, начался кошмар. Друзья и бабы, прибывшие с ними, стали в открытую обсуждать внешность Ольги, спрашивать Вадика о том, как они познакомились, кто Ольгины родители и давали ему советы – большей частью идиотские – насчёт развития отношений. К тому же Вадик, захмелев, всерьёз впрягся в разговор, кому-то поддакивал, кому-то возражал, – одним словом, вёл себя так, будто Ольги рядом и не было. Закончилось всё тем, что она психанула, собрала вещи и покинула тёплую компанию. А пьяный Вадик, решив показать, что он тоже крут, не стал её удерживать. Так она и оказалась рядом с Семёном и его друзьями. Оставив на песке верхнюю одежду и босоножки, Ольга решила напоследок ещё разок искупаться. Никто из бывших мисисовцев и внимания на неё не обратил: троица беседовала о чём-то своем. Всполошились они только тогда, когда Ольге свело в воде ногу и она истошно завыла. Семён первым подоспел на помощь, и с тех пор они не расставались.