Ольга, эффектная блондинка, оказалась младше Семёна на пять лет и работала главврачом районной поликлиники, что для её возраста в ту пору считалось огромным, почти нереальным достижением. Во время их букетно-конфетных отношений сей факт подстегнул Каца работать ещё упорнее и хотя бы немного приблизиться к ней по статусу; при всём при том следует ещё раз напомнить, что за руководящими постами он никогда не гнался. Несколько лет спустя у пары родился сын Сергей; на момент описываемых ныне событий он проходил службу в армии.

Ольга только-только вышла на пенсию, и пребывание в новой ипостаси оказалось для неё необычным. Она ещё не свыклась с тем, что по утрам не надо больше вставать на работу, а вернувшись домой, нахрапом браться за готовку, стирку, глажку, уборку и так далее. Дни теперь тянулись медленно, под аккомпанемент бесчисленных телесериалов, и единственной настоящей радостью для неё теперь стало дождаться вечера, встретить мужа, узнать, как у него дела на работе и провести с ним время после ужина. Вот почему она реагировала крайне болезненно на его задержки. А сегодняшняя просто ввела её в ступор. Претензий она высказывать не стала, но ей было неприятно осознавать, что муж ей наврал, сославшись на то, что занят. Тем временем Семён Ефимович, молча повесив в шкаф свои брюки, пиджак и рубашку, накинул домашний халат и проследовал на кухню ужинать.

Ольга Валентиновна вошла, когда Кац уже закончил трапезу. В руках он держал странный предмет, похожий на железный орех, и крутил его и так и эдак, изучая блики, которые орех отбрасывал в свете кухонной люстры. «Вишь, какая хрень!» – раздались первые его слова после появления дома. Ольге Валентиновне, несмотря на обиду, стало интересно. «Что это? Из лаборатории спёр?» – спросила она. – «В машине нашёл – на сиденье. Ума не приложу, как она там оказалась». – «Может, из ваших кто пошутил?» – «Исключено, – жёстко сказал Кац. – Во-первых, у нас на заводе такой материал не используют. Я даже не понимаю, металл это или что-то ещё. А во-вторых, чтобы эту штуку подбросить, надо попасть в салон. Я проверял: все замки были закрыты, никаких следов взлома».

Ольга Валентиновна взяла со стола пустые тарелки и поставила их в раковину.

– Ты бы хоть сказал, по какому поводу гуляли.

– Да, ты меня извини, как-то спонтанно всё получилось, – начал объяснять Кац. – Меня в конце дня в кадры вызвали: наши подумали, да и я тоже, что хотят на покой отправить, а оказалось – ерунда. Завтра новый спец придёт, просили посмотреть, что он умеет. Ну, а когда всё выяснилось, я разрешил потревожить запасы. Они же меня ждали, никто не ушёл, так что…

– А зачем за руль пьяный сел? Оставил бы машину на стоянке.

– Я её никогда не оставляю, ты знаешь. Да и не пьяный я.

– А запах? Если б тормознули – не отмазался бы.

– Ну что теперь рассуждать? Как получилось, так и получилось. Главное – продолжаю работать. А эту херацию я завтра нашим покажу. Очень мне интересно, из чего она сделана.

Так обсуждение событий вечером и закончилось.

По утрам, собираясь на работу, Семён Ефимович не будил жену. На завтрак ему никаких особенных блюд не требовалось. Он ограничивался чашкой кофе и бутербродом, вот и кулинарные изыски ни к чему – это раз. А два – это то, что он любил посидеть на кухне один, поразмышлять за первой сигареткой, как сложится день, перечислить в уме дела, ждущие в лаборатории… Присутствие жены в такой ситуации просто неуместно. Вот и следующим утром он проснулся по расписанию, сделал несколько приседаний и отжиманий от пола. Неприятных последствий от вчерашнего спирта не ощущалось, да и выпил-то он всего ничего. Итак, ближайшие дела. Сегодня он ждал новенького с «Агата», после него надо показать сотрудникам орех и услышать их мнения. «Где я его вчера оставил? – попытался вспомнить Кац. – На кухне, что ли?» Точно: орех лежал на кухонном подоконнике и, что странно, цвет его изменился. Если вчера он был металлический и отражал свет, то сейчас превратился в красноватый матовый. Семён Ефимович взял его в ладонь. Орех был тёплый, чуть ли не горячий. В голову полезли мысли об инопланетянах и внеземных технологиях, и вместе с этим вдруг ниоткуда появилось раздражение, хотя в кухню Кац входил в очень благодушном настроении. Семён Ефимович бросил орех на стол и начал готовить завтрак.

Перед выходом из дома Кац положил орех – тот так и не поменял цвет и температуру – в правый карман брюк. Когда он сел в машину и выехал на дорогу, он понял, что эту штуковину лучше было убрать в сумку: орех стал ещё горячее и чуть ли не жёг ногу через карман. Доставать его сейчас уже поздно: правая рука, которой он только и мог это сделать, постоянно манипулировала с переключателем скоростей из-за утренней пробки – десяток метров вперёд, и стоп. Ещё десяток метров – опять стоп… «Ладно, доеду как-нибудь, – напряг волю Семён Ефимович, – а как доберусь, первым делом покажу ребятам». В пути его подводило самообладание: он пару раз обложил матом водил, которые тискались по бокам, а подрезавшую его на светофоре бабу, как только зажёгся зелёный, обогнал и показал ей из окна левый средний палец. Всё это казалось странным, ибо за рулём Кац всегда вёл себя спокойно. На заводской стоянке его любимое место было занято. «Скоты!» – выпалил Кац, припарковался в дальнем – невыгодном – углу и переложил, наконец, орех в сумку.

Из-за огромных размеров территории «Салюта» проделать путь до лаборатории требовалось немалый. Раздражение не покидало Семёна Ефимовича, и, когда встречные ему улыбались, поднимая руки в дружеском приветствии, Кац отвечал на всё это лишь сухим кивком. Несмотря на ранний час, солнце уже припекало. Кац понял, что день будет такой же жаркий, как вчера. Дверь в лабораторию была заперта. «Надо хоть видимость порядка создать, а то придёт этот… с «Агата» – подумает, что тут алкаши работают», – поставил себе задачу Семён Ефимович. Из головы вылетело начисто, убрали они вчера со стола стаканы с кружками или нет. Он достал ключи и открыл дверь. В лаборатории было прохладно, хоть кондиционер и не работал, а на столе чисто, и листы бумаги, что они стелили, убраны. «Слава богу», – констатировал Кац, врубил кондей и сел за свой стол. Тут же дверь отворилась, и в проёме показался Вовка Карпов.

–Здоров, Ефимыч! Ну что, где твой новенький?

– Новенький… А-а, позже будет. Ему должны ещё пропуск оформить. Со стола вчера кто убирал? Что-то я не помню.

– Из нас никто, – сказал Вовка. – Уборщица, небось. У них же вечерняя смена с полвосьмого, кажется.

– Ну и ладненько. Слушай, Вован, я вчера в машине такую хрень обнаружил… Смотри.

И Кац достал из сумки красноватый горячий орех и протянул его дружку. Вовка взвесил орех в ладони, посмотрел на него с разных углов и тихо вымолвил, почти прошептал:

– Однако… Это где ж такое делают?

– Я и сам бы хотел узнать. Как понимаешь – не у нас, это точно. Принёс вот вам показать, выслушать мнения.

– А откуда взял?

– Я же говорю: в машину кто-то подбросил. Или не подбросил – сам не знаю… Вчера, когда по домам пошли, дверь открываю – а там на сиденье вот это.

Вован вернул орех и цокнул языком.

– Главное, горячий, сука… По мне – так понятия не имею, что это такое и с чем едят.

– Ладно, покажем остальным.

В последующие десять минут подошедшие Васин, Зиден и Овечкин-Портнов передавали орех из рук в руки, мотали головами, присвистывали, цветасто матерились, но никто из них даже отдалённо не понимал, что это за штуковина и из чего она сделана. Дверь отворилась ещё раз, и в неё просунул голову незнакомый мужик. «Это лаборатория по исследованию материалов?» – несмело спросил он. Кац сразу смекнул, что это и есть тот самый новенький.

– Она, – небрежно ответил Кац. Вы от Галины Викторовны?

– Да…

– Заходите. Я – Кац Семён Ефимович, заведующий. Берите стул, присаживайтесь ко мне.

Кац внимательно разглядывал мужика, пока тот искал свободный стул и примеривался, куда деть свой портфель, чтобы взять стул в обе руки. Какой-то хлипкий и суетливый, было первое впечатление, – а оно, как известно, считается самым верным. На вид мужику было не больше сорока. Когда он наконец присел, Кац спросил: