– Нет уж, – отрезал Кац. – Мне хоть и интересно, но я же не чудак на букву «эм», чтобы оборудованием рисковать. По шапке-то в результате мне дадут!

– Да уж, пожалуй, – кивнул Вован. – Ладно, придумаем что-нибудь. Ты куда его дел, кстати?

– В столе у меня лежит. Понадобится – скажи.

– Понял.

Остаток дня прошел спокойно и без происшествий. Занявшись своими непосредственными обязанностями, Кац напрочь забыл об орехе, и только около пяти, когда коллектив засобирался по домам, открыл ящик стола, чтобы убрать туда степлер. Орех лежал на месте, опять изменив цвет на малиновый; он был даже более насыщенный, нежели с утра. Кац потрогал его пальцем – опять горячий. «Ах ты падла! – подумал он. – Ну и валяйся тут, хоть расплавься». Непонятный гнев опять обуял Семёна Ефимовича. Он хотел было выкинуть орех в мусорное ведро, чтобы уборщица, когда придёт, отнесла его вместе с остальным мусором в контейнер, который дежурный грузовик ежевечерне увозит с территории завода на свалку, – и в деле была бы поставлена точка. Но профессиональный интерес – из чего же он сделан? – взял-таки верх. «Чёрт с ним, оставлю, посмотрим, что будет утром». С такими вот мыслями начлаб запер на ключ свои владения и направился к стоянке. Сегодня вечером он твёрдо решил сделать то, что не вышло вчера, а именно повесить на кухне недавно купленные алюминиевые жалюзи. Ольга его уже несколько дней пилила: товар, мол, лежит без применения, а как раз сейчас, когда солнце садится поздно, жалюзи чрезвычайно нужны ей во время готовки. Пока он вспоминал, где у него дома дрель, на балконе или под сиденьем на кухне, на глаза показался его «пижон», скучающий по хозяину в том самом углу стоянки, откуда неудобный выезд. И по мере того как Кац приближался к своему служке, готовому доставить его домой, внутри безотчётно росло какое-то недоброе чувство. Кац пикнул пультом, чтобы разблокировать замки, и взялся рукой за ручку двери. Ручка настолько раскалилась от жары, что трогать её было больно. «Да-а, а внутри-то, поди, баня…» – успел подумать он, открывая дверь. Но не додумал, опешив: на пассажирском сиденье лежал… орех. У Семёна Ефимовича задрожали руки. Он чётко помнил, что перед тем как запереть комнату оставил орех в столе. И что в сухом остатке? Он здесь, и орех тоже здесь – теледепортировавшийся из закрытой лаборатории! Семён Ефимович просто рассвирепел. Он открыл дверь, что ближе к ореху, и собрался смахнуть его рукой на асфальт. Но орех был малинового цвета, раскалён и грозил подарить ожог. Тогда Кац вытолкал его наружу сумкой: орех выпал. Кац закрыл дверь и осмотрел сиденье, на котором лежал орех, – проверил, не прожжено ли оно. Странно, но даже малейшие признаки ущерба отсутствовали.

Бред какой-то, размышлял Семён Ефимович по дороге домой. Как он опять оказался в машине? И почему сиденье цело? Значит, он обжигает только меня? А Вован? Кац вспомнил, что утром Карпов взял в руку орех и сказал, что он горячий. Нет, это не версия… Мысли путались и не доходили до логического завершения.

– Что это ты такой взвинченный? – встретила его на пороге вопросом Ольга Валентиновна.

Кац сообразил, что он дома, но как приехал и как поднялся на свой этаж – даже не заметил.

– Я взвинченный?

Кац подошел поближе к зеркальному шкафу-купе и взглянул на себя. Внешность как внешность, только глаза бегают.

– На работе что-нибудь?

– Да нет, всё нормально. Утром с новеньким беседовал, а так больше ничего.

– И что новенький?

– Подкованный малый. Но разговаривать одно дело, а как он в работе – поглядим.

– Значит, взял его?

– Да, сказал, пусть оформляется и выходит.

– Понятно. Ужин греть?

– Хорошо бы.

– Тогда переодевайся, через пять минут будет готово.

Когда Кац, помыв руки, выходил из ванной, жена спросила:

– Что же ты игрушку-то свою забыл?

– Какую игрушку?

Кац прошел в кухню.

– Да вот, – кивнула Ольга на подоконник. – Говорил, на работе проверишь, из чего она сделана.

На подоконнике лежал орех. Как и в машине, он был малинового цвета.

– Садись, ешь.

Кац мельком взглянул на стол, где стояли салат и тарелка с горячим, но всё его внимание, конечно, сконцентрировалось на зловещем сюрпризе.

– Откуда он здесь? – резко спросил Кац.

– Как откуда? Ты же его сам вчера здесь оставил.

– Я брал его утром на работу. Состав проверяли – мимо денег.

Ольга растерянно посмотрела на мужа.

– Как же… Я весь день дома была… Только на полчаса в магазин выходила, но это давно…

– И что, он весь день пролежал здесь?

– Да я не обращала внимания. Прямо перед твоим приходом посмотрела – он на подоконнике. Я и подумала, что…

– То есть днём ты его не видела.

– Говорю же – не обращала внимания…

– Ах, ты не обращала! – вскипел Семен Ефимович. – А надо было!

– Да что с тобой такое?

Тогда Кац рассказал, сбиваясь и вставляя ругательства – хотя последнего он при жене старался не делать, – о том, что произошло в лаборатории, а потом в машине.      «…так вот, когда я отъехал от стоянки, эта дрянь лежала на асфальте», – закончил он.

Ольга с сомнением покачала головой.

– Ты уверен?

– Я так и знал, что не поверишь! – опять начал распаляться Кац. – Что мне, на видео надо было заснять?

В это время зазвонил телефон, и Ольга сняла с базы трубку.

– Алё, – сказала она, и, закрыв микрофон рукой и шепнув Кацу: «Мама», ушла в комнату. Семён Ефимович остался наедине со своим ужином. Захватив пару раз вилкой салат, он отставил тарелку в сторону. Мысли об орехе жгли мозг и внутренности, и хотя проклятый предмет лежал рядом, на расстоянии вытянутой руки, смотреть на него, а тем более трогать не было никакого желания. «Эх, выпить бы сейчас, – подумал Кац. – Интересно, дома что-нибудь есть?»

Из комнаты доносилось щебетание жены. Семён Ефимович поднялся и открыл холодильник: ни в дверце, ни на полках спиртного не было. Он прошел в гостиную, где в одном из шкафов стенки имелся бар, и открыл дверцу. Слава богу! Перед глазами предстала почти полная бутылка молдавского бренди. Сопровождаемый удивленным взглядом жены, продолжавшей телефонную беседу, Кац вернулся на кухню, налил себе полный стакан, одним махом выпил и только тогда принялся за ужин. На орех он больше не смотрел, но его присутствие рядом всё равно ощущалось.

Когда вошла жена, Кац наливал себе уже второй стакан. «Сеня, может, ты скажешь, что с тобой происходит? – спросила она. – Ты никогда не пил в одиночку и без повода. И вообще: последние два дня я тебя совершенно не узнаю». Разговаривать с ней не было никакого желания: слишком долго пришлось бы объяснять вещи, в которых Кац и сам ещё не разобрался. Ясным становилось одно: орех непостижимым образом появляется вновь и вновь в разных местах, словно собака, не желающая терять своего хозяина. Но собаки не проходят сквозь стены, а этот… Мало того: он еще и привязывает к себе Семёна Ефимовича, явно влияя на его настроение, когда обретает малиновый цвет, – а именно вызывает безотчётный гнев. Как он оказывается в местах, куда неодушевлённому предмету невозможно попасть без посторонней помощи? Как он очутился здесь, на кухне, если был выброшен на стоянке из машины? Ответов на возникшие вопросы не было, однако всё это время Ольга, что его сильно раздражало, стояла у плиты, подбоченясь и вперив в него вопрошающий взгляд. Стараясь хранить спокойствие, Семён Ефимович объяснил как мог:

– Не знаю. Захотелось выпить – и всё. Устал. Я ведь для тебя собирался жалюзи повесить. Вот, настраиваюсь морально.

– Так что ты мне тут понавешаешь, пьяный-то?

– Никакой я не пьяный. Сейчас вот остатки добью – и за работу.

Жена покачала головой и, удаляясь в глубь квартиры, бросила:

– От мамы тебе привет.

– Спасибо.

Кац допил бренди, доел горячее и поставил грязные тарелки вместе со стаканом в раковину. Теперь, чтобы хоть как-то задобрить жену, надо найти дрель и повесить эти чёртовы жалюзи. Приподняв сиденье уголка, он увидел знакомый пластиковый ящичек. «Здесь она, отлично! – обрадовался Кац. – И не надо на балконе рыться». Тут же, рядом с дрелью, лежала ещё не открытая картонная упаковка с новыми жалюзи. «В ней и саморезы должны в комплекте быть, – предположил Кац, взрезая упаковку. – Точно, вот они». Обнаружив саморезы, Кац остался доволен, так как это экономило время. У него был свой пакет с саморезами самых разных размеров, но он-то точно хранился на балконе, и чтобы его найти… В общем, целая история. А сейчас всё складывалось наилучшим образом. Кац повеселел и даже проверил взглядом орех. Цвет у непрошеного гостя поблёк и приблизился к серебристому, как было в самом начале их «отношений». Насвистывая, Семён Ефимович вошёл в комнату, где перед телевизором сидела жена. Показывали очередной сериал-новодел.