– Давно ты ко мне не приезжал, – укоризненно сказал Филатов, обнимая Белецкого.

Обнимались два разных и по возрасту (да и по всему остальному) человека. И каждый из них был рад встрече, которая сулила интересные перспективы.

– Люблю у тебя, Василий Алексеевич, бывать, – сказал Белецкий, с не скрываемым удовольствием оглядывая богато накрытый стол. – Ты всегда умеешь принимать гостей. Всегда предлагаешь что-то вкусное.

– И сегодня готов тебе предложить запеченной осетрины, – улыбаясь, сказал Филатов. – Но уверен, что ты ел только запеченную в духовке, а у меня повар сделает на углях. Обычно такое не делают.

Выпив по рюмке, перешли к разговору. Начали в текущих вопросов, которые уже были в работе.

– С покупкой пакета акций важно не опоздать. Я прошу тебя, – сказал Белецкий, еще раз делая акцент на необходимости правильно выдержать сроки, – сделать все так, как и договорились.

– Ильюша, я тебя когда-нибудь подводил! – сказал Филатов, в знак согласия поднимая свой коньячный фужер.

– Это особый случай. Здесь такие силы завязаны…

– Договорились, можешь не повторяться, – сказал Филатов, который не любил разговоры или даже ссылки на больших начальников. За прошедшие годы он понял им цену. Он понял, что все покупается и продается. А свою долю средств он в проект внес, и поэтому теперь ждал результат.

Как гостеприимный хозяин, Филатов не хотел торопить Белецкого с разговором о новом проекте. Они пили, закусывали, и Филатов ждал, как опытный старый охотник на номере ждет своего кабана.

– Я к тебе, собственно, по новому важному делу приехал.

– Говори, ты знаешь меня, я готов слушать.

– Есть один частный научный центр, который у нас просил деньги.

– А вы не дали! – с добродушной издевкой сказал Филатов.

– На подобные рискованные проекты банк деньги никогда не дает.

– Даже не сомневался.

– Мы можем финансировать венчурные проекты, но только на определенном этапе. А здесь банк интереса не разглядел. А вот я чувствую, что дело не просто может выгореть, а это крайне масштабный проект.

– Чем занимаются? – коротко, в самую точку ударил Филатов.

– Они ищут код, который позволит расшифровать содержание человеческой клетки. А это позволит выйти на настоящие способы лечения самых тяжелых заболеваний.

– Не совсем понимаю, – откровенно сказал Филатов.

Несмотря на возраст Филатов никогда не болел и медициной никогда не интересовался. В середине девяностых в перестрелке он получил ранение, которое оказалось не страшным. Поэтому от медицины он остался далек.

– Сейчас поясню на конкретных примерах. Эта лаборатория ищет биотехнологию роста спинного мозга. Когда они ее найдут, то смогут заставить разорванные части спинного мозга расти и снова соединиться. После чего сидящий в инвалидном кресле человек снова начнет ходить. И вот здесь и кроется вся суть вопроса, – сказал Белецкий, и у него светились глаза, что не осталось не замеченным Филатовым, который и сам уже все больше понимал свой интерес.

Филатов встал, посмотрел на гладь рукотворного озера, по которой мерно плавали вполне настоящие утки, и, засунув руки в карманы, спросил:

– А что представляет из себя сам этот центр? Он далеко расположен?

– Работают молодые ученые. Центр по размерам маленький, но весь забит дорогим оборудованием. Там есть микроскопы, которые себе государственные центры позволить не могут.

– И как им удалось это все оснастить? – все больше погружаясь в тему, с нескрываемой заинтересованностью, спрашивал Филатов.

Филатов не верил в большие государственные заводы и учреждения. Он верил в конкретных людей и небольшие эффективные коллективы. В этот, невидимый центр, он начинал верить.

– Не знаю, где они доставали раньше деньги, могу только догадываться. Но сейчас деньги у них заканчиваются. И сейчас самый удачный момент им с деньгами помочь.

– Сколько они хотят?

Получив ответ, Филатов довольно улыбнулся. Он готов был к перспективному разговору.

      Через несколько дней Давид договорился о встрече с дядей. Договариваясь о встрече, Белогоров по рекомендации Дыбова выбрал удобное место, которое располагалось недалеко от дома родственника Давида. При выборе места важно было не столько ближе к дому главного действующего лица, сколько подальше от института, который оказывал негативное влияние на саму атмосферу встречи.

В кафе было мало народа, и оно удачно было выбрано Дыбовым, который специально в один из вечеров приезжал посмотреть, чтобы не было очень шумно. Белогоров занял столик в самом углу и сел так. Чтобы хорошо просматривать всех входящих. Он ждал человека пожилого возраста с видом научного руководителя. В назначенное время в кафе вошел мужчина 60 лет, который с порога начал крутить головой, явно ожидая кого-то увидеть. «Это точно он», – сказал себе Белогорови поднялся, чтобы встретить важного гостя.

– Яков Михайлович, здравствуйте, – подчеркнуто вежливо сказал Белогоров. – Это я вам звонил. Можете звать меня Антон. Прошу Вас, я здесь занял столик.

Мужчина в ответ сказал приличествующие моменту слова и сел на предложенное место. Начальника отдела научного института звали Коренфельд Яков Михайлович. Почти всю жизнь ему удалось проработать в этом институте, в котором он состарился и из которого, несмотря на пенсионный возраст, его никто увольнять не хотел. Молодые у науку не шли, а те, что заходили, приходили совсем не на долго. Поэтому он спокойно работал и даже успешно руководил отделом.

– Давид попросил встретиться с Вами, сказав, что Вы ученый. Чем занимаетесь, молодой человек?

– Мы занимаемся практически тем же, чем и ваш институт, – ответил Белогоров.

– Ну тогда мы коллеги, и нас ждет большой разговор, – оживился Коренфельд, не ожидавший, несмотря на предупреждение Давида, увидеть перед собой молодого ученого, работающего в той же области знаний.

– Если Вы разрешите, то я перейду сразу к делу, – сказал Белогоров и быстро стал излагать суть вопроса. – Меня интересует ген роста. Это предмет нашего разговора.

– Такого гена не существует. Есть геном человека, содержащий более тридцати тысяч генов, – сказал Коренфельд.

– До 25 тысяч, – поспешил уточнить Белогоров, давая понять собеседнику свой уровень знания в этом вопросе. – Под геном роста я понимаю такую последовательность 3 миллиардов нуклеотидов, содержащихся в гаплоидном человеческом геноме, которая дает рост клетки.

– На что направлены Ваши исследования?

– Мы хотим найти генетический код роста клетки спинного мозга, – как можно спокойнее сказал Белогоров. – Надо решить эту научную задачу и дать возможность сотням тысяч инвалидов колясочников встать и продолжить полноценную жизнь.

– Это очень важная во всех отношениях государственная задача, – с некоторой досадой сказал Коренфельд. – Мы все ищем, ищем научные истины. А что вы от меня хотите?

– Дайте мне посмотреть последние разработки вашего института по ДНК.

– Ну это невозможно. Это закрытая тематика. Если бы Вы были иностранным специалистом, то я бы вынужден вести разговор с вами в стенах нашего института с разрешения руководства. Таковы инструкции, и я не могу их нарушать. Прошу меня понять правильно.

– Мы вам хорошо заплатим. Не хочу показаться циничным, что в России сейчас все продается, – развел руками Белогоров, начиная понимать, что за одним не очень удачным ходом в разговоре он начинает делать другой еще мене правильный. – Назовите, сколько будет стоить ознакомление с результатами последних исследований.

«Боится дать. Мне не надо было торопиться и сразу говорить , чтобы дал посмотреть, – мысленно ругал себя Белогоров. – Конечно, никто ничего не даст».

– Я понимаю, мой родственник Давид у вас работает, но мне 60 лет, и я не хочу под конец своей жизни иметь неприятности.

– Вы меня неправильно поняли. Еще раз прошу извинить, – сказал Белогоров. – Я не пытаюсь получить государственные секреты. Я предлагаю реализовать некоторую модель государственно-частного партнерства. Ответьте мне на вопрос, кто сейчас в мире лидирует в изучении гаплоидного человеческого генома?