– Её звали Лилия.

Коля скрестил руки на груди и даже перестал переминаться.

– Конечно-конечно, мой дорогой. – смягчился Фадин. – Я ничего не имел в виду дурного. Я в целом о ситуации.

В гостиной появился Можжевелевский Вадим. Бело-серой фигурой он возник в дверях бесшумно. Кителя на нем не было. Перемещался виновато, улыбался глупо. Старался ни с кем не встретиться взглядом. Но как бы он не старался все внимание тут же досталось ему.

– Курс проложили. Когитатор в норме. Есть пара аномалий по курсу, но ничего критичного. – полепетал он.

Все безучастно восприняли эту информацию.

– Вадим, Игорь Семенович вот, – Коля кивнул в сторону Фадина. – Предлагает оставить Лилю как есть. В отсеке. До прилета на Митридат. А вы, что думаете на этот счёт?

От такой подачи, брошенной через всю комнату Вадим стушевался. Я прямо видел, как сильно он хотел отступить обратно, в тишину коридора.

– Это девушку? Ну да. Да. – Можжевелевский сделал шаг вперед. – Да. Наверное да. Игорь Семенович прав…

Тут на глаза ему попался кухонный островок, отгороженный от гостиной высокой барной стойкой окруженной стульями на длинных тонких ножках. И ни секунды ни раздумывая он ринулся к ней через всю комнату, безалаберно сея вокруг россыпью слова. В надежде скрыться за их всходами.

– Готовьтесь. – говорил он. – Запаситесь терпением и заранее забронируйте жилье на Митридате. Быстро это не разрешится. Стоит, только передать дело местной полиции…

– Может быть, мы могли бы расположить ее где-то на корабле?

Коля не унимался, не выпуская Вадима из фокуса всеобщего внимания. Под светом которого тот странно съеживался. Сдувался. Рослый дядька с седой щетиной и остатками жидких волос. Всеми сила он пытался растечься вдоль кухни, и слиться с этого обсуждения.

– Нет. Некуда. Нельзя этого делать. Лучше оставить там. – руками загребая воздух Вадим помогал себе. – Изолируем и будем делать вид… Точнее… Простите.

– Да что вы такое несете! – взвизгнула Лена. – Какой вид?! Какой вид?! Что ничего не произошло?! Что ничего не сулчилось?!

Плач в другой стороне комнаты сменился рыданиями. На этом Можжевелевский начать выбирать кофе в кофемашине нажимая на твердые кнопки. Те мерзко пиликали в ответ. Нажимал он их явно больше, чем нужно. Затем загудела перемалывая зерна, а Вадим, вторя ей гремел посудой, мысленно ругая себя за то, что не остался в рубке. Взглядом блуждая по линейным узорам столешницы.

– Тише! – вмешался Фадин. – Предлагаю к ней туда не ходить. Тело не трогать. Спать ложиться тоже не будем. – тут он обернулся к Вадиму. – На сколько осталось лететь? Дней пять-шесть, верно?

Из-за ширмы экрана показался Олег.

– Согласен.

Терпкий кофе с шипением полился в чашку, наполняя гостиную своим ароматом. Вадим щелчком открыл две порции одноразовых сливок, хлопнул дверью холодильника. Помешал сахар. И только потом заметил, что в повисшей паузе все ждут его.

– Четыре недели. – без затей сказал он в гулкую пустоту.

– Как!? Почему так долго?! – спросил Фадин.

Олег отодвинул экран. А Лида забыла, как плакать, оставшись сидеть с открытым ртом.

– Не успели проскочить. Теперь пойдем в обход. Там по пути пара аномалий, я же говорю. Ничего особенного. Тише едешь, дальше будешь. Нас когитатор, в общем-то вывело из сна в первую очередь из-за этой новости. Чтобы утвердить маневр.

– Интересно. – сказал Олег.

Коля хотел, что-то вставить про новость, но бросив взгляд на готовую снова разреветься Лиду промолчал.

– Тогда. – протянул он не в силах больше молчать. – Что мы будем делать?

– Оставим всё как есть. – отрезал Олег. – Мы не знаем, что произошло. И не нам разбираться. Виновного все равно найдут. И он будет наказан. Но до прилета на Митридат – постараемся сохранить статус КВО.

Глаза Лиды сверкнули.

– Это не я! Не я. Я спала. Проверяйте. Смотрите камеры.

Повисло неловкое молчание. Звонкое как после хлопка. Затем в комнату вошел Пылаев Юра. При полном параде, в фуражке, застегнутом кителе. Со знаками отличия второго пилота. Они с Можжевелевским переглянулись. Друг другу что-то передали на одном им понятном языке молчания. Юра задержался в дверях, осмотрел всех присутствующих. Затем прошел в полной тишине под треск голографического пламени на кухню. Посмотрел, что в кружке у Вадима. Налил себе чай. После, сделал еще один проход по комнате и уселся в кресло, прямо у стены. Тут он, наконец меня заметил. Встал, пытаясь не пролить чай, улыбнулся, легонько похлопав меня по плечу, спросил:

– Ты как?

– Нормально.

Он удовлетворенно кивнул и вновь уселся в кресло, закинув ногу на ногу. Тусклый свет блестел в отражении его лакированных ботинок.

Все это время Вадим напряженно оттирал ногтем засохшее пятно со стола. А когда не получалось начинал всматриваться в индикаторы микроволновки.

– Так, что будем делать, товарищи? – спросил Коля, отхлебнув чаю.

– Я слышала, – тихо и вкрадчиво начала Лена. – Слышала, что есть такие аномалии при полете по скольжению….

Пылаев поправил:

– В скольжении.

– Да-да, вот это. В скольжении. Когда что-то нарушается с пространством. Так на одном корабле отсеки внутри поменялись местами. Или вот люди очнулись в других капсулах, не в которых засыпали. Может быть, что-то подобное случилось и тут?

– Ага. А еще на одном, все внутренности корабля смешались, превратившись в фарш. Будто кто-то прошелся миксером.

Вновь послышались всхлипы. Пылаев, с нескрываемым удовольствием отпил еще чаю.

– Это всё байки. – равнодушно сказал Олег. – Не нужно это слушать.

Можжевелевский оживился:

– Да-да-да. Аномалии возможны. Есть различные варианты. Это не байки. Идем на высоких энергиях все-таки. Это да.

Пылаев ритмично покачивал ногой.

– Тогда, наверно, до выяснения причин, – подался он вперед, сжимая крепко кружку. – А это мы сможем сделать только по прибытию, нужно наложить запрет на посещение отсека с Лилией. Каюту опечатать. Никто не ложиться спать в капсулы. И для всех запрет на посещение рубки, а также спускаться в тех.отсеки. Что думаешь, Вадим?

Было видно как Можжевелевский выдохнул. Покончил с пятном на столе, взял в руки свой кофе. Развернулся ко всем. Посмотрел строго на Пылаева, но тот улыбался ему в ответ.

– Нет. – сказал Вадим твердо. – В отсеки не ходить. Для пассажиров, только жилые модули. К отсеку с ней – не ходить. Всем держаться вместе. Друг за другом приглядывать. Мы с Юрием, будем дежурить посменно. Все разбирательства – по прибытию.

С этими словами он могучею тучей ушёл. Коля недовольно фыркнул.

– Мы совсем не хотим знать, что случилось? И просто будем жить с убийцей четыре недели?

– Мы не хотим делать поспешных выводов. – сказал Фадин.

– К тому же, это может быть аномалия. – сказала Лена с серьезным видом.

Пылаев молча закатил глаза и наконец расслабился, развалившись в кресле. Всхлипнула Лида:

– Это не я.

– Мы поняли. – равнодушно сказал Олег.

Коля отвел меня в сторону в глубину коридора ведущего к каютам. Серьезный до смешного, он посмотрел прямо мне в глаза.

– Расскажи мне, что знаешь. Мы должны разобраться.

– Уже. Я пытался, но никто не спешил проснуться и вернуться на место преступления.

– Если мы не выясним это до прилета. То вся работа пойдет прахом. Пыль-зола. Понимаешь?

Я пожал плечами, всматриваясь в его черные, колючие глаза. Затем кивнул.

– Поработаем в библиотеке.

– Верно.

***

Как только все согласились с тем, что смерть Лили – это несчастный случай, дело рук аномалии или чего-то подобного. Свет на корабле приглушили. Теперь каждый угол Спички, напоминал уютную квартиру поздним вечером. Когда за окном безлунная летняя ночь, вдали по улице горят фонари, слышно пение птиц и ласковый ветер блуждает в кучерявых кронах.

Всюду горели бра и торшеры, лампы и ленты подсветки. Между ними бегали по полу осторожные огоньки.