А каждого пассажира теперь можно было увидеть издалека, по блуждающему впереди пятну фотосферы.

Гулкими и пустыми оставались погруженные в холод и темноту технические отсеки и оставшиеся жилые модули. Мы будто остались в круге света – границе внутри бездонного чрева корабля. Как мотыльки, притянутые сиянием лампы. Друг у друга под надзором.

Мы с Колей начали проводить много времени в библиотеке пытаясь сосредоточиться на работе.

О один из дней я сидел за монитором, рассматривая фотографии с Митридата. Фотографии почти-таких-же-людей. Или номер пятнадцать-восемьдесят девять по каталогу доступных для изучения рас. Названия им еще не дали. Вернее, вокруг ходили различные варианты, но ни один из них пока не прижился: Люди-заводи, Омуты, Тихие-люди и тому подобное.

У нас было множество данных о них, и при этом ничего конкретного. Фотографии поселений, и их жителей. Зоны расселения и анализ их неумолимой экспансии.

Всё новые и новые поселения возникали дальше от горных хребтов, где впервые они были обнаружены. Горы Ломоносова опоясывающие Митридат, и Урановые горы, тянущиеся с севера на юг и разделяющие самый большой континент на две неравные части.

Тихие-люди уже вплотную приближались к старым поселениям на Митридате.

Коля сидел за столом напротив, через проход и внимательно изучал их язык, что-то бубня себе под нос. Раз за разом он повторял певучие фразы.

Напряженные и белый в свете экрана он усердно пытался сосредоточиться на этой работе, но всякий раз отвлекался. Ерзал в кресле, вставал, уходя в темноту коридора, чтобы затем вновь вернуться. Я смотрел то на него, то на фотографии жителей и всё никак не мог понять, почему их внешний вид меня тревожит.

Они были, в среднем, чуть выше, чем мы. Кожа была неестественно глянцевая, будто пластиковая и отдавала синевой. Глаза черные в большинстве своем. Волосы смольные, густые. У мужчин нет бород и растительности на лице. Кроме тяжелые косматых бровей.

Нам впервые разрешен доступ на их территорию. Чтобы поселиться у них и наладить контакт.

На одном из фото, на крыльце деревянного дома стояли мужчина и женщина. Они же были на одном коротком видео, там они улыбались и махали в камеру. На них был разноцветные, свободного кроя одежды. Цвета лазури, расшитой золотыми цветам у нее и бордово-черные в серую клетку о него.

Движения и позы простые и понятные каждому человеку. Мужчина стоял грузно, уверенно, руки в замке на уровне живота. Подбородок, задрав смотрел в камеру сверху вниз. На голове у него был убор похожий на вороний клюв, который крепился завязками прямо под подбородком.

Женщина же улыбалась, под руку взяв мужчину. Поправляя свои длинные волосы.

Было слышно на видео как шуршит легонько ее просторная одежда. Ярко горели золотые цветы при свете дня.

Я посмотрел на Колю – побледневшего и невротично шершавого, затем на них, затем снова на него. И никак не мог уловить тонкой границы. В чем же были ключевые отличия между нами?

Будто почувствовав это Коля выключил монитор и растворился в темноте. Став неясным силуэтом. Слабы эхом густого дыхания. Стоило сразу так тихо, что было слышно слабое гудение монитора.

– Тебе не кажется, – сказал он. – Что корабль стал меньше трястись?

– Да. Когда они ведут его сами он идет намного плавнее.

– А разве можно вести корабль в скольжении?

– Я не знаю.

В темноте, гулко, со скрипом отодвинулось кресло, в глубь прохода между стеллажами.

– Как-то все слишком тихо. Почему все успокоились и делают вид, что ничего не произошло?

– Я не знаю. – ответил я.

На большой карте выбрал следующее поселение и стал перелистывать прикрепленные к ним фото.

– Как думаешь, чем вызван взрывной рост количества поселений?

– Не знаю – ответил Коля. – Есть мнение, что Омуты жили долговое время в долинах гор, убегая от Галактической войны. А когда Митридат освободили, только малая часть вернулась в города. Большая часть иммигрировала в сторону Земли.

Щелчком он включил свою фотосферу. Она темным затменным солнцем медленно вращался перед его лицом, отливая красновато-оранжевым закатным светом.

Он продолжил:

– За время войны они так сильно изменились, проживая без АК-ов, что уже не смогли вернуться в города.

– За время войны, – говорю я. – Без АК-ов, они не успели бы так сильно поменяться, что не смогли бы жить с людьми в одной среде.

– А за семьсот лет после войны – вполне. Митридат довольно агрессивен вне антропного контура.

Мне вспомнился мой АК. В котором собраны были груды таблеток, добавок и витаминов, а также различных устройств для поддержания и сохранения биохимии тела. Его выдали мне впервые во время перелета с Дубовой Теснины в Персеполис и уже тогда он был размером с небольшой чемодан. Для полета на Митридат он вырос раза в четыре.

– После войны Митридат быстро отстроили. – сказал я.

– Но это процентов десять от прежнего всё-таки. Еще я заметил, что поселения их начали образовываться активно очень недавно…

Развалившись в кресле, он медленно раскручивал фотосферу как баскетбольный мяч. Тени вокруг нас заплясали в закатном свете. Я стал изучать даты возникновения поселений по карте. Во все стороны они расползались зелеными точками от двух горных массивов. Все они были основаны в последние тридцать лет.

Коля подытожил мои мысли:

– Сразу после окончания Необъявленной гражданской.

– Тогда его вроде не бомбили.

– Уничтожили спутник, на котором была орбитальная крепость. Теперь у него на одну луну больше.

Он нахмурил брови еще сильнее раскручивая сферу. На мгновение мне показалось, что в тенях за его спиной кружится стая черных птиц.

– Это не объясняет ступеньки, – говорю я. – Если бы их численной росла равномерно, мы бы увидели на карте иную картину.

Коля пожал плечами.

– Не знаю.

Затем щелкнул пальцами, и сфера потухла.

– Боюсь, что со всем этим… – продолжил он. – Мы не скоро это выясним.

– Как думаешь, они смогут интегрироваться в общество?

В ответ он наигранно рассмеялся, скрипя креслом. Затем включил монитор, положив его на стол экраном вверх, смахнул небрежно повисшие в воздухе голограммы.

– Мы долго будем делать вид, что всё в порядке?

Я устало свернул изображения на экране и отодвинул его в сторону, так чтобы, между нами, больше не было ничего.

– Что ты хочешь? Чтобы я сознался? Или чтобы мы пошли трясти каждого на корабле?

– Ты этого не делал. – Твердо сказал Коля. – Но эта атмосфера всеобщего спокойствия меня убивает. И я этого тоже не делал.

– У тебя был мотив?

Коля задумался.

– Да, нет.

Всю дорогу он ухлестывал за Лилей. При мне стараясь не палиться. Думаю, что начал он это сразу после того, как мы расстались. Отчего это смотрелось вдвойне смешно.

– Я этого не делал. – уже уверенно и твердо сказал он.

– И я.

– Нам нужно разобраться кто. И не смотри так на меня. Нам работать не дадут. Понимаешь? Снарядят ещё кого-нибудь из института пока мы будем сидеть в этой дыре и ждать исхода. И это уже будут не Омуты.

Его глаза хищно блеснули в ровном свете экрана. Свет, шедший снизу накладывал на его лицо страшные тени.

– Люди – заводи. – сказал я подавшись вперед.

– Омуты. – отрезал Коля.

– Тихие – люди.

– Омуты.

– Люди Урановых гор.

Коля замолчал. Медленно разгоралась фотосфера за его спиной. Ярким дневным светом.

– Во-первых, тогда уже Люди Ломоносовских гор. Или уж Человек Ломоносова. Первые поселения найдены там.

– Не факт, что корень там. Скорее всего это кустовое явление и они равномерно и синхронно возникли, судя по всему, в нескольких местах Митридата.

– Во-вторых, – он поднялся, встал в проходе между столами, а сфера последовала за ним. – Омуты. Но на все это, категорически, наплевать. – он уперся ладонями в край моего стола, нависнув надо мной. – Нам нужен ответ.