Я прикусываю губу. Я никогда не была хорошей лгуньей, но я также не хочу, чтобы он уходил, если я признаюсь ему в том, что происходит.

Мои соски напрягаются сквозь свитер, и я морщусь.

— А, я в порядке, — говорю я. — Я просто немного не в себе.

Какое-то время мы пристально смотрим друг на друга, пока он не кивает. — Я могу уйти, если ты хочешь… но я не смогу навестить тебя еще неделю, — добавляет он. — Я не хочу навязываться, если ты плохо себя чувствуешь.

— Все в порядке, — выпаливаю я, и он наклоняет голову.

Чувствует ли он мой запах? Спреи, свечи и подавляющие средства не действуют?

Затем веселая ухмылка украшает его губы. — Если ты так говоришь, — говорит он, затем указывает на диван. — Ты не возражаешь, если я сяду? Мне нужно многое с тобой обсудить.

Не знаю, почему меня так смущает, что мы собираемся сидеть вместе на диване, но я с энтузиазмом киваю. — Да. Ага. Хочешь что-нибудь выпить? У меня есть кофе. Хочешь кофе?

Это звучит нелепо. Я делаю все возможное, чтобы отвлечься от того, как сексуально выглядит Лэндон и какой восхитительный у него аромат.

Мне приходится напрячь все силы, чтобы не упасть на колени и не умолять его о члене.

Прекрати это!

— Кофе звучит великолепно, — говорит он, бросая на меня понимающий взгляд. — Если ты, конечно, не возражаешь.

Не знаю, что он находит такого забавного, но у меня по коже бегут мурашки, когда я наполняю свою кружку и наливаю ему.

— Что-нибудь добавить? — Я задыхаюсь, мои руки трясутся.

Мне нужно собраться. Сейчас.

Из меня вытекает слизь, и я неловко ерзаю.

Это была плохая идея. Плохая, скверная идея.

Но я уже сказала ему остаться, и что я могу сказать сейчас?

“Извини, Лэндон, но я так чертовски возбуждена, что могу умереть. Увидимся на следующей неделе!”

— Я приму все, что ты мне дашь, — бормочет он.

Я чуть не роняю кружки.

Я не упускаю из виду двойной смысл и сдерживаю себя, чтобы не захныкать.

К счастью, я могу добраться до дивана, ничего не уронив, и вручить Лэндону его кружку. Наши пальцы соприкасаются, когда он берет его у меня, и по моей руке пробегает электрический разряд.

— Спасибо, — говорит он, не сводя с меня глаз, и прикладывается к чашке.

Я подавляю всхлип и направляюсь к противоположной стороне дивана, сдергивая с него покрывало. Завернувшись в него, я откидываюсь на подушки дивана и встречаю улыбку Лэндона.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — он спрашивает снова, и ямочки на щеках появляются снова. На этот раз в его тоне не так много беспокойства, и мой желудок сжимается от предвкушения.

Он знает.

— Да. Кажется, я простудилась, — лгу я, обхватывая колени руками и откидываясь на подлокотник. К счастью, я тщательно вымыла диван после визита Ривера, и больше никаких скользких пятен не видно.

Это привело бы к неловкому разговору с Лэндоном.

Он слишком долго удерживает мой взгляд, его глаза изучают мои. — Как скажешь, — наконец говорит он. Затем он достает телефон и просматривает свои записи.

— Подожди. А где Ривер? — Внезапно спрашиваю я. — Он тоже собирался прийти, верно?

— Так и есть, он придет, — уверяет меня Лэндон. — Прямо сейчас он встречается с Беном.

Я хмурюсь. — Бен сказал мне, что Ривер ненавидел его.

Лэндон вздыхает. — Ривер ненавидит всех, включая меня. Но Бен смог попросить департамент снять отпечатки пальцев с машины, и он встречается с Ривером, чтобы обсудить это.

Мои уши навостряются. — Правда? Они это сделали?

— Ривер тоже потянул за ниточки с его стороны. У нас есть связи с командами криминалистов, — говорит он. — Это немного, но мы делаем, что можем.

В очередной раз я вспоминаю, как мне повезло, что они помогают мне.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить, — искренне говорю я, в то время как мое сердце учащенно бьется в груди. — Вы оба так много делаете для меня. Это много значит для меня. — Я дрожу, когда заканчиваю предложение, озноб сотрясает мое тело.

Я не могу так долго откладывать симптомы Жара, и они начинают проявляться снова.

Лэндон улыбается и похлопывает по месту рядом с собой. — Садись со мной, — мягко говорит он. — Ты замерзла.

Я не осознаю, что плачу, пока одна не скатывается по моей щеке. — Я… — мой голос замолкает, когда меня сводит судорогой.

— Скайлар. Иди сюда. — Он не требует, как Ривер, но я все равно чувствую команду в его голосе. — Я не могу с чистой совестью позволить тебе свернуться калачиком, чтобы согреться. Позволь мне позаботиться о тебе.

Позволь мне позаботиться о тебе.

Лэндон такой добрый, такой хороший, что у меня болит сердце.

— Я… я могу быть заразной, — выдавливаю я. — Ты же не хочешь заболеть.

— У меня стальная иммунная система, — смеется он. — Что бы у тебя ни было, я обещаю, что не подхвачу это.

Да, потому что Жар не заразен, а ты Альфа.

Тем не менее, я остаюсь свернувшейся калачиком в углу, неуверенная в том, как буду себя вести, если подойду к нему еще ближе.

Моя внутренняя Омега воет от отчаяния, отчаянно желая, чтобы к ней прикоснулись.

Отчаянно желающий быть любимым.

— Дорогая, — тихо говорит он, и у меня подскакивает давление. — Иди сюда.

Я перестаю бороться с этим.

Медленно я разворачиваюсь и подхожу к его стороне дивана, где он обнимает меня. Я утыкаюсь лицом в его бок, вдыхая всю чистоту Альфы.

Безопасность. Тепло. Комфорт.

Точно так же, как это было с Ривером, такое ощущение, что он обнимает меня уже в тысячный раз.

Когда в его груди начинает урчать, я прижимаюсь к нему лицом, вздыхая от удовольствия.

— Ты прекрасная маленькая лгунья, — шепчет он мне на ухо, его рука тянется, чтобы погладить мои волосы. — Ты же знаешь, что детективу никогда нельзя лгать, верно?

Его мурлыканье усиливается, и я хнычу у него на груди.

— Неприличное количество свечей. Духи, которыми ты пользуешься, чтобы замаскировать свой настоящий запах. — Его пальцы скользят от моих волос вниз к шее, и я подавляю стон. — Ты могла бы сказать мне, и я бы навестил тебя в другой раз.

— Ты хочешь уйти? — Спрашиваю я, немного испугавшись.

Может быть, он не хочет быть рядом со мной, когда я в таком состоянии.

— Я никогда не хочу уходить, — тихо признается он, его пальцы описывают круги на моем горле. — В этом-то и проблема.

Каждое прикосновение — провод под напряжением прямо к моему клитору, и я двигаю бедрами. — Тогда не надо, — бормочу я.

— Ты не понимаешь, какой эффект производишь на меня, — вздыхает он, его рука скользит под верх моего свитера. Когда его пальцы касаются моей ключицы, мое влагалище сжимается от ощущения. — Я этого не делаю. Я не теряю контроль. Но с тобой… все правила выброшены в окно.

Я таю от его прикосновений. Мое влагалище болит, из меня вытекает свежее пятно, и я издаю тихий стон.

— Лэндон, — выдыхаю я, когда его пальцы тянутся в сторону и касаются моей брачной железы. — Я, ты собираешься заставить меня…

— Такая чувствительная, — шепчет он, когда я дергаю бедрами от его прикосновений. Он удерживает меня на месте на диване, обняв за талию, и я беспомощна, когда он посылает по моему телу ударные волны удовольствия. — Такая красивая.

Достаточно одного нежного прикосновения его рта к моей шее к моей железе, и моя спина выгибается дугой. Я вскрикиваю, когда меня настигает оргазм, и он стонет в мою кожу, пока я извиваюсь под его хваткой.

Когда я наконец успокаиваюсь, он отпускает мою талию, поворачивается и обхватывает мое лицо руками. Его зрачки расширены, настолько, что в радужке почти не осталось коричневого цвета.

— Скажи мне, что я могу поцеловать тебя, — выдыхает он мне в губы. — Скажи мне, что я почувствую твой вкус.

Я киваю, тяжело дыша. — Да, — шепчу я. — Пожалуйста.

Все еще обнимая мое лицо, он прижимается губами к моим.

Это отличается от того, как целуется Ривер. Лэндон целует меня тщательно, но медленно, не торопясь. В этом нет отчаяния; просто его язык исследует мой рот, и я стону в ответ на поцелуй.