Я ошарашенно смотрю на нее, пока она не смеется, отчего в уголках ее глаз появляются морщинки. — Я просто шучу.

Должно быть, она что-то заметила на моем лице, потому что ее улыбка быстро погасла. — Извини, если я слишком любопытна. Люди говорят мне, что я много болтаю и задаю слишком много вопросов, — говорит она с ноткой неуверенности в голосе.

Я качаю головой. Она очаровательна, и трудно оставаться в дерьмовом настроении, когда она порхает повсюду, распространяя позитив.

— Это не так. Ты дружелюбна, и это отличное качество, — мягко говорю я. — Ты от природы энергична. Но иногда я не собираюсь воспринимать этот позитив так сильно, как Эйприл или другие, ладно? Не принимай это близко к сердцу.

Она кивает. — Я не буду. Но если ты когда-нибудь захочешь поговорить о Альфа-штучках, я вся во внимание.

Я раздражаюсь. Если бы она знала мои “Альфа-штучки”, она бы убежала с воплями.

Но я киваю и улыбаюсь ей самой лучшей улыбкой, на какую только способна.

— Звучит заманчиво. Позволь мне завершить контрольный список, и мы сможем уйти отсюда.

Эйприл не пишет мне после работы.

Все в порядке, правда. Часть меня испытывает облегчение от того, что я могу просто залезть под одеяло и вырубиться пораньше, но это немного не в ее характере.

На следующее утро я прихожу в кафе и готовлю макароны. На этой неделе я начинаю рано вставать, и я провожу время, слушая подкасты о самосовершенствовании, пока отделяю яичные белки и снова и снова просеиваю миндальную муку.

Наши макароны великолепны, но на их приготовление уходит много времени. Но с тех пор, как много лет назад мать Эйприл научила меня их готовить, я время от времени работала в кафе во время учебы в колледже, осваивая свое ремесло.

После колледжа кафе стало более постоянной работой. Вместо простого бариста или кассира я практически управляю всем бизнесом с Эйприл, что идеально подходит для меня.

Благодаря плотному графику и постоянным задачам, управление кафе поддерживает мою организованность и здравомыслие.

Если я буду бездействовать слишком долго, я могу утонуть в своих мыслях, и последнее, что кому-либо нужно, — это двадцатидевятилетняя плачущая Омега.

Ты все еще выздоравливаешь. Плакать — это нормально.

Тебе нужно быть добрее к себе.

В моих наушниках гремит подкаст, и я снова и снова повторяю мантры, отчаянно пытаясь найти в них хоть каплю правды.

Я готовлю макароны порцию за порцией, ориентируясь на наши февральские фирменные блюда.

Идеи для различных вкусовых сочетаний крутятся у меня в голове, и после того, как основные партии готовы, я пробую с разными ингредиентами, чтобы понять, что добавить в меню на следующий месяц.

Розовый и черный чай? Я попрошу Эйприл попробовать; если она выплюнет, значит, нет.

Мы не можем позволить себе еще раз попробовать острую черную лакрицу.

Три часа спустя мой фартук перепачкан миндальной мукой, а пальцы испачканы пищевым красителем.

Я не самый аккуратный пекарь, но печенье всегда получается вкусным.

К тому времени, как кафе открывается, я сижу в подсобке, поправляю прическу и надеваю фартук. Девин и Анна уже здесь, а Эйприл нет.

Это странно. Эйприл пунктуальна до предела.

— Привет. Ты что-нибудь слышала от Эйприл? — Спрашиваю я Девин, пока она спешит в подсобку за пакетом молотых кофейных зерен.

— Нет. Но мы начинаем работать, — говорит она.

Я хмурюсь. Не могу вспомнить, когда в последний раз Эйприл опаздывала, но я отбрасываю эту мысль в сторону, туго завязываю фартук и возвращаюсь к работе.

Я стону. Очередь уже за дверью, и без одной головы это будет не весело.

Ко второму часу у нас заканчиваются макароны на весь день. Обычно мы с Эйприл празднуем день успешных продаж, но ее до сих пор здесь нет.

Что за черт.

Когда толпа стихает, я звоню ей, и меня сразу же отправляют на голосовую почту.

Девин видит мое лицо, когда я убираю телефон обратно в карман. — Что случилось? — спрашивает она. — С Эйприл все в порядке?

Я качаю головой, хмурясь. — Отправила ей голосовое сообщение.

Но прежде чем я успеваю сосредоточиться на этом, входит еще одна группа людей, и я разливаю капучино и разливной кофе с фальшивой улыбкой на лице.

Не слишком ли остро я реагирую?

Может быть, у нее разрядился телефон или она проспала.

Но Эйприл не спит спокойно.

Неприятное чувство скручивается у меня в животе, и я пишу и звоню ей еще три раза в течение дня.

Эйприл должна была закрыться сегодня вместе с Люком и Джейми.

Я чертовски уверена, что не оставлю их одних закрывать магазин, особенно учитывая, что День Святого Валентина не за горами.

— Я тоже могу остаться подольше, — подхватывает Девин, пока я с волнением пью свой кофе со льдом в задней комнате. — Ты можешь пойти проведать ее и посмотреть, все ли с ней в порядке.

Моя рука дрожит, когда я крепко сжимаю пластиковый стаканчик. — Если ты сделаешь это, тебе придется сделать дополнительный перерыв на обед, — напоминаю я ей. — Я не хочу, чтобы ты оставалась так долго.

— Я не возражаю! — Говорит Девин, ее голубые глаза становятся огромными, как блюдца. — Я тоже беспокоюсь о ней, Скай. Пожалуйста, сходи посмотри, все ли с ней в порядке.

Я колеблюсь. Здесь всегда должен быть менеджер, будь то я, Эйприл или даже ее мать, при случае.

— Хорошо. Но позвони мне, если что — нибудь случится, — приказываю я, — и я вернусь сюда.

Она встает на цыпочки и отдает мне честь, и я впервые за весь день смеюсь. — Поняла, босс, — говорит она.

Но неприятное чувство растет у меня внутри по мере того, как я приближаюсь к дому Эйприл.

Обычно дорога туда от кафе занимает десять минут.

У меня на это уходит пять минут.

Ее машина пропала с подъездной дорожки.

Мое сердце грозит выпрыгнуть из груди, когда я стучу в ее дверь громче, чем необходимо.

— Эйприл? — Я звоню в дверь снова и снова, прижимая кнопку указательным пальцем.

Если она там, то наверняка разозлится, но, по крайней мере, мне больше не придется беспокоиться.

— ЭЙПРИЛ? ЭЙ!

Я пытаюсь заглянуть в крошечное окошко рядом с ее дверью, но занавеска закрывает большую часть моего обзора. Я присаживаюсь на корточки и вижу крошечный осколок ее столика, рядом с которым стоит ваза с цветами и ее бордовая сумочка.

Ее сумочка лежит на столике в прихожей, но машины на подъездной дорожке нет.

Что за черт?

Неприятное ощущение в животе нарастает, но я говорю себе, что это из-за смехотворного количества кофе, которое я выпила сегодня.

Я снова стучу в дверь на всякий случай, но ответа по-прежнему нет.

— Черт, — шиплю я, вытаскивая свой мобильный телефон. Я звоню матери Эйприл, Тэмми.

— Привет, солнышко, — отвечает Тэмми нежным голосом. — Как дела?

— Эйприл с тобой? — Спрашиваю я, расхаживая по ее подъездной дорожке. — Она сегодня не появилась.

Пожалуйста, скажи "да", пожалуйста, скажи "да"..

— Нет, она не со мной, — отвечает Тэмми, и мой желудок переворачивается. — Ты была у нее дома?

Я сглатываю, не желая сообщать ей новости. — Да. Именно там я сейчас и нахожусь. Ее машины здесь нет.

На другом конце провода повисает пауза молчания. — Хм. Ну, может быть…

— Ее сумочка на столике в прихожей, Тэмми. Я вижу ее через окно, — выдыхаю я в панике. — И ее машины нет.

— Ладно, успокойся, Скайлар, — говорит Тэмми. — Все будет хорошо. Ты ей уже позвонила?

— Ее телефон сразу переключается на голосовую почту, — бормочу я. Я пинаю камешек на ее подъездной дорожке, кофе разжигает во мне нервную энергию, пока я изо всех сил стараюсь не сорваться.

Это не похоже на Эйприл. Она никогда бы не явилась на работу или не вышла из дома без сумочки.

Тэмми вздыхает. — Хорошо, — говорит она. — Я скоро приду с запасным ключом. Если ее не будет дома, мы предпримем следующие шаги. Я уверена, что с ней все в порядке, Скайлар.