* * *

Принцесса Авелилона совершила безжалостное нападение на мозг радостного турка за стойкой регистрации в холле, на ломаном английском пытаясь заставить того признаться, кто живёт в номере 318а. Сути вопроса турок долго не понимал, отчего перестал быть радостным. Даже начал притворяться, что вовсе не знает ни русского, ни английского языка. Однако в конце нелёгкой дискуссии Аня вроде как выяснила, что никакого номера 318а в этом отеле нет.

На всякий случай прошлась по этажам корпуса. Каждая комната имела отдельное числовое обозначение, никаких «а», «b» или «с» нигде, кроме единственного исключения на её этаже, не имелось.

«Я схожу с ума», – мрачно решила Аня.

Не может быть такого. Невозможно. Как, почему никем незримая утопленница оказалась в несуществующем номере за стенкой у Ани? Так просто не бывает…

* * *

– Пожалуйста, будь осторожна!

На этот раз она говорила с Никой, который позвонил сам. И новые сведения его совсем не вдохновили.

– Непонятные и странные совпадения. Слишком большие, чтобы быть просто случайностью.

– Да знаю! Только… Не могу же я… Хочу последить теперь за логовом, если получится. Просто приглядеть за ней, – быстро пояснила Аня. – Вдруг ещё что-то выведаю.

– Не попадись обыкновенным людям: порой они куда хуже демонов. Береги себя!

Сказано так по-киношному, но вместе с тем так приятно, что Аня даже забыла о волнениях и опасностях. Ника переживает за неё! Почему-то осознание этого неизменно вызывало на лице улыбку. И придавало сил.

Аня наблюдала за комнатой 318а до вечера и весь следующий день. Сначала украдкой, потом приоткрыла свою дверь и читала, сидя на полу. Но мысли устремлялись куда-то далеко от напечатанного текста, и Аня думала, бесконечно долго думала о происходящем.

Не может быть, не бывает так. Должно существовать объяснение тому, что «её утопленница» живёт в соседнем номере. Номере, которого нет.

А ещё она ведь нормально изъяснялась тогда в лифте. Нет ли смысла просто побеседовать, обсудить? Аня несколько раз собиралась с духом и вставала, планируя постучаться, но так и не нашла в себе мужества.

Радовало только то, что мама, Соня и Стас гуляли где-то. Ещё не хватало расспросов братца о том, что она тут затеяла, или повторюхи-Сони в компаньонки.

Дверь 318а скрипнула после заката (если утопленница не выходила во время завтрака и обеда, когда Аня бегала вниз за припасами, или ночью). Шпионка, уж не чаявшая такой удачи, отпрыгнула в глубь комнаты. И тут же, взяв себя в руки, вышла, отправляясь за противницей.

Они спустились в лифте и даже поздоровались, потом Аня проявила бдительность и спряталась. Уже стемнело. Заканчивался ужин.

То, что таинственная женщина идёт в сторону моря, стало ясно почти сразу. Стараясь привлекать поменьше внимания, Аня следовала за своей соседкой по пятам. На полпути к пляжу шагнула в тень закрытого дневного кафе и, зажмурившись, на секунду «сняла» отсутствующий костюм, после чего превратилась вновь в целях конспирации. Евгения Витальевна уверяет, что их матерчатые маски – не просто тряпки, а настоящая колдовская защита от узнавания.

Дальше Аня двигалась уже в боевом сарафане.

Когда они с утопленницей оставили позади полный народа парк отеля и ступили на песок, Аня поняла, что упускает преследуемую. Этого делать никак нельзя – нужно действовать. Сейчас же. Немедленно.

– Мадам! – позвала Аня. – Постойте! Надо поговорить!

Женщина обернулась, сверкнув большими глазами.

– Вали-ка отсюда, – негромко посоветовала она, – я спешу. Давай-давай, а то пожалеешь.

– Я полупокойников не боюсь, – холодно отрезала Аня. Собеседница вздрогнула, невольно бросая взгляд на своё идеальное тело.

– Кто ты такая? – выдохнула она.

– А ты? Меня можешь считать стражем покоя пострадавших, – выдала Аня отрепетированную в часы безделья фразу. – И я хочу знать, за что они пострадали.

Женщина склонила голову, глядя на помеху. Прохладный ветер, накатывающий со стороны моря, шевелил её волосы и почти невесомое, воздушное платье; дул в лицо внезапно обретшей твёрдость Ани. На губах загадочного создания едва проглядывалась лёгкая, но совсем недобрая улыбка, а её зрачки, казалось, тускневшие в далёком свете фонарей ближайшей аллеи, то и дело поблёскивали.

– Любопытной Варваре…

– Какие познания в фольклоре, – мигом схватила принцесса Авелилона, – значит, ты была человеком?

– Была ли я человеком? – разгневалась женщина. – Была и стану опять! Или кто мне помешает? Ты?!

– Смотря какой ценой.

– А какой угодно!

И с этими словами существо, кожа которого стремительно синела на ветру, рванулось к Ане, намереваясь сбить с ног. Но та ожидала нападения и движением ладони отбросила утопленницу к морю энергетическим сгустком. Следующий же цепью сковал её конечности.

– Простите. Но ваши средства чересчур неприемлемы, – тяжело дыша, крикнула Аня, подбегая, – и потому…

Она замахнулась, но тут пленница застонала, вскинув такой отчаянный взор, что шар застыл в руках, а внутри всё похолодело.

– Кто ты? – прошептала связанная. – За что ещё и ты хочешь причинить мне зло?

– Ещё?

– Только не убивай, – тоскливым голосом взмолилось чудовище. – Я расскажу всё, что пожелаешь.

– Кто ты такая? – испаряя оружие и опускаясь на корточки, спросила Аня. Пленённая уже потеряла признаки живого человека: на песке сидела та самая утопленница, которая так старательно пыталась увлечь в своё царство Аню всего несколько дней назад.

– Меня зовут Регина. Регина Ростовцева, – хрипло выдавила женщина. – То есть звали. Я прилетела отдыхать. Я такая молодая… я не хочу подыхать! Я не должна тут подохнуть!

– Не понимаю.

– Я утонула, – просипела женщина, – дебильно утонула. Захлебнулась волной. Закашлялась. Наверное, в лёгкие вода попала – и я не удержалась на плаву. Занавес. Досрочный финал. На выход с вещами. Реджи сыграла в ящик…

– Но как?..

– Море, – в глазах сумасбродки появился странный огонёк, – со мной заговорило само море. Оно поняло, что не имеет права отбирать такую жизнь. Оно знало, что я достойна большего. – Разбухшие губы налились кровью. – Но оно не могло отпустить меня за просто так. И поставило условие. Дало две недели, чтобы взамен себя я грохнула десятерых. Только тихо, незаметно, не поднимая шухер. – Она неестественно наклонила голову и быстрее задышала, широко раздувая крылья мертвенно-бледного носа. – Оно обещало воскресить меня, если я выполню условие. Это честный обмен! – гаркнуло чудище. – Я теперь могу, высасывая силы других, становиться видимой. Я искала среди отдыхающих всякое отребье. Я не хватаю кого ни попадя! Я ищу… и нахожу. Выродков. Шваль. Я выбирала их, пока была человеком, а когда энергия кончалась, подстерегала в воде и топила. Отдавала морю. Я могу снова жить!

– Но кто ты такая, чтобы это решать?! – ахнула Аня.

В Регине что-то потухло. Вмиг угасло, и по синюшной щеке скатилась одинокая крупная слеза. От неё пахло тиной.

– Я хотела верить, что могу. Прости. Прости меня… Я уйду. – Она вскинулась опять. – Уйду. Сама. Туда, в эту огромную лужу – и откажусь от нашего договора. Только пообещай: ты сообщишь бате о моей смерти. Пожалуйста. И в отеле. Они ведь нефига не ищут пропавших, если никто не поднимает хай. Скажут потом, что я свалила куда-нибудь в город и не вернулась. Типа незаконная иммигрантка. Им не нужны проблемы. А я не хочу навечно остаться заложницей этого солёного болота!

Аня молчала, не было сил говорить. Она в один момент примерила на себя всё, что сказала эта несчастная, так безысходно плачущая у её ног.

– Я… я обещаю, – промолвила принцесса Авелилона, робко кладя руку на склизкое плечо и лёгким движением снимая оковы, – обещаю, Регина. Извините меня за то, что… что не дала вам… Но они тоже имеют право жить.

– Ничего, я понимаю. Понимаю…

В следующую секунду Аня почувствовала рывок. Утопленница схватила её за грудки и перекинула через себя, швырнув в сторону волнореза, о который Аня ударилась макушкой. И тут же липкое тело навалилось сверху, а запястья стальной хваткой сжали ледяные пальцы. От неё разило морем и водорослями, а ещё могильным холодом.