В 1983 году в США выходит первая книга Волохонского «Стихотворения», своеобразный авторский синопсис его творчества на то время. Начиная с этой книги, каждый авторский сборник Волохонского носит концептуальный характер. «Когда я пишу стихи, то самым главным мне кажется не идея, не содержание и не форма, и не туманное понятие “качество”, а нечто еще более туманное и непонятное рационалистическому уму, но понятное мне <…>, это – чистота порядка»9, – писал Даниил Хармс в 1933 году. Эта же категория «чистоты порядка» в полной мере применима к архитектонике книг Волохонского. Особое значение имеет внутренняя сочетаемость текстов, причем не только по тематическому, стилевому или ритмическому, но и по числовому принципу: так, в цикле «Четыре поэмы об одном» первая поэма – «Двое» (2), во второй остается один (Аввакум», 1), в третьей у одного остается одно око (1/2), а в четвертой – лишь «последняя видимость», т.е. ничто. Внимание к числовым принципам гармонии и симметрии привело к созданию двух циклов работ, объединяющих в себе научные статьи и художественные тексты на темы онтологии10.
В 1985 году Анри Волохонский переехал в Германию, работал редактором и переводчиком на радио «Свобода» в Мюнхене. Стилистически его поэзия 1980—90-х тяготеет к малым формам, минимализму и свободному стиху; большее место занимают отклики на актуальные события, как правило в жанре эпиграмм или иронических инвектив (см. «Настенные надписи»). В то же время Волохонский создает цикл по мотивам свода монгольских летописей «Алтан тобчи» («Монголия и далее»), уделяет особое внимание переводам, выделенным в настоящем издании в отдельный том.
С начала 1990-х годов его произведения начинают переиздаваться в России: выходят сборники «Анютины грядки» (1994) и «Тивериадские поэмы» (2001), переложение «Поминок по Финнегану» Дж. Джойса (2000), книга воспоминаний (2007), появляется большое количество публикаций в периодике. В литературной жизни русской эмиграции Волохонский не участвует и живет уединенно. На вопрос в одном из интервью, не хочет ли он приехать в Россию, Волохонский со свойственной ему иронией ответил: «Нет. Я очень хорошо все помню»11. Впрочем, в последние годы голос Волохонского у русской публики в прямом смысле слова на слуху благодаря тесному сотрудничеству поэта с лидером группы «АукцЫон» Леонидом Федоровым12.
О самом творчестве Волохонского на сегодняшний день написано на удивление немного, и, невзирая на свой легендарный статус, поэт до сих пор является одним из белых пятен на карте русскоязычной литературы – отчасти из-за «нелюдимости и экстравагантности»13 (впрочем, сильно преувеличенных мифом), отчасти из-за того, что многочисленные публикации Волохонского оказались рассеяны по труднодоступным периодическим изданиям и альманахам трех континентов. За исключением важной статьи В. Тарасова и нескольких филологических исследований по частным поводам, список работ о поэзии Волохонского ограничивается несколькими заметками и рецензиями14. Ведущие принципы поэтики Волохонского были отмечены еще К. Кузьминским: «язык, аристократический изыск, немыслимый в наше время, ирония, переходящая в мистификацию, пародийные литературные реминисценции […] и метафизическая глубина»15. Ирония выступает основным инструментом остранения, снижая всяческий пафос; по замечанию В. Тарасова, художественный мир Волохонского отличает «отсутствие сокрушений на тему души, измученной собой; неизменно – всесторонняя отделка произведений и […] идейная многослойность»16.
Поэзия Волохонского обычно оценивается как герметичная, сопротивляющаяся однозначной интерпретации; критики сталкиваются со сложностью «отделить пародийную интонацию от лирической»17, отмечают сугубо формальный характер стихотворений, основанных «исключительно на смелых словосочетаниях, неологизмах, на музыкальном звучании и дерзкой рифме»18; однако Тарасов справедливо указывает, что «трудность восприятия зачастую связана с тем, что привычный ассоциативный строй мышления и потому выверенные, казалось бы, мерки здесь неприменимы»19. Нельзя не согласиться с И. Бокштейном, написавшим: «Хорошо, что стихи Анри Волохонского сложны <…>. Если б каждый поэт в своем роде был так тонок… но тогда б и мир не мог “существовать”»20.
Теперь читателю предоставлена счастливая возможность самому сформировать свое мнение о творчестве Анри Волохонского во всем его многообразии.
ЛИТЕРАТУРНАЯ АНКЕТА*
Редакция журнала «Гнозис» обратилась к нескольким писателям и поэтам с литературной анкетой:
1. Ваши литературные учителя?
2. Ваша эстетическая концепция?
3. Ваше отношение к собственному творчеству?
* * *
1. Не говоря о классиках – Хлебников и Хвостенко.
2. Она противолитературная – желательно, чтобы живая интонация происходила от музыки сфер, а не от душевных неудовольствий. Претензии на истинное писательство только удваивают ложь.
3. Если речь идет о моменте исполнения, то чем меньше я его понимаю, тем лучше.
ДУДА И МАК
КНИГА I
ПЕРВЫЕ ТРАВЫ
1
Где звуки бьют в сплошное дно
Цветами желтыми о камень
А дым над лиственным огнем
Качает колесо льняное
Черпак наполненный дождями
Ковш, обруч ледяной вольет смешав
Смолу и яркое вино
В большие плоские стволы
И рожь мгновения создаст
Железный хлеб, который неделим.
2
Ты сам идешь кружась в цепях
На этом блюде одинок
Когда разбит зубец стенной
Или в снегах горбатый ветер наг
Над радугой петух тебе рассыплет пищу
И пусть поют и лгут клянясь
Что прежде видели яснее
Сквозь дыры в пемзе водяной
Пускай плывут рога как корабли для нищих —
Не веришь ты – и не иссяк
Пожар на медном пустыре.
3. Сонет (нарцисс)
Победой мглы мохнатые коренья
Среди серпов вдоль рыжей рукояти
До искр над ней, – натягивают сети
Но сети рвут прекрасными ночами
Летая осы армией крылатой
Словно листвы кочующие звенья
И утренние гнезда тонут в пене
Зарытые в тумане бородатом.
В паденьи вод и в мутном беге клиньев —
За кругом ливня вижу лишь себя
Или в текущем – выбитое имя
Непрочное. Прозрачное скребя
Животное в пустующем кувшине
Глядит как плотный каменеет ряд.