— Пригнитесь! — кричит Санни, и не зря: тут же раздается потусторонний, поистине демонический гогот, перекликающийся с грохотом-треском-гулом грома. До них долетают обломки кирпичей, опасные искры, ядовитый химический дым. Кто-то из ликвидаторов получает ранения.
Из высоких языков пламени выплывает девушка, охваченная оранжевым светом. Ее одежда горит, но орэйджи, который заседает внутри нее, как паразит, все равно. Оболочка нужна ему только для уничтожения всего вокруг, и он способен менять ее постоянно, убивая бесчисленное количество душ.
— Атакуйте, кто может!
Санни целится в призрака, но тот постоянно перемещается по крышам домов. Пули уходят в воздух или попадают в черепицу. Орэйджи вновь смеется, а за его спиной начинают мелькать оранжевые молнии. Еще одни призраки грозятся появиться там, куда охотники не успели дойти.
— Еще орэйджи? — недоверчиво спрашивает ликвидатор, но Санни устает беситься из-за неопытных и просто говорит:
— Огонь по всем!
Секунда, и в разных частях деревни разносится злой гогот разных интонаций. Детский-насмешливый, басистый-рассерженный, рычащий-кричащий… Еще три призрака обретают тела мужчины, взрослой женщины и совсем маленького ребенка. Они выходят из пламени и кидаются на зевак, желая убить. Растерзать. Оставить лишь окровавленные ошметки и поломанные кости на утеху другим. Ответить за то, что подпитывало ярость многие годы.
— Это семья… — шепчет кто-то поблизости. Они стали одержимыми. По ним тоже того?..
— Да. Защищайте людей! Не останавливайтесь! Очертите круг из соли вокруг этой площади!
Сердце Санни замирает, и сбитый пульс нарушается еще сильнее. Ей становится страшно, как никогда раньше. Они окружены огнем, с ней неопытные охотники, орэйджи меняют на ходу манеру нападения… И они оказываются рядом с ней.
Почти касаются холодными мантиями кожи, почти задевают темной энергией светлые пряди волос, собранных в хвост. Санни стреляет, как может, но орэйджи мельтешат перед глазами. Вновь мимо, едва не попав в ликвидатора, который заканчивал круг из соли. Теперь и призраки заперты внутри.
Где-то рядом разрушается одно здание.
Второе полыхает, обагряя своим огнем ночное небо.
Скоро от деревушки останутся лишь руины, если не остановить призраков. Черт!
Вдруг один из одержимых падает на землю, покрываясь оранжевым светом изгнанного призрака, пока Санни держит на прицеле второго и… Ее палец срывается, нажимая на курок. Она впервые попадает в орэйджи по чистой случайности. Остается еще двое. Они кричат на смертных не то в ужасе, не то в дикой всепоглощающей злости. Она бы вздрогнула от страха, но сзади к ней подходит Эверетт. Он кладет ей руку на плечо, уравновешенного говоря:
— Не мельтеши. Да, в протоколах такой модели противника не было. Но ты охотник, а всякий охотник должен обладать терпением. Подожди. Их движения повторяются. Здания все те же. Легче подстрелить, когда он совершает перемещение.
Она едва заметно кивает и прислушивается к совету своего напарника, выбирает жертвой самого первого призрака, который появился. Наблюдает за его движениями и находит некоторые закономерности. Они перемещаются по диагонали, поймать тот самый момент не составит труда…
Через мгновение орэйджи падает на землю вместе с захваченным телом. Оранжевая рябь проходит по нему почти незаметно и тут же гаснет, вспыхнув на прощание особенно ярко.
Где-то поблизости раздается последний гром — ликвидаторы обливают оставшегося призрака святой водой, внезапно вспомнив про старинный рабочий метод. Они смотрят на тело, будто не веря своим глазам. Не веря всему тому, что случилось всего мгновение назад.
Наконец-то Санни может выдохнуть, стерев пот со лба и посмотрев на Эверетта. Он почти в порядке, не считая бледности от усталости и рассеченной губы.
— Где губу разбил?
Вместо ответа он слизывает кровь.
— Об ветку зацепил, скорее всего. Лучше?
— Кровь стер. Порез обработаю в машине, когда выберемся из этого театра абсурда.
Они между собой обсуждают собственные ошибки, делают разбор полетов и приходят к выводу, что каждый из них виноват в равной степени. Растерялись, не подготовились… Эверетт собирает их оружие и уносит в пикап, планируя не задерживаться в этом месте. Слишком много плохо здесь случилось для них… Слишком они устали…
— Пожарные уже приехали, — отчитывается охотник перед Санни. Она удовлетворительно кивает, почти радуясь не то скорому прибытию специалистов, не то тому, что ликвидаторы хоть что-то начинают делать так, как надо.
Но только-только восстановившееся вновь падает, когда она осматривает сожалеющим взглядом трупы. Четыре одержимых, двое других или мертвы, или лежат на земле без сознания. Их оттащили от пламени, и кто-то проверяет пульс и дыхание пострадавших.
Помощь уже в пути.
— Полиция тоже на месте? — спрашивает Санни.
— Они в пути. Будут минут через десять.
— Медицинская помощь?
— Подъезжает.
— Хорошо. — Санни быстро накидывает расстановку приоритетов в разрешение всех вопросов здесь. — Оставшихся жителей отведите к дороге. Пусть ждут осмотров и разговоров с психологами. Я с Эвереттом не дождусь копов, нам нужно будет заехать в одно место перед тем, как отправиться на базу. Рапорт сдадим завтра в главный офис охотников.
Пока она договаривает, к ним подходят еще охотники. С одинаковой внешностью, с одинаковыми суровыми взглядами.
— Что вы за ликвидаторы? — спрашивает она у близнецов. — Новички?
— Нет… Но мы никогда…
— Ясно.
Ее ответ получается коротким и почти безразличным. Усталость выдает свое присутствие.
— Что напишите в рапорте? — осторожно интересуется ликвидатор, заламывая руки. На скулах его напарника ходят жевалки, выдавая нешуточное волнение. Не то за себя, не то за тех, кто пострадал сегодня ночью.
— Все виноваты. Однако вы вовремя взяли себя в руки и здорово нам помогли. Теперь скажу не для протокола. Тренируйтесь лучше. Будьте теми, кем должны: руководителями охоты. А то возникает ощущение, что вы постоянно позволяете проверке заправлять всем, особенно, когда с вам ее нет. Сегодня было исключением, но в будущем постарайтесь такого не допускать.
Санни разворачивается и делает несколько нетвердых шагов в сторону парковки, когда слышит тихий голос:
— Спасибо. Вы, возможно, спасли нам жизнь.
Она не оборачивается, лишь ускоряется, подозревая, что на самом деле она этого не делала. Да, убила двух призраков, но именно из-за собственной безответственности и неподготовленности они и появились. Путь до пикапа не занимает много времени, и вот она уже внутри. Громко хлопает дверью, отвлекая Эвера от поглаживания шрамов на спине. Почти инстинктивная привычка говорит об истинном состоянии ее возлюбленного.
Все отвратно, насколько это может быть.
Он убирает руку со спины на руль и сжимает его так сильно, что кожа жалобно скрипит. Санни с тревогой оглядывает Эверетта: брови сведены к носу, на лбу образовывается складка от напряжения. От всех дурных мыслей, которые собственные демоны-страхи поселили в их душе. От всего, пережитого сегодня.
Давно у них не было настолько кровавых столкновений со злыми грозами.
Санни редко злится и еще реже боится — Эверетт за много лет убедился в этом сам, без чьей-либо помощи. Да, она может быть эмоциональной, может, у нее будет дергаться губа из-за неудачной операции на зубах. Но она старается не паниковать и все же он видел ее тревогу. Как и она — его волнения. Эверетту в этот раз тоже было тяжело, однако он намерен не выдавать всех чувств. Даже если с Санни можно быть открытым и знать: она поймет. Она сама понимает значение каждого уничтоженного призрака и каждой одержимости, с которой они имели дело.
— Поехали отсюда, — обессилено просит Эверетт.
— Погнали. — Санни соглашается сразу же. — Не могу здесь оставаться дольше, чем на пару минут, пока выезжаем. Это выше всяких моих сил.
Они понимают друг друга в молчании, созданном успокоившейся грозой и едва заметным дождем. В звуках вдохов и выдохов, редких поверхностных вздохах, в музыке, едва слышно раздающейся из колонок. Они понимают друг друга без слов, но все же им требуется многое обсудить:
