— Теперь ты понимаешь, о чем я говорила? Что чувствовала? Думала, не выдержу, когда все случилось… Мне так беспокойно было.
— Мне тоже, если честно, — не отвлекаясь от сложной из-за дождя дороги, отвечает Эверетт. Когда ты ушла, а потом раздались еще голоса призраков… Санни, пусть ты и не любишь того, что я часто повторяю эти слова… Но я безмерно люблю тебя. Пожалуйста, будь осторожна. Не раздавай ликвидатором свои запасы соли. Вдруг они тебе понадобятся? Вдруг меня не будет рядом?..
Его голос хрипло срывается, обрывая то, что никто и никогда не хочет слышать.
Что, если его не будет рядом?
Что, если их будущее не наступит?
Что, если…
— Где ближайший город? — спрашивает Эверетт, меняя тему. — Давай туда съездим. Письмо отправим, купим пластинки. Давно мы не пополняли нашу коллекцию золотых хитов.
«Может, дела обстоят хуже, чем я думала. Раз говорит о пластинках…», — мысленно ругается Санни. То, что с детства успокаивало ее пару, было одним из последствий от удара молнии. Проигрыватели для пластинок ему включали родители, чтобы отпугнуть призрака внутри Эверетта. Даже если его не было или он действительно стал частью души, музыка играла сутки напролет: и днями, и ночами. С тех пор он слушает пластинки не только, когда хорошо, но и когда часть его души загибается в муках.
— М-м-м. Не везде есть магазины с винтажной роскошью, так что нужно ехать не в ближайшее поселение, а в город. Он достаточно далеко, но, думаю, ты не против отвлечься. Через сотню километров наша остановка. — Санни смотрит информацию по картам в телефоне, сразу отмечая места, куда они собираются попасть глубоко ночью. — Доедем минут за тридцать. Почта открывается стандартно, а антикварная лавка работает круглосуточно. Оно совмещено с кафе. Можно перекусить.
Она включает обычный навигатор, замечая, что неподалеку от магазина есть еще одно важное для них место.
— В городе еще есть старый кинотеатр. Тоже круглосуточный. Можем туда заехать, нервы успокоить.
— Там показывают фильмы со старой атмосферой?
— Сейчас программу посмотрю. — Она быстро листает афиши, пока не находит то самое, что нужно им. — Есть. Сеанс через два часа. Успеем.
— Отлично! — Эверетт натянуто улыбается, на что Санни неодобрительно качает головой. Жестом говоря: «Не притворяйся. Не закрывайся. Я же вижу, что-то не так. И это что-то — наш ад». — Наши демоны сегодня отыгрались за все время затишья. Семья, одержимость…
— Наши триггеры, которые мы не можем победить. А способны ли вообще?..
— Навряд ли. Мы дорожим семьей и боимся потерять кого-то под обломками зданий, в пожарах или из-за одержимости. Однако жить без привязанностей наверняка тоже непросто, хотя я не знаю, какая боль хуже. От потери или от того, что у тебя никого нет. Но, вероятнее всего, в нашей реальности не может быть что-то иначе.
Как для него не может быть жизни без одежды, скрывающей шрамы. Жизни без мяса, без тишины по ночам, когда и хорошо, и плохо ему. Как для нее не может быть жизни без камеры в руках, дарящей возможность помочь миру. Жизни без тренировок и постоянно отправляемых писем.
Они достаточно быстро доезжают до заправки и после отправляются в город. Он спит, тускло светясь лампочками и неоновыми вывесками, бесшумно дыша прохладным воздухом после дождя. Санни пытается его вдохнуть, но кашляет — внутри легких будто заседают остатки дыма, огня, пепла и гари. Эверетт осторожно гладит ее по спине, почти сразу же подает открытую холодную воду. Она пьет ее, успокаивая пульс и дыхание. Эвер все время рядом, поддерживая возлюбленную всеми силами.
Но ни у кого не остается сил на борьбу.
Спустя несколько часов они снова оказываются в машине. Эверетт рулит в сторону базы, его пара сжимает кассовый чек с почты и три новых блюзовых пластинки. Им остается не больше двадцати километров, когда звонит телефон Санни — свою моногарнитуру она потеряла, пока гналась за орэйджи. Охотница смотрит на номер, и внутри нее скребутся озверевшие волки:
— База звонит.
— Что на этот раз случилось?
— Сейчас узнаем.
Голос, звучащий через динамики, принадлежит начальнику базы. Самому главному охотнику, который направляет их на миссии, который распоряжается всем, что происходит в округе.
— Вернитесь, пожалуйста, в учебный центр.
— Зачем? — спрашивает Санни. — Просто так, чтобы не бывали на охотах? Или придется совмещать? Я против. Мы и так провели там несколько дней, потратили кучу времени. Хорошо, что было затишье. Но если снова начнется сезон?
Ее собеседник тактично молчит, дожидаясь конца тирады.
— Вы хотите моих родителей на тот свет отправить? Нет? Они же умрут из-за тревог и волнений. Когда мы на базе, то я не говорю им, как часто нам приходится выезжать. Но, если узнают… Все ведь на их глазах будет происходить. Понимаете? Я не хочу делать своим близким больно.
— Зачем вы пытаетесь противостоять начальству, мисс Пирс? — поддельное удивление проскальзывает ядовитой змеей в тоне начальника. — Разве вы не знаете, что приказы неоспоримы?
— Я прошу одуматься. Это ведь не сложно, правда?
— Езжайте в учебный центр семьи Пирс. Сейчас же. Поживете там до октября, а потом решим вашу дальнейшую судьбу.
Связь выключается. Санни закатывает глаза, интересуясь у Эвера:
— Неужели тот разговор так повлиял? Или это какой-то стратегический ход?
— Сложно сказать. — Он останавливает пикап, беря ладонь будущей супруги и кладя ее к себе на колено. Поглаживает выступающие синие вены, мелкие шрамы от порезов. Согревает озябшую кожу. — Пожалуйста, потерпи еще немного. Скоро мы уйдем из этой сферы. Скоро.
Санни невнятно бормочет, соглашаясь, но в душе чувствуя, как все противится этому. Но в душе ощущая, как все ноет после той ночи, кровоточа и не заживая подолгу. Будучи почти запертой на базе, она увядает. Несмотря на постоянные тренировки с новичками, их общение и дружбу, которая так необходима всем. Несмотря на поддержку Эверетта, братьев и сестер, она страдает от всех переживаний.
Ей здесь делать нечего, пока она охотник проверки.
Играть в гольф негде. Послушать виниловые пластинки не удастся — проигрыватель сломался на второй день приезда. Заниматься делами не получается — ей не удается сосредоточиться на чем-то одном. Занимается одним делом, спустя пару минут бросает его и идет заниматься уже другим. По дому ходит неприкаянной, потерянной, теряясь в мыслях. Что она сделала не так? Что происходит с орэйджи? Что грядет такими темпами?..
Родители понимают ее сомнения и не давят. Эверетт тоже старается помочь Санни, как может. Приносит лимонады, таблетки от головы, дарит новые музыки ветра и ловцы снов. Все, что вернет ей здоровый румянец и игривый взгляд.
В другие дни ее беспокоит физическое здоровье. Мутит, во рту застывает постоянный привкус желчи, голова кружится, по ночам не спится. Санни и Эверетт отсиживаются в учебном центре, хотя грозы, особенно злые, вновь стали активны.
Одним вечером их ярко-оранжевые молнии зажигаются над домом Пирс, но орэйджи, к счастью, не проявляются. Пробуждаются ночные кошмары, беспокойные сны у Санни, где всегда появляются одни и те же грозы.
Одни и те же призраки, которые хотят уничтожить все, что ей дорого. И говорят они не про города, в которых она росла и которые она обожала, а про совсем другое. Учебный центр родителей? Их база? Вся семья? Все друзья? Угрозы орэйджи касаются определенных вещей и людей, но после пробуждения сложно вспомнить что-то определенное.
Одни и те же слова, невнятным бормотанием осевшие в голове. Только сложить их в полноценные фразы не удается. Они ускользают и теряются в других мыслях, более насущных. В мыслях об улучшении базы, о том, как помочь будущим охотникам легче войти в новую жизнь.
Первый день, когда Санни чувствует себя лучше, приходится на выходной. С утра она перебирает вещи в спальне, расставаясь со старой или порванной униформой, прочими лишними вещами. После — с семьей и подопечными играет в волейбол, пока не побеждает команда Пирс. Все довольно улыбаются, но улыбка Санни сверкает ярче солнце, вошедшего над базой впервые за несколько дней. Безоблачный день, когда жара оказывается уместной, вынуждает всех выйти на улицу.
