Две машины фельдъегерской связи мчались по московским улицам в сторону юго-запада столицы, ловко объезжая заторы и всячески стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Дело было крайне срочным. Высший уровень секретности не позволял передать такие данные даже в зашифрованном виде по техническим каналам связи. Единственное, что фельдъегеря смогли себе позволить, это заранее запросить беспрепятственный проезд на территорию секретного института, уже более тридцати лет возглавляемого академиком С.Н. Царевым. Просьба ускорить все обязательные для прибывающих в институт посторонних лиц процедуры пришла с самого верха, и руководитель безопасности Павел Николаевич Изотов лично отправился встречать гостей. Задержавшиеся ненадолго в шлюзовом кармане автомобили проследовали по подземному тоннелю в отдельный паркинг, где не привыкших даже к минимальным задержкам связистов снова попросили обождать. Неловкость складывающейся ситуации заключалась в абсолютно случайном совпадении прибытия сверхважного сообщения с еженедельной лекцией по точным наукам, которую Сергей Николаевич Царев никогда не прерывал и не переносил.

Задуманная около десяти лет назад как одна из форм адаптировать сложные и подчас запутанные темы современной фундаментальной науки для понимания, эта еженедельная лекция быстро превратилась в нечто большее, чем просто встреча с занудным академиком. Интерес к ней с каждым годом становился все сильнее. Записать свое чадо в число слушателей становилось все престижнее и сложнее. Стопроцентное попадание в аудиторию давала только принадлежность к семье сотрудника, трудившегося в институте. Должность и звание не имели значения. Сын или дочь лаборантки или рабочего по ремонту здания и внутренних коммуникаций мог твердо рассчитывать на место за партой наравне с отпрыском доктора наук. В какой-то момент между Царевым и крупными шишками от науки возникли трения и непонимание из-за такой предвзятой, по мнению шишек, селекции. «Как же так?! – возмущались они. – Отбор должен проходить среди наиболее одаренных, тех, кто от природы талантлив!» Опуская тот факт, что талантливыми и одаренными неизменно оказывались детишки самого начальства, Сергей Николаевич как мастер софизмов и парадоксов приводил в виде возражения свой собственный тезис о справедливости и связанных с ней закономерностях. «Вот смотрите, – говорил он. – Есть много учреждений, при поступлении в которые требуется пройти медицинскую комиссию. Логично предположить, что отобраны будут только самые здоровые. Тогда вопрос, почему избранные болеют чаще, чем каторжане? На каторгу ведь забирают без особых формальностей!» Тем не менее даже ему приходилось делать поблажки в тех случаях, когда отказать было попросту невозможно. Атмосфера, царившая на его лекциях, исключала присущую подросткам рассеянность. Разгадка такого феномена, в сущности, лежавшая на поверхности, заключалась в прописной истине о мастере, который может простым языком изложить самые сложные проблемы. В отличие от большинства педагогов, повторяющих схоластику, вычитанную ими в книгах, написанных другим схоластами, Царев рассказывал о вещах и событиях, представляющих реальную жизнь, и открытиях, зачастую сделанных им самим. Прервать течение такой лекции не мог никто, и если бы Изотову пришлось защищать подходы к аудитории с оружием в руках, он поступил бы так, не раздумывая ни полсекунды.

Встретив прибывших гостей в подземном паркинге, Изотов подчеркнуто вежливо, многократно извиняясь за задержку, предложил фельдъегерям подняться на лифте в приемную Царева и ждать там. Видя недовольные лица офицеров, Изотов, всячески стараясь избегать фраз, способных привести к конфликту, поглядывал на свою стальную «Дайтону» с черным циферблатом. До конца сакральной лекции оставалось более получаса. «Не застрять ли нам всем в лифте», – прикинул он, но ему самому тут же стало скучно от такой перспективы. Зная, чем умаслить каменные сердца службистов, Изотов отправил сообщение руководителю блока питания с просьбой прислать в приемную из буфета двух симпатичных официанток. По долгу службы постоянно соприкасаясь с учеными, он отлично знал обе теории относительности, одна из которых утверждала, что время может идти быстрее или медленнее в зависимости от обстоятельств. Сам он, конечно, не очень разбирался в сложных формулах инвариантных релятивистских уравнений, но многолетние наблюдения, сделанные им лично, позволяли надеяться, что шуршание женских юбок как минимум сделает течение времени более приятным. Выиграв таким образом еще несколько драгоценных минут, Изотов мог бы гордиться своим умением вести дела, если бы не бешенство, читаемое в глазах подполковника, к запястью которого наручниками был пристегнут портфель со сверхважным и сверхсрочным донесением.

– Пять минут ничего не решают, хотите, я сам приму пакет? – предложил Изотов, намеренно сокращая время, оставшееся до конца лекции.

– Это невозможно. Документ предназначен для вручения лично академику Цареву, – возразил старший из прибывшей группы.

– Хорошо, я лично пойду за ним и потороплю, – согласился с услышанными доводами Изотов. Он вышел из приемной, выполняя таким образом первую часть сделанного им заверения, при этом никоим образом не намереваясь выполнить свое обещание поторопить Царева. Пересекая просторный вестибюль с мраморными колоннами, Павел Николаевич задался вопросом, можно ли считать его слова правдой или неправдой, учитывая, что часть из декларируемых в них намерений была исполнена немедленно и продолжала исполняться в текущее мгновение, а вторая так и останется пустым обещанием. Подойдя к дверям зала для научных конференций, в котором Царев читал свои еженедельные лекции, он еще раз посмотрел на часы. Секундная стрелка двигалась со скоростью черепахи. Дабы убедиться, что часовой механизм не испорчен, он потряс запястье левой руки и приложил «Дайтону» к уху. Через узкое пространство между едва приоткрытыми створками дверей доносился спокойный и немного монотонный голос никуда не спешившего Царева.

– Итак, сегодня мы поговорили о загадках вселенной и связанных с ними необычных явлениях. Напоследок я предлагаю рассмотреть довольно забавную задачу, используя самые простые математические расчеты. Нам вместе предстоит рассчитать, какова вероятность того, что свидетель необычного явления говорит правду. Предположим, что в вольере для кроликов содержится девяносто девять черных особей и одна особь белого цвета. Предположим также, что очевидец будущего события обманывает в среднем один раз из десяти. Это, в общем, довольно умозрительная статистика, как вы сами убедитесь в дальнейшем, люди врут гораздо чаще, но так нам будет проще с расчетами. Таким образом, вероятность правдивости его слов равна 9/10.

Далее. Из вольера выбежал один кролик, и очевидец утверждает, что он был белого цвета. Давайте посчитаем вероятности. 1/100 – это вероятность описываемого события. Умножим ее на вероятность правдивости очевидца и получим 9/1000. А если он обманывает? Вероятность бегства черного кролика равна 99/100, умножаем на частоту, с которой очевидец говорит неправду, и получаем 99/1000. Имея 108 вариантов (99 плюс 9), мы получаем вероятность правдивых показаний, равную 9/108, и ложных, соответственно, 99/108. Вероятность ложных показаний о происшествии маловероятного события, таким образом, существенно превышает вероятность правдивого свидетельствования. Поэтому, возвращаясь к теме сегодняшнего разговора, хочу предупредить вас, что не следует поспешно верить в существование разных чудовищ, демонов или пришельцев. Тем из вас, кто хочет более подробно познакомиться с философией теории вероятностей, я порекомендовал бы почитать Пьера-Симона Лапласа[4]. Его труды есть в открытом доступе, и там много интересных пассажей, таких как «пари Паскаля», например, – закончив говорить, Царев вышел из конференц-зала, где был встречен ожидавшим его Изотовым. Сразу почувствовав, что произошло нечто экстраординарное, Сергей Николаевич, не задавая лишних вопросов, последовал за ним. Воспользовавшись потайным ходом, они оба оказались в кабинете Царева, миновав приемную с ожидавшими там сотрудниками спецсвязи. Нажав кнопку интеркома, Сергей Николаевич попросил помощника сделать ему чашку кофе и разрешить человеку с портфелем зайти в кабинет и получить его аудиенцию.