Мальчик поднял глаза к небу, пользуясь моментом, когда редкое облако заслонило палящее солнце, и удовлетворённо выдохнул. Акил всё-таки смог управиться с работой по хозяйству и оставить достаточно времени до заката, а значит успеет отвести сестрёнку на морской берег, как и обещал. На всякий случай ещё раз спросив разрешения у отца, он поспешил с поля к дому, где обнаружил уже в нетерпении ожидавшую Сандру.

8-летняя девочка неуклюже переминалась с ноги на ногу, умудрившись закончить свои дела раньше. После целого дня тяжёлого крестьянского труда сестра всё ещё была бодра и весела, словно обладала бесконечной выносливостью. Пока старший брат пытался предупредить мать о месте купания, Сандра схватила его за руку и, хлопая чёрной косичкой, потащила в сторону моря.

Акил улыбнулся. Своей неуёмной энергией сестрёнка в очередной раз доказала его правоту. Ни врождённая неуклюжесть, первые годы мешавшая девочке контролировать ноги и пальцы рук; ни откровенная глупость, не позволявшая научиться говорить до пяти лет; ни ужасные дефекты речи, отягчавшие воспитание, не смогли превратить её в обузу для семьи. Как и верил Акил.

Родители, выросшие в куда более тяжёлые времена, были готовы избавиться от дочери, подававшей все признаки калеки, ибо не желали впустую тратить еду, необходимую для других семи детей. Но Акил, почему-то, полюбил и до последнего защищал неуклюжую сестрёнку, пообещав делить с ней свои порции и уделить всё свободное время её обучению. С неохотой отец согласился, хотя и, скорее всего, лишь желая позволить сыну поступить по-мужски.

И, глядя сейчас на Сандру, мальчик не жалел о по-настоящему тяжёлых годах, потраченных на неё. Будучи младше него всего на четыре года, девочка, казалось, совсем не изменилась со дней, когда сказала первые слова, и вызывала у брата лёгкие отцовские чувства.

– Блефтяфки! Блефтяфки! – неуклюже залепетала она, жалобно тыча пальцем на далёкий каменистый берег.

– Так, ты же просила отвести тебя просто искупаться! – с лёгким недовольством нахмурился Акил.

Побережье возле их деревни имело довольно крутой спуск и омывалось буйными волнами, заходивших во время бурь столь далеко, что это вынудило крестьян поселиться на ближайших ручьях, а не прямо у моря. И если песчаный берег был неудобным, то на камнях вдобавок можно было без труда подвернуть ногу или разбить голову, получив удар рассвирепевшей воды. И Акил не имел ни малейшего желания сегодня помогать Сандре собирать в таком месте камни, которыми та и так забила весь дом и двор.

– Но фолнфе выфоко! Мы уфпеем! – с искренней обидой прошепелявила девочка. – Ну пафалуфта!

Мальчик расхохотался. Сколько бы раз он не пытался сопротивляться – всё без толку. То, как сестра произносила слово «пожалуйста», было слишком смешно. И, заставив её сказать это ещё пару раз, Акил направился к берегу.

Как и всегда, она ошиблась с определением времени и добралась до пляжа, когда солнце окрасило горизонт в красный. Мальчик хотел укорить её, но промолчал, глядя с каким восторгом Сандра запищала, увидев налившиеся светом заката камни.

– Если хочешь искупаться, то уже пора: скоро домой, – через какое-то время напомнил он сестре, искренне удивившейся.

– Но я не уфпею фобвать блефтяфки!

– В темноте в воду нельзя! – эту фразу он всегда произносил жёстко и грубо, чтобы у Сандры не оставалось сомнений.

Девочка, надув губы, послушалась и выбежала на берег, где сложила несколько отполированных волнами разноцветных камушков и тонкую светло-голубую тунику, прежде чем зашла в море по грудь. Акил на всякий случай подошёл поближе, опасаясь неожиданной волны. Это было то немногое, в чём он соглашался с суровостью родителей: вода опасна. Слишком хорошо мальчик запомнил разбухший труп старшей сестры, которую волна унесла прямо из компании друзей.

Лишь маленький алый шлейф света переливался на морской пене, когда он позвал сестру на берег. Сандра уже направилась к нему, но, вдруг, резко остановилась и замерла. Акил тут же бросился к сестре.

– Что случилось?

– Блефтяфка! Больфая!

Она указала на едва заметный красный блик на дне: вдали, на глубине пары метров в иле был заметен круглый камень. Булыжник, несмотря на свою неестественную черноту, смог поймать блик багрового света, хотя казалось, будто яркий отблеск исходил изнутри. Сандра было опустилась под воду за ним, но Акил, как мог аккуратно, схватил её за шею.

– Я сам.

Отогнав сестру от глубокого места, он занырнул, с неудовольствием обнаружив, что дно несколько глубже, чем казалось сверху. Перебарывая сопротивление солёной морской воды, мальчик направился к камню, до которого осталось пару метров, когда свет солнца перестал погружаться в воду, и отблеск пропал. Акил принялся обшаривать дно руками, но попадавшиеся камни явно были другой формы.

Ощущая давление в ушах и заканчивающийся воздух, он изо всех сил всматривался в потемневшее море, но тут резкий поток воды швырнул песок прямо ему в глаза. Забыв про камень, Акил в панике всплыл, пытаясь проморгаться и, поторапливаемый разбушевавшимися волнами, отчаянно погреб к берегу.

В разуме мальчика незамедлительно пронеслось возможное будущее, в котором рассветное солнце открывает родителям зрелище его разбухшего и безобразного трупа. Пока ноги не коснулись дна, Акил в панике клялся себе больше никогда не заходить в море. Нахлебавшись воды и смутившись подобными мыслями, он невольно рассердился на сестру, которая так глупо рисковала ради какого-то дурацкого камня.

Резко и довольно грубо ответив на полный надежды вопрос, он скомандовал идти домой. Сандра, как всегда, ничего не поняв, замерла на месте и просто грустно захныкала, пополняя море детскими слезами. Лишь как следует отдышавшись, брат смягчился и пообещал, что поищет камень в следующий раз, но только на свету. Конечно, он врал, но это сработало.

Мощная волна рванулась к берегу и швырнула на несколько метров потерявшего равновесие Акила, заставив неуклюже завертеться в попытке не удариться о камни. Сандра, явно увидевшая в этом отместку за свою обиду, невинно захихикала, показывая на брата пальцем. И в этот момент раздался последний проблеск заката, отразившийся в морском дне сотней бликов. И среди них оказался тот самый. Совсем рядом с девочкой.

– Нафла! Нафла!

Акил испытал чувство гордости за сестру: даже так одержимая этой понравившейся блестяшкой, она не посмела зайти глубже в воду без разрешения, хотя ей и надо было пройти всего пару метров. Очередная волна подвинула булыжник ещё ближе, и, получив разрешение, девочка с радостным мяуканьем вцепилась в камень, из которого вырвался темно-алый свет.

Раскат тишины оглушил берег. На несколько мгновений мир засиял багряным. Волны замерли в угрожающем покое. Вода вокруг девочки разлетелась прочь. Лучи огня и тьмы вырвались из камня в небеса, заставив замереть даже их. Началось чудовищное светопреставление, сопровождавшееся проблесками абсолютной тьмы и криком Сандры. А затем свет ринулся обратно с небес, ворвавшись в тело девочки и разодрав водную гладь.

Акил пролетел несколько десятков метров и лишь чудом не сломал ничего об камни. В отличие от сестры. Оглушённая Сандра замерла на месте и не устояла перед волной, которая с гротескной силой природной ярости швырнула её на камни. Голова девочки окрасила серый булыжник алым и безвольно повисла, после чего вода накрыла безвольное тело.

Мальчик замер, ненавидя себя за трусость, убеждавшую не пытаться найти сестру. Всё внутри кричало бежать от бури, набиравшей ярость с немыслимой быстротой. Он уже сделал шаг назад, когда очередная волна вышвырнула Сандру на камни, сняв оцепенение и заставив броситься на помощь.

Ноги вспыхивали болью от каждого неудачного шага на камни, пока Акил взбирался на берег с сестрой на спине. Огромного труда стоило перебороть идею спасать её посреди бушующих волн, и, глядя на бездыханное тело, он очень надеялся, что не ошибся с выбором.