– И как же мы собираемся побеждать супостата? – пустил петуха эльф, похоже, вконец теряя голову от захлестнувшего его любопытства.

– Мы?! Мы жалкие мошки по сравнению с могуществом Тиборы, – состроил недовольную мину бородач и коротко рыкнул на стихоплета. – Но кое-что всё-таки есть. Не все правила можно попрать не оглядываясь. Некоторые не могут обойти даже сами Истоки. Кровь… – многозначительно заявил он.

– Кровь? – забеспокоился длинноухий. – Надеюсь, речь идет не о нашей?

– А о чьей же ещё?! – расхохотался Тамиор. – Поборник хаоса желает воплотиться в смертном мире. И тут без помощников не обойтись. Многое в реалиях Астры построено на магии, связанной с силой крови, а добыть нужный ингредиент не так-то просто. Конечно, Тибора легко бы мог сотворить целое багровое море, вытяни он хотя бы по капле из своих последователей, которые с радостью пожертвуют все соки, что у них есть, по первому зову. Только для завершения ритуала подходит не всякая красная жижа. Заставить идол работать, точно путевой камень, способна только кровь Ищущих – тех, кто не желает отдать, но отдает, и тех, кто не стремится искать, но ищет… Так, кажется, – хмыкнул он. – Сварион любил повторять эту присказку, а на старом тилском наречии всё звучало куда более складно.

– И что это значит? – развел руками я.

– Не знаю. Может то, что мы и есть те самые Ищущие?

– Кворана… – вдруг припомнил я. – Кворана перед гибелью твердила то же, пока ты не лишил девчонку головы. Тогда я принял её слова за обезумевший вздор о каком-то ритуале и что тот близок к итогу. Но теперь… А ведь она, как и вы двое, назвала меня иномирцем.

Я внимательно уставился на Лику и белобородого здоровяка.

– Потому ты здесь, – пробасил рыцарь. – И не смотри на меня так, словно голодный волк на заплутавшего феррунга. Не я задумывал мир таким, какой он есть, и уж тем более не мне довелось выбирать чужеродную душу, дабы затем силками волочить её через мрачные просторы Корней Небытия на прогулку по торговой площади Мак-Таура.

– Не могу вновь не вмешаться, – скорчив смущенную гримасу, Давинти мгновенно перетянул внимание на себя. – Но я никак не возьму в толк, причем тут наш рогоголовый приятель?

– Постулаты Истоков неподвластны смертному разумению. Никому не дано судить об их благородстве, – твердо ответила лиса. – В своем противостоянии старшие боги не обходятся без поверенных. Так уж заведено. В ответ мы несем это тяжкое бремя с гордостью и почетом. Однако проводники не единственные, кто лишен власти над собственной судьбой. Перед наступлением самых темных времен, каждый из Истоков волен призвать в подмогу и третью душу. Божественного в нас с Тамиором не больше, чем в тебе, эльф, или тех же троллях. Разве что стареем неохотнее да живем куда суматошней остальных. Но кое-чего имеется и в нашей власти. Союз обоих служителей Истока способен ненадолго приоткрыть завесу в череде миров, чтобы провести дух избранного иномирца в нужное место.

Девушка ткнула указательным пальцем в проплешину перед собой.

– Конечно, всё это вершится не по доброй воле тех чужаков, что нечаянно угодили в замысел Истока, – мрачно добавила она. – Многие заканчивают свой век, так и не поняв, что с ними стряслось. Измотанные, растерянные… Некоторые решают, будто утратили рассудок и продолжают бродить по земле, донимая каждого встречного чудными расспросами и пугающими россказнями о своей прежней жизни. Тем не менее, боги не видят в том дурного, ведь нередко подобный шаг вносит в баланс сил весомые перемены.

– Не видят, потому что не нянчатся с теми, кого призвали. Иной раз такой сущий недоросль попадется, что не оберешься хлопот, – ворчливо вставил бородач. – Сам переход – дело, вроде, не пыльное, – буркнул он следом. – Лисица – ключ к междомирью. Препровождает чужака в Небытие. Я – в Тилрадан. Но если несчастного учуют тамошние твари да примутся за охоту… Со Дна пришлую душу уже никакой силой не достанешь. Проглотят со всеми потрохами и не подавятся.

– Сверхтрясающе, – пискнул поэт, точно всё, о чем толковал воин, кроме нескольких слов, он знал и без лишних объяснений. – Возможны ли такие чудовищества?

– Возможны. Чаще, чем ты смеешь представить, – рыцарь невольно поёжился. – Говоря иначе, мы не только стража, но также сами врата. И ещё кое-что, длинноухий. Шастать между мирами в своё удовольствие, – звонко пристукнув кулаком по щиту, передразнил он недавние речи поэта, – выйдет едва ли. Дар вспыхивает лишь на короткий миг, пока длится сопряжение. Так что, полагаю, Лика не успевает полюбоваться красотами других земель.

– Значит, вы оба всё время знали, кто я и откуда взялся на самом деле.

Переварив услышанное, я насупился и принялся медленно подниматься на ноги. Я не ощущал в груди яростного жжения, обиды или страха. Однако нежданное откровение все же будоражило нутро, словно кухарь, сильно всколыхнувший кувшин с застоялым маслом.

– Знали, дружище, – ровно ответил Тамиор. – Знали. Я же сам тебя и оставил посреди базара Мак-Таура. Ох, и погожий денек тогда выдался, – здоровяк тепло подмигнул и проговорил более настойчиво: – Так заведено и так всего лучше. Иномирец должен узреть первым именно себя и осознать, что это не сон какой, а взаправду. Тот фонтан на площади как раз был поблизости и пришелся как нельзя кстати. Чем не зеркало? Да и видел бы ты сейчас Варанту тогдашнего. Ну прямо-таки куренок, оказавшийся в дремучем лесу ближе к полуночи. Напуганный, весь от жара блестит, будто отполированные к параду доспехи. Зрелище непременно забавное, – усмехнулся рыцарь. – Зато теперь – могучий воин. На хромой козе не подступишься.

Бородач отложил отцовскую эгиду в сторону, выправил сгорбленную спину и вгляделся в мои глаза, застланные бурей противоречивых помыслов.

– Ну, что вскочил, как ужаленный? Садись. Силы побереги. С тобой, братишка, я всё одно драться не буду. Можешь меня стукнуть, если хочешь. А только сделанного не воротить. Надо решать, как дальше поступать станем.

Суровое и породному улыбчивое лицо Тамиора, уверенный тон и всегда присущее ему непоколебимое спокойствие мгновенно охладили пыл, настырно подступающий к горлу.

– Стукну… Ещё как стукну, когда за дело будет, – буркнул я, усаживаясь обратно на своё место и опуская голову к земле.

Рыцарь хмыкнул в бороду и понимающе прищурил веки. Разговор стих. Даже вездесущий Давинти старательно держал язык за зубами, хотя по его возбужденному до бледного румянца на впалых щеках виду можно было смело предположить, что этот подвиг даётся ему с исключительным трудом.

Приятные и в то же время тревожные воспоминания о первых и особенно непростых месяцах существования в новом совершенно незнакомом мире проносились передо мной вереницей простых, но столь драгоценных сердцу событий. И ни в одном из свершений, пережитых мной бок о бок с этим суровым, порой непроходимо упрямым и по-хорошему незатейливым человеком не имело ни малейшего привкуса злобы или предательства. Вспоминалось только неподдельное тепло и товарищеская забота.

Я нервно замычал, набрал до отказа пахнущего вечерними травами воздуха в грудь и поднял взгляд на друга с его пушехвостой спутницей.

– Почему? – сбиваясь через слог, будто вопреки одобрению хозяина, вымолвил мой голос. – Я не слишком-то скорблю по никчёмности предыдущей жизни, но… зачем выбор пал именно на меня? Не воин, не мыслитель… Простак, тонущий в рутине скуки.

– Нам это не ведомо, дружище, – грустно отозвался бородач.

– Пусть так! – не в силах совладать с собой, выпалил я. – Почему не рассказал все сразу? Для чего таить столько времени?

– Были на то причины! Уж поверь, – отрезал Тамиор. – Да и как ты воображаешь подобное знакомство? «Приветствую тебя, о иномирец! Не пугайся. Я твоя новая опора и преданный побратим. Довольно рассиживаться. Собирайся в дорогу поскорей, ибо вместе нам предстоит пройти огонь и воду, выдержать мириады опасных испытаний и, возможно, в итоге погибнуть самой страшной и мучительной смертью. Держи веселей! Мы выступаем сегодня же!», – скороговоркой выпалил здоровяк, неказисто размахивая руками на шутовской манер и старательно подражая бодрому неунывающему тону ярмарочных глашатаев, коими полнятся рынки городов в дни больших праздников.