– Кх, – крякнул дедушка, – Думаю, он тебя услышал. Так у него и маска развяжется.

Исабель улыбалась.

– Это он был! – закричал Мигель.

– И ты тоже? – тихо спросила Исабель.

– Не. Не там копаешь, – покачал головой дедушка, – Он же на ло-ша-ди! Вы же сами рассказывали.

Ворон опять прокричал два раза с верхушки.

– А почему они не прогнали его? – хмуро сказал Мигель.

– Кто? Кого? – через паузу спросила Исабель.

– Виктор и король этого … – Мигель замялся с эпитетом.

– Нищего? Виктор редко встречался с ним. Он ему, если и попадался, то в толпе восторженных поклонников, вернее поклонниц. Или Королевы. Не до диалога было. Но он, конечно, нашел его. Нашел в комнате своей. Постучался, вошел. Нищий явно ждал его. Пригласил к столу, к камину. Там хорошая комната была. Это все же часть дворца.

Нищий без лишних комплиментов, посмотрел ему прямо в глаза и сам сказал:

– Много где я в том числе работал. Не особо то я шлялся по жизни, как вы прекрасно понимаете. У людей очень властных в том числе. Властных и успешных. Могущественных было бы уместнее сказать. Но звучит пафосно. Профессиональная деформация вообще неизбежная штука. А если ты тиран с неограниченной властью, то это не очень красивая форма личности, в которую превращается человек. Хотя все зависит от человека. Он может устоять в этом искушении, может и нет. Здесь очень хорошо выстроена система социальных связей. И много нехороших возможностей деформации просто сведены к мнимому. Вы молодцы.

Нищий сидел в своем чистом сером хитоне, с капюшоном словно монах, и затемненных очках. Не черных. Скорее рыжеватых. Руки его были сложены внизу, у колен. Выше среднего роста, он сидел ровно, не откинувшись в кресле и не закинув ногу на ногу. Смотрел прямо и спокойно в лицо собеседника. Его глаза сквозь очки были видны, но несколько размыто. Он не был молод, но и старым он тоже не был. Достаточно астеничен. как и положено бродяге. Но движения его были уверенными. Более чем.

– Зачем вы здесь? – тихо спросил Виктор.

– Я ищу.

– Что вы ищете?

– Я ищу выход. Для себя. Я в тупике. Я нищий. У меня есть все. Но это ничего не меняет.

– Что вы ищете?

– Выход для себя. Дорогу, которая бы дала мне новую жизнь.

– Как вы сюда попали?

– Вот как-то попал. Это загадка для меня самого. Видимо я очень хотел этого. Я слышал про Закрытое Царство Свободы и Братства. Это красиво. Я искал вход сюда. И как-то нашел. Много бродил. Если можно было бы так выразиться. Я знаю, что вы мне не верите. Ищете скрытый смысл в моих словах. Это ваша работа. Я готов вам помочь, скажите только, что я могу сделать. Хотите, чтоб я ушел – я исчезну.

– Я еще зайду к вам, – Виктор подошел к двери, обернулся, посмотрел на играющие пламенем дрова в камине, на несколько смущенное лицо нищего и ушел.

Виктор пошел к Серхио. Тот стоял у окна, но был весь в своих мыслях.

– Отдай мне камень, – тихо сказал Виктор.

Король встрепенулся и обернулся к другу.

– Погоди, не суетись.

Он отошел от окна и размял здоровенные свои плечи. Что-то хрустнуло. Потом сложил руки над головой, как пловцы перед заплывом, и потянул их назад. Только не провернул. Он не был пловцом.

– Девочка замуж выходит. Витя! Боже! Она будет жить … Ты как ты это вообще представляешь? Она же маленькая!

– Она постарше тебя, Ваше Величество.

– Ты говорил с ним?

– Да.

– И что?

– Отдай мне камень.

– Погоди, тут что-то не так. Можно подумать у тебя он в большей безопасности будет.

Скит

Сергей не услышал, он скорее почувствовал, что карету понесло. В этом сгущенном молоке любой поворот давал ошибку градусов на тридцать в ориентации. Он попытался вернутся, но полянка с развилкой не находилась. Он потерял ее почти сразу, как пошел искать развилку. Сердце стучало не по-детски. Он знал, что не вернется. Без детей он никуда не вернется.

Туман не редел, он только сгущался, и ему казалось, что это уже не микрокапельки воды, а какая-то рваная вата. Он машинально проводил перед собой рукой с кинжалом, хотя это все-таки был туман. Даже Сережа запаниковал. Не от тумана. Он потерял детей. Потерял детей! Мальчик в своей курточке легкой, да девочка в юбочке со складками со своими волосами желтыми. Но он был очень опытный. Он сел на склон и достал компас. У него был всегда с собой компас, был запас воды, шоколад, спички, таблетка для очищения воды, аптечка. Он знал зачем и почему.

Компас не показывал. Сергей не верил в чертовщину. Но магнитное поле земли было дезориентировано не меньше, чем он. Сергей посмотрел на счет маркеров или засечек. Но не был видно пальцев на вытянутой руке.

«Нельзя сказать, чтобы такая уж влажность была, – подумал он, – Вроде сухой весь».

И вдруг лица детей, скачущих в прыгающей по склону карете, появились перед его глазами. Рациональное покинуло дядю Сережу, и он стал двигаться сквозь туман, быстро на сколько мог. Натыкаясь на деревья, которые росли очень плотно и были практически не видны, работая кинжалом перед собой, словно это ему чем-то помогало.

Сколько прошло времени в этой схватке с туманом, трудно сказать. Но, наверное, не меньше суток. Сергей пил из фляжки и продолжал искать хоть что-то. Он понимал, что кареты рядом нет, полянка потеряна, и что он ищет – невозможно определить. И он каким-то чутьем понял, что стоит ему лишь повернуть назад и он выйдет из тумана. Он найдет выход. Но только назад. Но дорога назад его не интересовала.

Шоколадка кончилась. Вода еще была, так как были ручейки и впадинки с водой в камнях. Нельзя сказать, что он сбавил обороты. Шел, наверное, третий день. Туман и не думал сдаваться. Дядя Сережа тем более. Дядя Сережа, похудел, изодрался вдрызг и успокоился. Теперь его намерение было сильнее любого тумана. Но он это пока не знал. Он наткнулся на след.

Едва заметный след. След был во мху. Очень слабый. Какого-то очень легкого человека. Но Сергей был очень опытным следопытом. Скорее это была тропа. Тропа одного человека. Сергей пошел по ней влево.

Туман начал редеть, и стало видно уже метров на 10 вокруг. Стена обители появилась из тумана вдруг и была такая же бело-серая. Поэтому можно было подумать, что это обман зрения. Но дальше был храм. Точнее часовенка. И ее золотой куполок сверкал вместе с крестом на нем. «Скит», – подумал Сергей.

Сергей медленно открыл дверь и снял шапку.

– Пробился, ребенок, – сказал очень невысокий, в потертой черной рясе, очень-очень пожилой человек, не переставая зажигать вторую свечку на единственном алтаре в церквушке и не оборачиваясь, – Намахался-то пади. То-то резать туман-то. Полезное ли дело такое.

Сначала Сергею показалось, что в церкви больше людей. Но старик был один.

Сергей медленно обошел его спереди и увидел, очень старенького старичка, с бородкой и с очень ясными, смеющимися глазами и понял, что он дома.

– Ну, да, – сказал старичок, – располагайтесь, товарищ полковник, не затупился кинжал-то?

На Сергея нахлынула такая усталость, что он закачался, но ничего не ломило. Ему было тепло и комфортно. Паника из-за детей исчезла. Намерение найти их нет. Исчез истерический компонент.

– Разрешите отправиться в расположение! – вдруг выдал Сергей.

Старик зажмурился сильно-сильно и было понятно, что он просто с трудом сдерживает смех.

– За мной, шагом марш! – после паузы скомандовал он, по форме развернулся кругом и с левой ноги малюсенькими своими шагами повел дядю Сережу в пристройку. Причем маршировал только старичок. Сергей шел сзади, почему-то держа руки по швам, но попасть в этот мелкий ритм он даже и не пытался.

Последнее, что услышал лежащий Сергей было:

– Кинжалом ты себе дорогу не пробьешь, сынок.

А потом он как бы слышал пение, или это молитвы такие, и они неслись куда-то ввысь, в синеву бескрайнего неба, без тумана, без облаков. А больше снов он не видел.