А у дедушки и Исабель они всегда чему-то учились. Хотя Мигель больше колол дрова и выжимал белье. А Марисол с Исабель с каждым разом все больше походили на две тени на фоне леса, двигающиеся, как два отражения, какого-то одного сказочного существа. Так виделось Мигелю с его дровоколотной позиции. Что-то у него стало возникать подозрение, относительно 5 кубометров. Иногда казалось, что они уменьшаются, а иногда, что наоборот, их больше, чем вчера.

А потом они сидели за столом, и каждый раз новый аромат чая наполнял комнату. И Марисол расспрашивала про принцессу и принца, а Мигель про военачальников. И столько нового они узнали про них, что им казалось, что они их знали всегда.

– Как же все-таки последний камень? – спросил Мигель – Ну, как же можно было его отдать непроверенному человеку?

– А ты как проверяешь людей? – тихо сказала Исабель. Она сидела прямая, как тополек, напротив, вполоборота к нему и смотрела на камин. Ее красноватые волосы казались светлее, почти рыжими в мерцании огня. Блузка прилегала к телу, и телом она напоминала леопарда. Казалось, она в любой момент может изогнуться для последнего прыжка. Только ее лицо было очень ясным и слишком человеческим. Глаза были такими, что в них можно было утонуть с первого раза. В них не было страшно смотреть. Но ты останавливался, как перед откосом с бескрайней пропастью и бесконечным пейзажем, обойти который невозможно за десять жизней. И скорее в них было больше грусти.

– Какая же ты красивая! – вдруг сказала Марисол.

Мигель не знал как ответить на вопрос.

– На праздничной площади однажды появился нищий. Он был легко одет и скромен. Длинный такой хитон серый с капюшоном, который он не снимал. Глаза его были почти всегда прикрыты. Да и видно их не было из-за очков с коричневым затемнением. Он не приставал ни к кому. Просто сидел на обочине и играл на свирели. Это были странные мотивы. Нездешние. Вообще в стране не было нищих. Нищих попрошаек. Все почти знали всех. И было принято работать или давать работу тем, кому она нужна. Но ведь его никто не знал. Не было в почете презрение. Или высокомерие. Ко всем относились, как к себе. Все более-менее понимали, что ты сам можешь оказаться в плачевной ситуации или наделать ошибок. От сумы да от тюрьмы, как говориться…

– Поэтому к нему не было негатива. Была еще одна причина. Он смог прийти. А прийти могли лишь очень сильные личности. И третье, он никогда не отказывал в помощи. Он видел любую трудность в людях и помогал, как мог. Он был очень чутким, проницательным, если хотите. Если кому было грустно или обидно, от чего-то, он умел разговорить и разогнать обиды или тоску.

– Он сидел на площади там, где был парадный вход во дворец. У дворца была ограда. Туда зайти без разрешения нельзя было.

– Он был хороший? – спросила Марисол.

Исабель посмотрела на девочку своими лучистыми глазами и продолжила.

– Однажды королева потеряла любимую сережку. Это был подарок короля, когда он еще был принцем из соседнего королевства и привез ей на бал. Очень стеснялся и не знал, что делать. Они еще с детства знали друг друга. Потеряла на рынке где-то. Она тоже ходила на рынок и выбирала продукты для детей в больнице. И, когда она возвращалась, нищий из-под капюшона сказал ей: «Ваше Величество, Вы так огорчены чем-то?» Она увидела его, без ничего, замерзшего в своем хитоне, с куском черствого хлеба в мешочке, и, хоть была погружена в раздумья, обратила на него внимание. «Почему ты так думаешь?»

– Ваша душа очень грустит. По вещи, которая вам очень дорога. Это видно. Не надо быть большим психологом.

– Почему вы тут? Ваша речь явно не выдает неграмотного горемыку.

– Образование труднее промотать, чем успех и карьеру, Ваше Величество.

– Так почему ты здесь? Разве тебе не предлагали работу или кров?

– Что-то не так со мной. Я могу Вам прочесть лекцию о жалости к себе или апатии, переходящей в депрессию. Формах психологической защиты в виде самобичевания. О конфликте самооценок. О разных видах тонкой гордыни. Но что-то мне мешает жить иначе. Я не хочу навязывать Вашему Величеству свое ничтожество. – он улыбнулся очень белыми зубами – Правда. Но вы что-то потеряли. Может тут я смогу чем-то помочь?

– Я потеряла сережку. Где-то на рынке.

– До свидания, Ваше Величество.

И он нашел сережку. Нашел ее где-то на рынке. В этом городе никто бы не взял себе потерянную королевой сережку. Дело не в отсутствии воров или жадин. Просто, королеву любили все, и кому ты продашь такую вещь? Где она ее потеряла – трудно сказать. Но он ее нашел.

И когда через пару дней она шла во дворец, нищий был там же, на входе.

– Вот ваша сережка, Ваше Величество! Вы все так же грустите. Кручина у Вас на сердце.

– Где ты ее нашел? – волнение прокатилось волной.

– Я подумал: все просто; как можно уронить, сережку, не снимая ее и без серьезных коллизий?

Королева смотрела на него.

– Как?

– Шерстяные козьи цеплючие платки! Вы же выбирали одежду детям из бедных семей. На Рождество. И себе. И меряли их. Женщины любят мерить все что только можно померить.

– И что?

– Все платки висят на одной длинной штанге. Если Ваша сережка еще не объявилась, то значит она просто где-то зацепилась. Я нашел ее почти сразу. Платки эти сейчас никто не смотрит. Не сезон.

– Но я бы почувствовала, как тянет сережка за ухо.

– Видимо был колючий платок. Вы же не любите козью шерсть. Вы ее терпеть не можете. Ох, как, видимо, она вам закололась, когда вы этим огромным одеялом обмотались!

Королева поежилась.

Охранник наблюдал за диалогом довольно пристально и стал подходить ближе.

– До свидания, Ваше Величество!

Королева отошла от входа, с заветной сережкой в руке. «Надо бы отблагодарить его!»

– Все в порядке, Ваше Величество? – сказал, поравнявшись с ней военачальник. Он был старый друг короля. Да и королевы. Сегодня он дежурил на входе. Даже король дежурил на входе во дворец в свой черед. Границ-то у страны не было. А расслабляться не полагалось. Поэтому было всего десять постов. Вокруг дворца, вокруг города. А служили все. Кто мог держать оружие по здоровью. Мужское сословие.

– Да! Представляешь, Виктор, он нашел мою сережку! Сыщик прям! Психолог. Увидел, что я потеряла что-то и сразу сообразил где.

– Где же?

– Платки выбирала козьи. Эти, которые я так не люблю. Но там один такой красивый был! Я думала, через платье не почувствую! Обмоталась вся, а как пошло раздражение, ой, ужас, пока содрала его с себя, ничего не заметила. Сережка на нем осталась. Надо его отблагодарить.

– Ваше Величество, – Виктор смотрел без тени эмоций от забавного рассказа. В его глазах было совсем другое чувство, – Ваше Величество! Держитесь от него подальше! Пожалуйста.

Королева посмотрела на него строго:

– Что это вы так напряглись, генерал?

Виктор промолчал. Похоже тень пробежала между ними.

– Я провожу Вас, Ваше Величество!

– Не бросайте пост, генерал, будьте бдительны.

Черная фигура сидела, съежившись у входа. Он единственный, кто не имел тут своего дома. Без оружия, без сумки даже. А ночь была звездная, почти морозная. Огромный болид прочертил полнеба с воющим звуком и вспыхнул где-то там на горизонте, за границами, которых у этого царства и не было. Виктор не сдвинулся ни на метр всю ночь. Это был первый раз, когда он почувствовал, что нить диалога и понимания между ним и королевой отсутствует. Но он был опытный профессионал.

Увидеть волка

Было еще одно очень важное событие. Однажды, добежав до дороги, Мигель увидел всадников. Мост через ров со страшным скрежетом опустился, и группа черных легких рыцарей поскакала вниз. С ними был главный. Он давал указания, и они разъезжались вдоль дороги и что-то искали на лесной стороне. Их поиски расширялись с каждым днем. И они все ближе приближались к развилке. Мигель никогда не выходил на дорогу. Он лишь наблюдал из леса. Начальник торопился и был раздражен неудачей каждый раз. Иногда на тропе мальчика встречала собака. Она смотрела, чуть наклонив голову куда-то. То ли на Мигеля, то ли выше. Обычно это как-то было связано с тем странным громом, который так пугал детей временами.