Пришвин ещё пристальнее всмотрелся в улыбчивое лицо старого профессора, напомнившего ему Франкенштейна (помнится, данный литературный персонаж также занимался не совсем благопристойной научной деятельностью). Костя пока не мог понять, что скрывается за этой внешней доброжелательностью руководителя научного объекта, но внезапно ему стало немного жутко. Казалось, он спускался всё глубже в недра мифического лабиринта совсем один, безоружный и беззащитный и, похоже, его гидом был сам Минотавр.

Внутренний голос шепнул ему, чтобы он отказался от своей затеи, пока не поздно, однако Костя был не робкого десятка. Если бы он сейчас повернул вспять, то не простил бы себе этого до последнего дня. К тому же, он чувствовал, что теперь как никогда близок к тайне, которую скрывали стены таинственного научного объекта и потому вцепился в эту последнюю возможность смертельной хваткой.

– Тогда приступим к осмотру безотлагательно, – уверенно сказал Пришвин.

Где-то он слышал, что уверенность и даже наглость в разговоре зачастую сбивает с толку, давая преимущество репортёру подобно тому, как внезапность нападения даёт преимущество в бою, и добавил ещё более дерзко:

– Я хотел бы осмотреть ваш объект сверху донизу. Читатели ждут подробного очерка о его малоизвестной для общественности работе.

– Несомненно, – с готовностью, будто он только того и ждал, ответил Волков. – То, что находится здесь, над землёй ничем не примечательно и вряд ли вас заинтересует. Самое интересное находится там, внизу: наши ультрасовременные лаборатории, в которых ведутся работы в самых разных направлениях микробиологии и генетики. Вы ведь приехали сюда только ради этого, не так ли? Мы тщательно скрываем нашу святую святых от постороннего глаза, это правда, но один раз в тысячу лет, говорят, заветные желания всё-таки сбываются, – Волков подмигнул, с интересом заглядывая в глаза Пришвину, словно пытаясь прочесть его мысли. – Это как в сказках Тысячи и одной ночи. Для того чтобы это увидеть, надо спуститься под землю, так сказать, в самые адские недра… Пройдёмте в лифт, молодой человек!

Они вышли из кабинета и направились по главному коридору к бронедвери, распахнувшейся перед ними сама собой. Костя даже не заметил, как от них отстал доктор Шанц. Этот странноватый тип, слегка напоминавший стервятника, кружившего вокруг жертвы, казалось, слился с фоном однообразных серых стен, что, впрочем, Пришвина только обрадовало.

Миновав ещё один коридор и комнату охраны, они подошли к шахте лифта, и Волков нажал кнопку вызова.

В кабине лифта профессор подшутил над Костей:

– Вы так бледны, как будто мы с вами спускаемся в область Теней. Но это далеко не так, мой друг. Там внизу отнюдь не преисподняя, а всего лишь рабочий цех по производству новых организмов. Сначала мы их вылепливаем, а уже потом вдыхаем в них жизнь.

– Новые организмы? – с любопытством повторил Пришвин.

– Несмотря на то, что наши исследования крайне неохотно и скупо финансируют, мы здесь зря времени не теряли… – пояснил Волков. – Вы наверняка осведомлены, над чем работает наш секретный отдел, мой друг?

– Мы с вами оба знаем, профессор, что это чрезвычайно секретно, —ответил Костя, уклонившись от прямого ответа, на который подбивал его старый учёный.

– Да, это секретно, очень секретно, – сказал профессор. – Но, полагаю, не для вас. Ведь мы с вами оба знаем, зачем вы здесь. И вы не простой газетчик, вовсе нет! Вы – газетчик уникальный и ниспосланы для того, чтобы помочь нам в нашем деле. Вы всё увидите своими глазами, я не скрою от вас ничего, что было бы вам интересно увидеть. Может быть, тогда вы заступитесь за нас, никому не нужных учёных-исследователей и объясните тем, кому надо, что мы нуждаемся во внимании и поощрении властей. Я бы хотел, чтобы об этом узнали самые высокопоставленные лица.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – искренне ответил Пришвин.

Створки лифта открылись, и они вышли в короткий ярко освещённый коридор. Сердце Пришвина возбуждённо забилось при виде ещё одной широкой бронедвери в конце прохода. Справа от двери находилась панель какого-то хитрого электронного замка.

– Войти в эту дверь может лишь тот, кто имеет ключ, – деловито заметил профессор. – Замок-сканер реагирует на общий отпечаток моей правой руки. А также на отпечатки большого или указательного пальцев любого из сотрудников подземного корпуса НИИ. Но если я введу команду через нашу компьютерную систему, то никто, кроме меня, уже не сможет войти внутрь через эту дверь. Очень удобный замок!..

Профессор Волков не замедлил продемонстрировать Пришвину достоинства замка, приложив свою худую ладонь с хищными крючковатыми пальцами к поверхности гладкой, как стекло, панели. Раздался короткий сигнал, двустворчатая дверь автоматически раскрылась, словно люк космического корабля, и журналист вслед за профессором вошёл внутрь.

11

В то же самое время, когда Костя Пришвин начал осмотр подземного лабораторного комплекса, в одном из самых нижних и дальних его закутков двое охранников, – Сеня Лёвкин и Жора Петров, – отчаянно резались в карты, даже не обращая внимания на Доминанта, умиротворённо покоившегося в своем саркофаге.

Жора Петров проигрывал и чем дольше он оставался в дураках, тем больше ему хотелось отыграться. Он не мог поверить, что такой олух, как Сеня мог его обыграть и объяснить это можно было только одним: сегодня был не его день.

– Ещё раз? – ехидно спросил Левкин, когда Жору постигла новая неудача.

– Хватит! Надоело, – отмахнулся Петров и встал из-за стола.

Ему больше нечего было поставить на кон, кроме униформы и пары последних сигарет. Он потянулся и прошёлся вдоль стола, чтобы размять мышцы. Его взгляд упал на подопытного, находившегося за стеклянной перегородкой в соседнем помещении. Лаборантов рядом не было. Особа с худым лицом, изуродованным глубоким шрамом, исполнявшая обязанности вечной сиделки, тоже куда-то исчезла. Жора задумался о том, была ли его работа интересной и оправдывающей надежды только потому, что ему приходилось охранять подобных монстровидных парней.

Доминант действительно чем-то напоминал ему человекообразное чудище из того небезызвестного фильма, в котором зарвавшийся профессор создал выродка, осмелившегося покуситься на него самого: такой же неестественно высокий, чрезмерно мускулистый и казавшийся совершенно бесстрастным (хотя пока никто ещё не видел его в сознании). Жора задумчиво затянулся сигаретой, глядя на мощную, атлетически сложенную фигуру, безмятежно застывшую в своём ложе. Его напарник увлёкся изучением каких-то далеко не научно-популярных журналов с изображением обнажённых женских прелестей, когда Петров бесшумно прошёл за перегородку и оказался совсем рядом с саркофагом. Тем самым он нарушил первое золотое правило: никогда не приближаться к подопытным существам на расстояние менее метра.

С минуту он смотрел на Доминанта с интересом и в то же время с некоторой озлобленностью, пока его рука нервно играла на рукояти пистолета, торчавшего из кобуры на поясе. Его положение показалось ему наиглупейшим: ему приходилось скучать, коротая долгие вечера за игрой в карты, причём на редкость в тот день неудачной в обществе хитрого и везучего напарника, которому впору было хорошенько набить морду, благодаря какому-то полуживому уродцу, обмотанному проводами. И в связи со всем этим напрашивался резонный вопрос: стоит ли эта нудная работа всерьёз тех денег, что он здесь получал?

Частенько ему хотелось сбежать отсюда без оглядки, чтобы более не видеть этих белых стен без окон, казавшихся ему страшнее армейского госпиталя, и заняться чем-то намного более интересным: к примеру, торговлей оружием, частным сыском или даже серьёзным грабежом, да хоть наёмником в какой-нибудь ЧВК; по крайней мере, он чувствовал к этому тягу. Он чувствовал необъяснимую тягу к тому, что заставляло выживать, представляя угрозу для других и сталкиваясь самому с очевидным риском.

Петров сделал ещё одну ошибку, нарушив ещё одно немаловажное правило: неизвестно зачем он нажал сенсор на панели саркофага, который привёл в движение верхний герметичный стеклянный люк. После этого он снова затянулся, презрительно выпустив клуб дыма прямо в лицо спящего Доминанта. И наконец, он нарушил третье и последнее правило, из-за которого мог быть тут же уволен, если бы это кто-нибудь увидел. С тупой бессмысленной злостью он затушил сигарету, вдавив её в тыльную сторону бескровной, белой, как мрамор руки подопытного. В этот момент существо открыло глаза и посмотрело на Жору.