Линия за линией, процесс поглотил Йенса целиком, чего с ним не случалось уже на протяжении нескольких долгих лет. Но даже это сейчас не волновало мужчину, потому что все, что важно – это листок, карандаш и Муза, снизошедшая с небес или вылезшая из-под земли. Он чирикал по бумаге, словно умалишенный, блестящими глазами наблюдая за появляющимися набросками. Каждая черточка находила отклик в кровоточащем сердце, взывала его к самоотверженной любви к творчеству, кою Йенс столько лет так старательно снова и снова пытался закопать под землей.

Он сидел так, на подоконнике, и рисовал, освящая путь карандашу лишь тусклым светом лампы и Луны, до шести утра, когда звезды уже начинали исчезать, а небо окрашивалось в нежные цвета. Но прямо сейчас в руках Йоханесс держал получившейся результат, дитя бессонной ночи и неукротимой Музы. Впервые за столько лет он вновь вернулся к любимому делу. Отчего так внезапно? Чем это вызвано? Что он нарисовал?

С белого потрепанного листка на Ольсена смотрело слегка печальное красивое лицо, пухлые губы сжимались излишне сильно, тем самым выделяя крохотную, но такую милую родинку под чуть вздернутым аккуратным носом. Бровь, как и полагалось, пересекал шрам, который на бумаге нельзя было замазать побелкой и спрятать от чужих взглядов.

Ольсен резко выронил листок бумаги и соскочил с подоконника, теперь уже со страхом наблюдая содеянное. Он, сам того не понимая, вновь взял в руки карандаш и нарисовал то, что вертелось на уме. Ни одна красавица не смогла оживить давно погибшую Музу, но стоило бирюзовым глазам задержаться на несчастном мужчине – и он был уже готов посвящать им свои жалкие рисунки.

Сегодня чувствую в сердце

неясную дрожь созвездий,

но глохнут в душе тумана

моя тропинка и песня.

© Федерико Гарсиа Лорка

Three Days Grace – World So Cold (Piano)

Сегодня на рынке был самый настоящий праздник. В ряд выставили продавцы свои столики с необыкновенно красивыми предметами, многие из которых они создали или вырастили сами. Мальчик с удивлённым и даже восхищённым выражением лица осматривался по сторонам. Чего тут только не было: и детские игрушки, и различные сладости, и овощи, и фрукты. Гулять между столиками можно было целый день, но мама настойчиво вела своего сына за руку вперёд, а отец бормотал себе под нос, что опоздание на поезд может привести к большим неприятностям.

Но вот мама обронила свой платок и остановилась. Паренёк быстро отбежал в сторону, чтобы хоть немного посмотреть на окружающие его чудеса. Мальчик поправил круглые очки на носу и оглянулся, выбирая себе прилавок, к которому сейчас побежать.

– М-а-а-альчик, купи букетик лилий для своей мамочки, – казалось, что голос, произнёсший эти слова, был слышан повсюду. Он заглушил все остальные звуки и окутал ребёнка с ног до головы.

Паренёк обернулся и столкнулся с двумя бирюзовыми горящими глазами невысокой женщины, стоящей за прилавком с красивыми разноцветными лилиями и держащей в руках букет с увядшими цветами. Как ни странно, незнакомка была одета в чёрный плащ с капюшоном, который полностью скрывал всё её лицо, кроме светящихся глаз, и делал её фигуру бесформенной.

– Как вкусно пахнут эти лилии! – прошептала проходящая мимо дама в длинном чёрном платье своей подруге.

Мальчик принюхался, пытаясь распознать в воздухе аромат удивительных цветов, но тут же нахмурился, потому что на улице совершенно ничем не пахло.

– Почему ты держишь завядшие лилии? – угрюмо спросил паренёк, подходя к прилавку, за которым стояла странная женщина с бирюзовыми глазами. Лилии, лежавшие на столике, были действительно прекрасны. Казалось, что собрать букет на свой вкус и цвет можно было без особых трудностей, потому что лепестки цветов были окрашены чуть ли не во все цвета мира, а формы чашечек были от самых простых до каких-то вычурных и мудрёных. Мальчик улыбнулся, представляя, как будет зарисовывать эту красоту дома.

– Твои глаза обманывают тебя, надень вторую пару очков, – раздражённо выпалила торговка. – Эти лилии в миллион раз красивее всех цветов, что лежат на прилавке. Я отрываю их для тебя от сердца, но, кажется, ты того не стоишь.

Паренёк быстро заморгал глазами и ещё раз поправил очки, пытаясь заметить в уродливых давно отцветших лилиях красоту, о которой говорила женщина. Почему-то поиски прекрасного в уродливом не дали никакого результата, ребёнок так и остался уверенным в своей правоте.

– Иногда тебе стоит смотреть не глазами, а сердцем, – тяжело вздохнула незнакомка. – Только сердце может увидеть сокровище, заключённое внутри.

Кажется, у мальчишки не было никакой способности видеть предметы с обратной стороны, потому что несчастные лилии как были старыми и изуродованными временем, так и остались.

– Йенс! Почему я должна искать тебя по всему рынку, глупый ребёнок? – громко закричала мать, больно схватив сына за запястье и потащив его вперёд. – Мы опоздаем из-за тебя на поезд!

Паренёк прикусил губу и потащился вперёд, следом за матерью, быстро перебирая короткими ножками и обозлённо думая, что завядший букет всё же нужно было подарить этой ворчливой ведьме. Йоханесс зачем-то быстро обернулся назад, окинув прощальным взглядом чудачку и её очаровательные лилии. К искреннему удивлению мальчика, все лилии на прилавке превратились в мелких чёрных змей, которые со всех сторон обвили красивую женщину с горящими бирюзовыми глазами, крепко сжимающую в своих руках белоснежные лилии.

– Вивьен, где вы ходите? Мы опаздываем! – почти прокричал отец, заметив приближающихся жену и сына.

Но вот уже через пару секунд Йоханесс увидел огромный паровоз, из трубы которого валил целыми тучами чёрный дым, со стремительной скоростью заполнявший всё серое небо. Махина была такой огромной, что маленький мальчик казался совсем блошкой рядом с поездом. И, честно говоря, ребёнок тут же передумал ехать на какой-то праздник с родителями в огромных ржавых вагонах. Из окошечка машиниста показался чёрт с двумя огромными рогами. Он широко улыбнулся Йенсу и пропал так же внезапно, как и появился. Паровоз издал громкий сигнал. Звук прошелся по всей станции, но из всех людей на ней именно в Йоханесса он врезался с особенной силой. Паренёк взвизгнул, натянул на уши шляпку цвета золы, сжал её поля обеими руками и бросился вперёд, подальше от этого дьявольского места.

А впереди были страшные люди с демоническими улыбками, крики и визги, которых мальчик предпочёл бы никогда не слышать, даже если бы ему предложили взамен за это оглохнуть. Он просто бежал вперёд на своих коротеньких ножках, пытаясь найти местечко в этом месте, чтобы хотя бы на минутку спрятаться от всего этого кошмара, чтобы вспомнить тёплые объятия матери и притвориться, что всё в порядке.

Кажется, Йоханесс бежал целую вечность, закрыв лицо двумя ладошками, только сквозь просветы между пальцами распознавая дорогу. Он словно летел по воздуху, ощущая второе открывшееся дыхание и наплевав на усталость. Но в один момент всё закончилось, вся энергия была потрачена, поэтому Ольсен, зацепившись ногой о какой-то камешек, упал в грязь. Он пролежал на земле минут десять, мечтая остаться на этом месте до самого конца. Но что-то всё-таки заставило Йенса встать на ноги, отряхнуться и оглядеться. Мальчик оказался в окружении высоких сосен и елей. За спиной была каменная дорога, а перед ним – зелёная неизвестность. Йоханесс тяжело вздохнул и двинулся вперёд, совершенно не понимая, куда и зачем он теперь идёт.

Спустя время начало темнеть, причём явно и стремительно, а мальчик уже понял, что основательно потерялся. Кажется, ёлки и сосны окружили его со всех сторон, лес стал бесконечным, а поэтому найти выход или вход было уже невозможно. Йоханесс застрял в этом крайне неприятном месте. Отовсюду доносились странные пугающие звуки, будто бы крики каких-то жутких существ, исчадий ада, потому что ни животные, ни люди не могли кричать подобным образом. Он дрожал и пытался на ощупь проложить себе хоть какую-то дорогу, чтобы не стоять на месте, потому что остановка незамедлительно привела бы ко сну от жуткой усталости, а сон, несомненно, – к смерти.