Теперь вот, вышла такая оказия, что Кукер мог помочь ей.

Идти им пришлось довольно долго. Промзона, склады, бесчисленные повороты безо всяких ориентиров привели парочку в еще один кабак, настолько же старомодный, каким был «Отвернувшийся слон» у самого дома Анники. Только если в том было чисто, в этом грязи было до сраки. А еще гоблинов. Молодых и не очень. С самыми что ни на есть криминальными мордами.

Здесь Кукер поступил как настоящий джентльмен, спрятав Шпильку за свою немалую ляжку. Видимо, его всклокоченная башка тут была хорошо известна, так как на сопляка никто внимания не обратил.

Однако, подумала Анника. Она несколько лет заходила в Гильдию как к себе домой, но даже там, даже у жмуроделов, таких зловещих рож не видала. Гоблинфолки тут собрались явно не из тех, кто промышляет честным трудом. Там вот, в углу, кажется кому-то пулевое ранение бинтуют…

Мысль, что зря она сюда сунулась, была ей зажата и с ненавистью задушена. Затем Шпилька, спускающаяся за Кукером в подвальную часть кабака, труп этой мысли мстительно распилила, сожгла, а пепел смыла в унитаз. Нет уж, хватит. Если и она сама к себе будет относиться как к испуганному ребенку, то пора идти вешаться. Хоть и придётся привязывать что-нибудь к ногам. Например, тот утюг, что Алиса себе купила. Тяжелый такой…

Попав во вторую из подвальных зал через дверь, услужливо раскрытую перед ней мумуком, Анника Скорчвуд моментально прокляла кровь, доставшуюся ей от отца. Делала она это чрезвычайно редко, только в ситуациях, когда она, эта дурацкая папашина кровь, втравливала её в нечто серьезное.

У всех рас есть что-то своё, что они предпочитают убирать куда подальше, не демонстрируя окружающим. У надменных, высоколобых, набитых магией эльфов такое тоже есть. Очень редко у повелителей Срединных миров рождаются дети, просто отказывающиеся взрослеть. Они даже внешне не шибко-то от детей отличаются. Такая вот прослойка вечно юных и наивных дурачков, радующихся жизни и солнышку, готовых веселиться хоть круглый день. Они наивны, чисты и… просто не умнеют. И не стареют. И не набираются жизненного опыта. Эльфы с приснопамятных времен считали их одновременно блаженными и святыми, составляя из таких детишек племена, носящие название «иллинари» и удерживаемые взрослыми в самых глубоких и защищенных чащах, но после недавних (с точки зрения эльфа) войн, многие из таких детишек в мире потерялись.

Каким образом миссис Скорчвуд, шлюховатая гоблинша, мать Шегги и Анники, умудрилась раздвинуть ноги перед таким вечным ребенком — история никогда уже не расскажет. А хотите знать, что такое эта самая кровь папаши-полудурка?

Анника сейчас вам покажет. Она это большую часть жизни показывает!

— Ой, какие тут дяди собрались! — ляпнула Шпилька, вовсю и самым детским образом пучась на нехилую компанию что-то перетиравших между собой гоблинов. Очень-очень серьезных таких гоблинов.

Она их очень хорошо знала. Кто не знает Золотой Приплод, самое богатое, самое успешное и самое закрытое объединение Гильдии?

Букмекеры.

Гоблины.

Бизнесмены.

Настолько опасные парни, что смоги не пустить в этот бизнес гномов. Выгрызли его у подземных коротых, несмотря на то что гномы с момента начала застройки Омниполиса звоном чуть ли не срали. Теперь Приплод рулил всем и вся, если на этом «вся» можно было сделать ставку. Игры, бои, соревнования, да что угодно, от детских конкурсов и заканчивая тем, о чем лишний раз не говорят на улицах.

— Шкет, это точно она? — лениво каркнул потертый гобл в изрядно поношенных штанах с крутыми потёртыми подтяжками, — Ты не попутал?

— Не-не, дядя Заврос, это Шпилька, — совершенно спокойно, как будто бы у себя дома, закивал долбанный мумук, — Только она, другой такой нет.

Заврос! Заврос Виккельбан! Председатель Приплода!

Вокруг раздалось гоблинячье реготание. Собравшиеся зеленокожие вовсю веселились, повторяя «дядя Заврос» так, как будто бы это было лучшим анекдотом. Шпилька почувствовала, как у неё задница пытается нервно пережевать трусы. Он назвал Председателя дядей! Что может быть круче? Ну если бы она прямо со входа сказанула что-нибудь вроде «Привет, гоблинфолк!».

И всё. Совсем все. Больше бы никто Шпилечки бы и не увидел. А ведь хотела!

Гоблинфолк, оркфолк, троллфолк — это ведь всё, по сути, не оскорбления, а так, обозначение, обращение такое, свойское. Но те ребята, что покруче, считают, что быть фолком западло. Типа народом и всё такое. А какой из них народ? Нееет, они не народ. За «эльфолка» или «вампирфолка» так вообще можно головы лишиться.

Так вот тут точно бы лишилась!

— Значит, это ты Шпилька, — наконец, бросив добродушно усмехаться, обратился к ней этот потёртый бывалый гоблин, про которого ходило страшных историй больше, чем про любого из жмуроделов, — И ты ищешь работу.

— У вас для меня есть работа⁈ — этот вопрос был самым адекватным, что крутилось на языке у Анники, поэтому она его выпалила на одном дыхании, старательно пуча глаза и вызывая еще одну волну добродушных насмешек у собравшихся в этом прокуренном зале гоблинов.

Проклятая кровь!

— Да, Шпилька, у нас есть работа для тебя, — жестом попросив Кукера выйти, Заврос дождался, пока за ним закроется дверь, а потом продолжил, — Работа на постоянку. Кое-что взять, отнести, положить в ячейку банка. Как видишь, несложно. Платить будем хорошо, семь сотен в месяц… считай за семь походов. Считай, день работы в месяц. Неплохо, а?

Да это прекрасно, а не просто «неплохо»! Но Анника хоть и кривлялась, но не была такой уж простушкой…

— А что это за «кое-что»? — наклонив голову, она по-детски захлопала глазами.

— Никакого секрета здесь нет, я тебе это, конечно, скажу, — по-доброму, прямо как мумуку до этого, улыбнулся Председатель, — Но я бы на твоем месте задал другой вопрос. Например, «а что будет, если я потеряю посылку»?

— Эээ… — посчитала нужным выдавить бессмысленный звук она, а затем, приструнив на мгновение свой дурацкий характер, выпалила, — А можно полный расклад⁈

— Можно, — гоблин, самый обычный гоблин, внезапно начинает внушать как полностью серьезный Конрад Арвистер. От смены настроения главной акулы подпольного бизнеса Омниполиса и собравшиеся вокруг него собратья становятся похожи на стаю акул… нет, на свиту акул!

— Расклад простой, Анника Скорчвуд, — негромко, но очень и очень внушительно проговаривает главный букмекер Срединных миров, — Ты знаешь, чем мы занимаемся. Принимаем ставки. Когда ставка выигрывает — её нужно передать победителю. Тебе предлагается заниматься именно этим — относить в банк, в ячейку с доступом-шифром, деньги. Светить своей невинной мордашкой там-сям. За это тебе будет положен хороший звон и крыша от Золотого Приплода, сечешь?

С такой крышей её тронет только самый конченный гоблин из тех, которые даже всеобщего не знают. Из Граильни таких не выпускают.

— Се… ку, — выдавила из себя Шпилька.

— Дело сугубо добровольное, мы играем в открытую, как видишь, — Заврос продолжал давить, — Есть лишь один нюанс — клиент должен получить причитающееся в срок. Он его получит. Но ты ответишь по полной за каждую сигму, которая нам этого будет стоить. И никто тебя не спасет. Ни братец, ни вампир, ни Управа. Никто.

Ей надо было крикнуть «нет» и валить оттуда вперед собственного визга. Так не бывает. Ни один гоблин не предложит щедрую оплату за работу без второго или даже третьего дна. Тем более — не Золотой Приплод.

Вместо этого, она умудрилась вынуть себя из эльфийской придури.

— Почему меня позвали? — лязгнула она неживым голосом, — Вы же знаете, какая я⁈

Шпилька сама не знала, зачем это вот. Почему она задает этот вопрос, а не уходит. Почему ждет ответа.

— Просрать жабу, перенося её через улицу — это зачет, — губы Председателя дрогнули в усмешке, — Подарить свои отмычки голодной нищенке. Тащить торт Ликду-Опарышу и напороться на обезумевшего от голода рэтчеда… в Омниполисе? Хах, это вообще за гранью, Анника Скорчвуд. Но у тебя есть кое-что, кроме твоей мордахи, дорогуша. Мы, Гильдия, выкинули тебя. Выпнули. Убрали. Мы не имеем с тобой дел. Сечешь?