Конечно, как только я узнал про астероид, то сразу пожелал уволиться с работы, но потом рассчитал и понял, что на оставшееся время мне не хватит накопленных денег. Пришлось остаться. Немного обидно ходить на работу в таких обстоятельствах, но с другой стороны, доживать на улице, питаясь последние годы жизни птицами в парке, не хочется совсем. Вдруг с книгой не получится… Да и вдруг вообще не получится. Конец не настолько близок, как хотелось бы. Нет, с книгой не может не получиться, с книгой получится. Банально нужно перестраховаться. Но я верю, с книгой выгорит. Семя пока не взошло, но оно взойдёт и расцветёт буйным цветком и бутон покроет всю землю, а корни вонзятся, так что ни одному опытному чернопахарю не достанет сил выкорчевать, потому что корни эти необъятны, не под силу рукам человеческим извлечь то, что упало и проросло так глубоко в саму историю. То-то же.
Но пока я поливал своё семя, прошло немало лет и зим. Наверное агроном из меня так себе, а может агроном и не дурной, да вот дальше собственного сада ипомеи не дотянулись. Пришлось садить картошку, или что там обычно делают крестьяне. Ладно, что я в самом деле облачился в свои аллегорические латы и, защищаясь, говорю уклончиво и лукаво. Всё складывалось вполне прозаично (опять я про литературу). Я жизнь поставил на литературу, и ставка не сыграла, хоть я и был счастлив, пока этим занимался. Чем-то походит на зависимость от азартных игр. Неплохой сюжет для новой книги, а впрочем… Не важно. А вот настоящая карьера? А что карьера? Её я не строил. Полагал – не пригодится. До астероида любой человек мог в глаза упрекнуть меня в лени, несерьезности, аморфности. Любой знакомый смело попрекал меня никчёмной работой и куда более никчёмной должностью и нежеланием ничего менять, и такой знакомый оказывался, наверное, прав, в любом случае, общество разделяло подобный пессимизм по отношению ко мне. Да, глядя на людей, вечно спешащих, вечно в делах, трудах, свершениях и, что немаловажно, в успехах и доходах, я на их фоне смотрелся неблагоприятно. Я, знаете, такой нищий гений, вызывающий ласковое сочувствие в обществе, но не более. Я никуда не бежал, мне никуда не нужно, на работе решал мало, а что решал, так и то незначительно. Но внутри, что я совершаю внутри… Пока там мне не доверяют ничего серьезнее закорючки в журнале учёта, дома я создаю тонны самого ответственного текста. Здесь полное доверие. Тем более я знал, я знал, это не навсегда. Я помнил сотни гениев, кто был таким же никчёмным, а потом стал ценным. Список преобразившихся персон я бережно вёл в особом блокноте, стараясь регулярно пополнять, где только можно выискивая устраивающую меня судьбу. При любом удобном случае я оборонялся той или иной фамилией и это служило мне щитом, выкованным верховным мастером кузнечного дела, на том щите изображалось моё мироздание. Один приятель, без лишней злобы зубоскаля, повторял, будто я похерил жизнь. (Слово ещё такое выбрал, «похерил»). Но что это значило? Не построил карьеру? Да, что-то в этом роде. Я смущался, потому что все эти годы он как будто оставался прав. Но астероид, мой добрый друг астероид, ты всё круто изменил. Теперь мой приятель не прав, теперь я благодарен себе, что все эти годы не утруждался, не перерабатывал, не рос. Что был никем. Как знал, что не стоит кем-то становиться. Пожил хоть вдоволь, широко пожил. Или скромно? Пусть, но я видел мир, видел каждое мгновение, каждую секунду. Да я столько видел, сколько ни один кругосветный путешественник вообразить себе не может. Выходит, я всем удовлетворён. А мой приятель по врачам ходит, говорит, работа все нервы забрала, а вместе с ними и часть жизненно важных органов, заменив здоровые на больные. И он пьёт. Но мне его жаль, я стараюсь ему помогать, навещаю иногда и придумываю повод, лишь бы его развеселить и поддержать. Надеюсь, он не против.
Что же остальные? После того, как дни волнений прошли, мир вернулся в удивительно спокойный и умиротворяющий ритм, словно ничего не происходило и вовсе не произойдёт. Заработали больницы, магазины, рестораны, офисы, школы, аэропорты, склады, мастерские. Строились дома, подметались улицы, проводились выставки, люди поступали в учебные заведения, путешествовали, лечились, женились, разводились и даже судились, разделяя имущество. Иногда мне чудилось, будто я нахожусь центре масштабного спектакля, что все вот-вот отыграют свои роли и куда-то уйдут на перекус, оставив после себя пустые декорации, а светорежиссер погасит прожекторы, и пространство накроет тьмой. Уходя со сцены останется лишь не споткнуться. Каждый человек чувствовал то же самое, я не сомневаюсь. Мы все стали и зрителями, и актёрами, успешно лавируя между двумя противоположными лагерями. Но при всей абсурдности ситуации жизнь не просто вернулась на место, но стала ярче, насыщеннее. Только за год-другой выпустили такое число невероятных, вдумчивых кинокартин, о чём я не мог прежде мечтать. Я ходил в кинотеатры не смотреть, я ходил туда проживать истории. И проживал. Кино переживало новою революцию, и какую! Быть может революцию не последнюю, как знать. Теперь строить прогнозы нет никакого смысла. Мы ещё живы, но приняли гибель, постапокалипсис уже наступил, а в нём никаких правил, только жажда жить. Эту же революцию переживало всё и вся: искусство, наука, культура, кулинария, спорт, социальная жизнь. Весь мир всполохнулся и зажил так, как боялся сделать это прежде, но теперь ничего его больше не останавливало, не пугало, про такие слова как «перспективы» и «будущее» говорили с улыбкой, порой горькой, а порой и задорной. Сколько нынче юмористов развелось, ха, шуточки о смерти теперь актуальны. Защитная реакция, я не поддерживаю, но понимаю. Почему бы и нет? Мы жили как хотели жить всегда. Жили сегодня и жили хорошо, честно, искренне и от всей души. Спрашивается, зачем тогда люди строили дома, покупали квартиры, брали на них кредит, а банки давали? Потому что мы любим это. Почему бы не пожить в своей уютной квартире последние пару лет или месяцев? Почему бы не выучить новый язык, если всегда хотел? Почему бы не съесть рыбу фугу? Почему бы не посадить сад и с любовью ухаживать за ним каждый день? Какие для этого преграды? Конец света? Какая глупость. Теперь кажется, что этот конец света всегда ходил где-то рядом, только раньше он рисовался страшным, пугающим, этот неопределённый, может быть завтрашний день, день, быть может, своей личной смерти. Он изображался неясным и от того пугающим, но теперь, сегодня, когда ты точно знаешь когда и как, почему отказываться от чего-то? Уйдешь ты, уйдут все, даже о детях тревожиться не нужно. Завещания писать не придётся, можно с энтузиазмом разгонять нотариусов. Теперь конец света свой, дружелюбный, понятный, с ним стало гораздо проще. Он похож не на смерть с косой, он похож на… обычную жизнь. Узнав о конце света мой знакомый парикмахер воссиял, он стал стричь людей с небывалым воодушевлением. Ах, как он стриг! Когда я приходил к нему, он так орудовал расчёсками, ножницами, машинкой и бритвой, что мне мерещилось – он самый счастливый. Мне хотелось чтобы волосы росли как можно скорее, чтобы опять увидеть этого человека за работой. Он, в свою очередь, чуть не жил на работе и гордился каждым обработанным человеком, заявляя, что его причёска – именное произведение искусства, подверженное естественному разрушению, как и любое рукотворное чудо. Он стриг так, что мне хотелось тоже стать парикмахером. Но нет, я же уже писатель. Да, чуть не забыл про литературу: она ведь тоже подняла, вернее задрала голову и я уже включился в этот процесс с головой. Пишу шедевр, главное – успеть. Запал у меня есть, да вот как сажусь за работу, так дело и замирает. Как будто боюсь ошибиться. Смешно. Работа к тому же отвлекает немного. Парикмахеру хоть нравится, и многим нравится, а мне нет. И время менять профессию не то чтобы не подходящее… просто я хочу другого. Даже сейчас я подумываю, что стоило бы бросить всё и гульнуть на полную, спустить деньги до гроша, а потом будь что будет. Буду творцом из народа, буду ночевать где попало, писать, сидя на лавке, читать отрывки в барах и получать за это миску горячего супа и стакан кофе с ромом. А потом признаю, что не смогу так. Да и с деньгами лучше расставаться так, как их зарабатываешь: легко и непринужденно, или с большим трудом. Мне с трудом. С большим трудом. Эх, а ведь сейчас уже деньги не те, не та ценность. Да и без них не обойтись. Что за уловка? Пока по-другому никак. Скорей бы уже что ли…
