– Железом помахать – я всегда готов! – ответил ульфхеднар со смехом.

– Я тоже не против! – подтвердил Беляй.

Тренировочные мечи и щиты у Бермяты были в достатке, сыновей своих он постоянно натаскивал. Мы похватали инвентарь и Аудульф, как самый опытный из нас, взялся показать нам несколько приемов. Так часа полтора и колотили друг друга, наставив порядочно синяков.

Потом уселись за общий стол завтракать.

– Мы с младшими сыновьями сегодня пойдем борти проверять, меда соберем, – сообщил Бермята. – А вас попрошу частокол проверить, обновить, где нужно.

– У тебя место тут доброе, – сообщил Аудульф. – Высоко двор расположен. Если башенку соорудить, то совсем хорошо станет, издалека видно будет, кто по реке сюда идет.

– Вот и займитесь, не помешает башенка, – согласился хозяин. – Заодно и сыновья с холопами бездельничать не будут, потом в карауле постоят, когда построите. Старший Войко здесь останется, покажет, где инструмент и бревна заготовленные.

– Потом неплохо было бы причал поставить, раз ладья теперь имеется! – добавил я. – И сарай под нее на берегу, чтобы на зиму укрывать.

– Согласен, дело нужное! – подтвердил Бермята. – С медом закончим за седмицу, вам подсобим.

Закончив прием пищи, мы дружно принялись за работу. Никто не увиливал, здесь так не принято.

Забор укрепили за несколько дней, обновив подгнившие бревна и сделав помосты по периметру, чтобы оборонять было сподручнее. Одновременно с этим принялись строить башню высотой метров в десять, на углу, что ближе к реке выходил. Обзор с нее будет шикарный. Надо еще лес вырубить, подходящий к хутору, хотя бы метров на пятьдесят отодвинуть его по кругу, а то и на сто. Этим неквалифицированным трудом холопы занялись. Тем более, что строительные материалы нужны.

В перерывах между строительством Аудульф обучал меня с Беляем бою с мечом, копьем и топорами, я, в ответ, учил метать их ножи, а Беляй, в свою очередь, проводил нам с ульфхеднаром занятия по стрельбе из лука. Вот такой у нас симбиоз получился, кто во что горазд. Но выходило очень неплохо. Аудульф и так был мастером, а мы с Беляем существенно выросли как бойцы.

Через пару недель, как-то вечером, после ужина, Аудульф напомнил мне про обряд очищения от злых духов, которые, по его мнению, меня преследовали. Бермята с Беляем подтвердили, что пройти мне его не помешает. Раз ульфхеднар так говорит, ему виднее, он с этими духами ближе общается. Пришлось согласиться.

Для этого норег приготовил отвар из одному ему ведомых снадобий. Как бы не мухоморов сушеных мне заварил, он может, ведь ульфхеднар.

Я, зажмурив глаза и зажав нос, выпил дурно пахнущую жидкость одним глотком. Что было потом, я не помню.

Очнулся я только на следующий день. Солнце уже стояло высоко, было ближе к полудню, наверное. Открыв глаза, я понял, что лежу на сеновале. На балке под крышей я заметил Грома, рядом со мной сидя дремал Аудульф. Я пошевелился, и норег тут же открыл глаза.

– Ух и напугал ты меня, Варди Хвидфальк!

Кречет тоже возмущенно подал голос и спикировал мне на плечо.

– Что случилось? – спросил я. – Ничего не помню. Что за гадость ты дал мне выпить?

– Это не гадость, а отвар, изгоняющий злых духов, – начал спокойно объяснять Аудульф. – Не беспокойся! Ничего плохого не произошло. Мы просто говорили всю ночь с духами. Не зря ты меня спас и в семью принял! Я чувствовал это! У нас с тобой одна дорога. Оба мы с тобой были безродными, а теперь мы семья. И Беляй наш хоть и одинок был, но не простой он парень. Может так станется, что найдет он родичей своих, да не простых, а родовитых. Отец его большим хевдингом был, может быть даже ярлом.

Аудульф глотнул из кувшина, непонятно как оказавшегося у него руках, и протянул его мне. Я тоже выпил – это был холодный квас, самое то сейчас.

Норег продолжил.

– Много ты повоевал, но очень далеко отсюда. Я почти ничего не понял из того, что ты говорил. Учителя своего ты вспоминал, беспокоился за него. Но не волнуйся. С ним, в том загробном мире, все в порядке, он сильным был, твой учитель. И еще – все, что я услышал, я никому никогда не расскажу, за это тоже не волнуйся. А теперь пойдем съедим что-нибудь. Например, целую свинью! Я жутко голоден.

Я ничего не понял, что имеет в виду норег, но тут у меня в животе протяжно заурчало, и я согласился с ульфхеднаром – пора плотно перекусить. А над словами его будет время потом подумать.

Гром полетел с нами.

Наступила осень.

За все то время, пока я жил на хуторе у Бермяты, произошло много перемен в моем состоянии. Да и не только в моем. Я имею в виду наши боевые умения – мои и Беляя. Аудульф взялся за нас всерьез, и через несколько месяцев мы уже могли создать ему хорошую конкуренцию в бое на мечах, владении копьем и работе с топорами. Хвалил он нас редко, но последние несколько недель все чаще повторял, что толк из нас будет. Старый десятник Бермята и его сын Войко были нам теперь точно не ровня в воинских вопросах.

Наш учитель-ульфхеднар был, конечно, хорош. Подозреваю, что в настоящем бою он и с десятком воинов справится спокойно. Кстати, он взялся учить нас и древнескандинавскому языку, что очень может пригодится в будущем.

Но самым интересным было то, что норег разбудил «волчьи» навыки в Беляе. Со мной этот номер, к моему сожалению, не прокатил. Наверное потому, что скептицизм жителя двадцать первого века не позволил мне слепо уверовать в то, что я смогу железо отбивать голыми руками и держать удар топора своей обнаженной тушкой, без фатальных для этой тушки последствий. А вот разум Беляя, не замутненный реализмом и атеизмом, был к такому готов. В итоге, сначала с помощью снадобий и отваров, а постепенно и без них, Беляй научился входить в боевой транс ульфхеднара и самостоятельно выходить из него.

Причем, как раз самостоятельный выход из этого состояния и был самым главным, по словам Аудульфа. Ульфхеднар, который не мог этого проделать, считался неполноценным, так как бился до полного истощения сил и падал без чувств, представляя собой легкую добычу врагам. Правда, для получения этой добычи, враги должны были сначала выжить и продержаться до того момента, пока «волчара» не отрубится.

Если такому ульфхеднару повезет, и врагов ко времени его ухода в аут не останется, он выживет, но его друзьям придется таскать его немаленькое тело на себе и выхаживать чуть ли не сутки, отпаивая теплым молочком и кормя с ложечки, так как сил у него не будет совсем.

В общем, очень энергетически затратная штука это ульфхеднарство.

Но Аудульф умел сам, без допинга, войти в боевой транс, и вовремя из него выйти, чему и обучил своего названного братца Беляя. После «выпускного» экзамена на ульфхеднарство норег собственноручно набил татухи Беляю, такие же, какие были на руках у него самого.

– Терминаторы, блин! – порадовался я в итоге за обоих – и за ученика, и за учителя.

А я тому, что не смог стать ульфхеднаром, поразмышляв, не сильно расстроился. Мои навыки и так позволяли вести качественный бой, с учетом полученных новых умений и совершенствования старых – ножи я стал метать вообще мастерски, в движении пришпиливая муху к забору с пятнадцати метров.

Плюсом к этому у меня имелось и персональное секретное оружие – белый кречет Гром, который научился по моему зову неожиданно атаковать противника с неба. Птица оказалась умнейшая и слушалась меня с полуслова, точнее с полусвиста – я отработал с ним систему сигналов на разные команды. Гром мог даже сверху, издалека, увидеть приближающихся врагов и сообщить мне об этом своим особенным крекотанием. Почти что беспилотником я обзавелся. И ночью он был незаменимым сторожем, со своим прекрасным зрением и слухом, как лучшая сигнализация работал.

Параллельно с нами, но совсем по другой программе, Аудульф тренировал и младших сыновей Бермяты, натаскивая их, с учетом специфики, именно на самозащиту и оборону деревни.