Только, было, сунулся Рыжий, помахав перед носом унылой секретарши удостоверением, заикнуться об адресе, сразу и получил от ворот поворот.

– Редакционная тайна, – молвила, даже не глянув на просителя, женщина. А вид красного удостоверения на неё не произвел вообще никакого впечатления. Знать, тут давно привыкли к посетителям любого калибра и ни для кого исключения не делали.

– Редакционная тайна, – заученно твердила женщина, отчего-то избегая смотреть в глаза стоящих напротив её полных сил, крепких мужчин. – Никому адресов не даём! Исключено! – и, указав на дверь редактора, добавила: – А его нет, и не будет. В длительной командировке! – она как будто угадала в этот момент тайное намерение бесцеремонного Рыжего взять маленьким штурмом владения главного редактора.

Но на неожиданный вопрос Глебова – не ожидается ли продолжения конкурса «двойников», им вполне миролюбиво было отвечено, что до сих пор ещё не вручены подарки и за предыдущий, недавно закончившийся.

С тем, не солоно хлебавши, компания и покинула негостеприимное учреждение. Но это не только не остановило, даже наоборот – вдохновило деятельного на воображение рыжего наставника.

– Не вопрос, – бодро насвистывал он, правя свои стопы в родной отдел. – Без проблем обзвоним все школы – и выцепим адресочек! Куда он денется с подводной лодки!

Рождение его плана было обязано неожиданному вопросу напарника: перед началом учебного года, понятно, все завучи на месте, и кто как не они прекрасно знают преподавательский состав своей школы. Им и карты в руки: какой завуч не сочтёт за честь помочь уважаемой газете, дабы для вручения приза победителю назвать его домашний адрес, который по случайности тот запамятовал оставить в редакции?

Повезло уже с третьей попытки. Одна из бываловских школ кокетливо спешащим голоском заверила, что именно в их учебном заведении и преподаёт в старших классах историю Русанов Игорь Александрович, так сказать, собственной персоной. И так же спешаще, еле не угодливо сообщила адрес, по собственной инициативе снабдив в нагрузку и домашним телефоном. И вдруг вполне обыденным голосом, даже с некой обидой досказала:

– Странный он какой-то, ей-богу. Молчун молчуном, без нужды слова из человека не вытянешь. Всё о чём-то своём вечно думает. А на этом царе взял и помешался. Мало, что семью себе собрал из детдомовских столько же, как и у царя, так ещё с именами ребятишкам подгадал: чтоб, значит, всё точно, как у самого царя было. Своих-то деток они с женой не накопили. И потом: зачем человеку столько лет проработать в вузе, чтобы после простым учителем в школу сунуться? Говорят: после уроков сразу в церковь ладит, ещё и семью зачем-то с собой туда водит. И всё какие-то материалы по этому царю собирает, а раз с одним профессором из Москвы даже на этом деле сцепился, едва растащили, тот тоже горячий оказался.

Всё царя, видишь, на каждом углу защищает. Да и сам вдобавок как две капли воды на него похожий. Надо же такому случиться. А мы ещё как узнали про этот конкурс, даже его фотографию в газету послали – он возьми и выиграй. Думали, мужику потрафим немножко. Нет, чтобы спасибо сказать или тортик к чаю купить: надулся, как сыч, ни с кем и не разговаривает. Вот и делай после этого людям добро!..

Словоохотливая женщина очнулась, когда выяснилось, что она давно уже беседовала с коротко пикающей трубкой, а такое в её планы не входило, заставив лишний раз усомниться в размерах людской благодарности.

Тем временем заговорщики проводили очередное оперативное совещание. Проходило оно в близлежащем кафе, за дальним столиком, заставленным местным кружечным пивом.

– Мужик-то, по ходу, фартовый, – Колька дул пиво с явным удовольствием: – Центровой, на виду. Втихую не сделаешь. А такой молчать не будет, как его долбанули менты, это как пить дать. Всё равно рано или поздно сдаст, да ещё шум на всю округу поднимет. Горит, Глебыч, у нас трава под ножками. Пока сами целы, надо вопрос с ним решать конкретно, – и в темпе вальса.

А Сане вся эта история секундно привиделась сном, правда, необыкновенно кошмарным, но который, так или иначе, всё одно проходит; и он лишь вяло, с унылым безразличием тянул из своей кружки. Очнулся, обнаружив перед собственным носом мобильный телефон, хозяин которого вещал уже принявшим решение густым голосом:

– Теперь задача такая, о мой трусливый собрат, – и Колька для важности поднял указательный палец: – Сейчас на трубку вызываешь нашего ненагражденного в газету, а по дороге мы и перехватим. Звони с моего, номер чистый. – И Колька насильственно втолкал сотовый во враз вспотевшую длань неопытного подельника, затравленно оглянувшегося по сторонам. Но больше посетителей в кафешке не наблюдалось, лишь в дальнем углу маялся прыщавый скучный официантик, и от нечего делать баловался в такую же мобильную игрушку.

А Рыжий, кивая на телефон, мол, нечего турусы разводить впустую, громко диктовал номер, по которому Сане следовало вплотную встать на тернистый, не по своей воле выбранный путь.

В мобильном телефоне пропищало, вызывая абонента и, несмотря на плохую связь, слуха вдруг коснулся то ли ангельский, то ли ещё какой-то неподвластный слуху, – такой неслыханной чистоты женский голос, что звонивший лишь тупо уставился на мобильник, не в состоянии сразу заговорить.

Дальнейшее рыжий наставник наблюдал со стороны: за это время он взял себе «соточку» благородного напитка и потягивал, с некоторым удивлением наблюдая, как меняется выражение лица малосообразительного, по его мнению, напарника. А тот, поговорив с обладательницей ангельского голоса, вновь уселся за столик, не глядя нашарил кружку и выпил пиво, как воду. Колька тут как тут, не жди добра: напротив мутными глазками изучающе поигрывает.

– А если ещё раз по сусалам, – склонил он голову, – простого дела нельзя поручить фраеру. Что опять за снежный ком с горы скатился, что у нас дар речи пропал? – и, прежде чем предпринять очередной шаг, выслушал подельника, который бормотал себе под нос неразборчивое, вовсе невнятное:

– Понимаешь, у этого «царя» и баба-то тоже ненормальная. Что-то всё про бога, да про церковь говорит. Что ейный «царь» должен завтра ехать куда-то… не знаю куда. В общем, далеко. Если выздоровеет, сказала. К какому-то святому, что ли: вроде, по договоренности. Вечером, на автобусе. Кажется, это паломнической поездкой называется, не разобрал. Как раз от этой церкви, что напротив, вон через дорогу. А выигрышей, говорит, им не надо: мол, в дар какой-то пусть отдадут. Всё как есть выложила. Слушай, Николай Петрович, давай оставим их в покое. Честно: не те они, чтоб с заявами по ментовкам ошиваться, из другого теста. Поди, таких сейчас и днём с огнем не сыщешь…

Но дальнейшее вновь вернуло мятущемуся Глебову здравый рассудок: Колька Рыжий вполне уверенно беседовал по мобильному с самим зампрокурора области, между тем, не сводя мутных глаз со своего коллеги.

– Хорошо, говоришь, живёт прокуратура? Лады, тогда что-то в гостях у нас давненько не бывал. Не дело это: и отец не раз порывался коньячком хорошим побаловать. Заходи, Сергеич, не зазнавайся, лады? Да и у меня к тебе небольшой разговор имеется: словом, ждём всем семейством, скажем, на выходные, добро?

И Колька, бодренько отключившись, почесал свой вечно лоснящийся нос и после, словно узрев Глебова, удивился:

– Слушай, ты чего-то здесь хрюкал или мне послышалось?

А напарник, окончательно поняв, что из такой железной хватки ему уже не выбраться, обречённо опустил голову долу. Тем временем старший по званию, наказав сидеть на месте и даже не двигаться, не торопясь направился прямиком в ту самую церковь, о которой ему талдычил незадачливый напарник.

Саня, приоткрыв рот, наблюдал, как Рыжий степенно подошёл к церковным дверям, трижды перекрестился и даже по дороге дал чего-то из денежек испитому замурзанному мужичку, торчащему у входа. Потом, не оглядываясь, скрылся за дверями. А у Глебова пересохло в горле, и он вновь приложился к высокой пивной кружке с фирменным рисунком на толстом стекле.