– А два волка? – спросила сестренка.

– Могут, – уверенно ответил Уланд.

– Тогда нам нельзя подходить близко к лошадям, – шёпотом предостерегла она.

– Почему? – заинтересовался Уланд, заглядывая в её голубые глаза.

– Потому что я и тебя видела волком, а вдруг мы превратимся в них и набросимся на Уголька или Чудачку и убьём их? Или на их маленького жеребёночка?

– Не говори чепухи, Винесс! – вмешался в их разговор отец. – Уверяю тебя, ты волком никогда не станешь.

– Но я была им!

– Во сне, – Росс вырулил с трассы на грунтовую дорогу.

– И Уланд был волком, – не унималась дочь. – И мы оба были такие голодные и злые…

– Это же всего лишь сон, Винесс, – ласково проговорил её брат, – там всё понарошку.

– Это особенный сон. Он означает, что мы скоро станем волками.

– Ну, выдумала! – рассмеялся отец. – Мне в детстве снилось, что я экскаватор, но я же не стал им.

– Обманываешь! – обиделась Винессия. – Пап, ты забыл, что дети-Стрельцы чувствуют любую ложь? Ты вовсе не видел сны про экскаватор.

– Какая у нас дочь растёт, – переглядываясь с мужем, с улыбкой прошептала Глора. И глядя в зеркало заднего вида, обратилась к дочери: – Может, ты скажешь нам, что на самом деле снится твоему папе?

– Уланд, не разрешает… – огорчилась Винессия, заметив, как брат украдкой прижимает пальцы к своим губам.

– Ничего, Уланд, пусть говорит – это интересно.

Уланд недовольно отвернулся к окну.

– Моему папе часто снится, что он лошадь с одним рогом и длинными ушами, – отчеканила, осмелев, девочка.

Глора, услышав её слова, вздрогнула и побледнела. Росс постарался не выдать своего замешательства. Но тоже побледнел, нервно крутанув руль. Его руки мелко затряслись.

– Но это не значит, что он скоро будет таким зверем… – сдерживая волнение, проговорила Глора.

Тут Винессия громко вскрикнула:

– Уланд! Ты наступил мне на ногу! Мне больно!

Но хныкать она не стала. В гороскопе, который она однажды прочитала и вызубрила наизусть, про Стрельцов не говорилось, что они ноют по каждому поводу. Она была в восторге от своего знака зодиака и потому при каждой возможности, говорила: «Дети-Стрельцы самые…».

– Дети, успокойтесь, – попросил Росс, останавливая машину, – Винессия, ты так напугала маму, что ей стало плохо.

– Со мной всё в порядке, дорогой, просто меня укачало.

– Но я не дорассказала…

– Винессия, расскажешь потом, хорошо? – попросил отец. – Сейчас мне нужно помочь вашей маме выйти из машины на воздух. Она очень чувствительная.

– Но мама, ведь ты сама попросила рассказать…

Винессии не хотелось чувствовать себя хоть сколько-нибудь виноватой в плохом самочувствии мамы. Она всегда хотела быть гордостью своих родителей – ведь в гороскопе так и написано: «Ими все гордятся», а ведь быть иначе не может.

– Винесс, ты ни в чем невиновата, – сказала мама, покидая машину. – Я, наверно, что-то не то съела за завтраком.

Услышав слова матери, Винессия вздохнула с облегчением. Родители отошли от машины и о чём-то стали тихо разговаривать.

Уланд перестал рассматривать бескрайние просторы зелёных полей и грозно посмотрел на сестру. Она беспокойно завертелась, словно зайчонок под гипнотизирующим взглядом змеи.

– Я тебя всегда предупреждал: держи язык за зубами!

– Ну я… – Винесс хотела оправдаться, но нужные слова как назло не шли на ум.

– Как ты не поймёшь, бестолковая! Ты и я знаем о наших родителях то, что они не хотят, чтобы мы знали. Ты напугала их. Это их тайна, понимаешь? – он взял сестру за руку. – Ведь ты же не хочешь, чтобы они от нас избавились?

– Как это избавились? – удивилась Винессия.

Уланд привлёк сестру к себе и обнял ее.

– Ты ещё такая глупенькая… Не бойся, они не станут нас убивать. Они слишком добрые для этого. Они нас любят. Но… если они станут нас бояться, то могут поселить в интернат. Отправят подальше, понимаешь? Мы можем быть далеко друг от друга.

Сестрёнка, понимая его, кивнула.

– Но волки… – прошептала она, понуро опустив голову. – Они мне снятся каждую ночь.

– Давно начались у тебя такие сны?

– Несколько ночей назад. Я боюсь…

– Не бойся. Это всего лишь сны.

– Уланд, я так тебя люблю, – она крепче прижалась к брату, – но не наступай мне больше на ногу!

– Хорошо, а ты не забывай, что Стрельцы не болтуны, они умеют держать язык за зубами.

– Стрельцы отличаются умом и сообразительностью.

Уланд улыбнулся.

– Помнишь, как в мультфильме про приключения Алисы в космосе. Птица Говорун так и повторяла: «отличается умом и сообразительностью!..» – он произнёс слова Говоруна точно так, как это делал озвучивающий его актёр – слегка дребезжащим голосом.

Винессия хихикнула.

– Интересно, а в каком месяце он родился? – но ответа она не получила, зато задала ещё не менее важный для нее вопрос: – А как быть, если дети-Стрельцы самые правдивые дети на свете?

– Нужно учиться врать.

– Это тяжело?

– Не очень. Труднее запомнить, кому и что соврал, чтобы не ошибиться.

– Ты меня научишь?

– Сама научишься со временем. В первую очередь тебе надо научиться молчать.

– Как, если мне очень хочется говорить? С гороскопом не поспоришь.

– Может и так, – Уланд стал играть маленькими пальчиками сестрёнки, – но ты возьми за правило, когда хочется что-нибудь ляпнуть, закуси язык.

– Но это же больно!

– Да, но, делая себе больно, ты отучишься болтать.

Винессия немного подумала и выдала следующее:

– Стрельцы самые целеустремленные, значит, если я поставлю перед собой цель – разучиться болтать, то я разучусь болтать! Даже если у меня опухнет язык!

Уланд улыбнулся и предупредил:

– Возвращаются…

Сестра и брат отстранились друг от друга.

– Ну, что, едем дальше? – спросил Росс у детей, когда, сев в машину, начал открывать дверь жене.

Глора помедлила, осматриваясь по сторонам. Слова мужа, что всё сказанное дочерью является всего лишь фантазией, немного её утешили, но, несмотря на это, в душе зародилось сомнение, и в предчувствиях своих она уверилась ещё больше.

– Дорогая, о чём задумалась?

– О, так… ни о чём, – Глора села в машину и захлопнула дверь. – Ну, Винессия, рассказывай дальше. Мне стало легче, и я готова тебя выслушать.

Мать, улыбаясь, посмотрела на дочку.

– Она всё выдумала, – сказал Уланд и взглянул на сестру. – Не так ли?

Винессия закивала головой и поморщилась от боли, кусая язык.

– Что с тобой? – забеспокоился отец. – Ты словно лимон проглотила.

– Я лимон не глотала, – ответила Винессия. – Просто не хочу больше пугать маму.

Воцарилось понимающее молчание. Остаток пути все ехали молча. Даже Винессия вела себя на удивление сдержанно.

Вскоре они подъехали к одиноко стоящему большому двухэтажному дому Юлиса, окружённому великолепным садом, вдаль от которого уходили многокилометровые посадки хвойных деревьев.

Пока Росс нажимал на гудок, дети и их мать уже выбрались из машины. В одном из окон первого этажа отодвинулась занавеска и показалась Маретта. Увидев гостей, она улыбнулась и, помахав им рукой, скрылась.

Где-то издалека донёсся весёлый собачий лай, и пока хозяева выходили к гостям, из леса выскочил рыжий щенок и понёсся к ним, а вслед за ним выбежал Славен и пустился вдогонку, выкрикивая его кличку: «Рыжий! Рыжий! Подожди меня!». Славен и его родители пришли к финишу одновременно, тогда как Рыжий уже с минуту вертелся в руках Винессии, предварительно успев тщательно обнюхать «Шевроле».

– Мы вас давно ждём! – радостно произнесла Маретта.

– Совсем зазнались! – с деланной обидой проговорил Юлис, обнимая гостей, не обходя вниманием их детей. – Скорее, проходите в дом.

– Мы хотим посмотреть на жеребёнка, – высказала желание Винессия, когда Юлис поднял её над землей.

– Дети, в вашем распоряжении всё, что угодно. Славен, будь хозяином и не позволяй гостям скучать.