Пицца почти не промокла и, более того, не утратила своего тепла и аромата. Я ел с большим аппетитом, а вот Лена аккуратно откусывала небольшие кусочки и жевала очень медленно. Выглядело это очень эстетично, если честно.

И всё же, хотя я попытался что-то сделать, Лена выглядела задумчивой и печальной. Неужели, я недостаточно доказал, что люблю её? И что же мне делать?

Пока я думал об этом, прогремел гром. Лена, к моему удивлению, испугалась и вскочила со стула.

— Ты чего? — спросил я. — Не бойся.

Я решил выключить свет и электрические приборы, чтобы в случае попадания молнии в щиток не случилось короткого замыкания. Когда в квартире наступила почти полная тьма, мы с Леной улеглись на кровать в гостиной. Я лежал спокойно, а вот Лена была всё ещё задумчива.

— Лен, что с тобой? — спросил я. — Я тебя расстроил?

— Нет, это не твоя вина… — сказала Лена.

— Лен, прости, что недостаточно следую твоим ожиданиям. Я понимаю, чего ты хочешь, и пытаюсь это делать…

И тут громыхнуло так сильно, что ваза на подоконнике затряслась. Лена прикрикнула и прижалась ко мне, обхватив руками. Я вдруг понял, что это — мой шанс показать Лене, что я её люблю. Я начал ласково гладить её по волосам.

— Леночка, милая, тише. Всё хорошо. Я рядом. И буду рядом всегда.

Лена, уткнувшись мне в грудь, тихо спросила:

— Саш, ты любишь меня?

Я решил, что не время для отговорок, и сказал:

— Да, люблю. Ты очень умная, заботливая, добрая. А ещё ты милая. Невероятно милая. Это мне в тебе и нравится.

Вдруг я почувствовал, что моя грудь становится мокрой, и услышал всхлипывания.

— Лен? Ты чего плачешь? Всё хорошо… — начал было успокаивать её я.

Но тут она подняла голову, и я увидел сиявшую на её лице улыбку. Это были слёзы счастья.

— Я так рада, что ты, наконец, признал, что любишь меня… — сказала она.

И вот теперь я не понимаю: она весь день манипулировала мной или серьёзно переживала?

— Слушай, Саш… Можешь… почесать меня за ушком?

— Ей Богу, ты как будто кошка. — удивился я.

— Может быть… Ну, почешешь?

Делать нечего. Я потянул свою руку и начал аккуратно чесать кожу за её левым ухом. Она от этого улыбалась, прижимала руки и ноги к телу и всячески извивалась, то и дело потирая голову об меня. Похоже, версию с кошкой-оборотнем отвергать нельзя.

Когда я закончил, Лена приобняла меня.

— Спасибо, Саш. Мне было очень приятно.

— Да ладно тебе. Почесать за ушком — не такой большой труд…

— А я не только про это. Ты ведь переживал за меня сегодня, верно?

— Да, ты ведь такая грустная ходила…

— Спасибо, что волновался и пытался приободрить. А ещё ты, видимо, пытался доказать любовь делом, пригласив меня куда-нибудь поесть, а?

Она мысли мои читает или что?

— Ну, как бы да. — ответил я.

— Спасибо за твои старания. Хотя одного «спасибо» тут, вероятнее всего, будет недостаточно? Твой друг говорит за тебя…

Да, каюсь, у меня снова встал. Слишком уж эротично Лена себя веля при почесывании за ушком.

— Нет, Лен, я лучше удовлетворю себя сам.

— Зачем тебе мастурбация, когда есть я?

— Я не хочу тебя постоянно использовать в сексуальном плане. Это будет крайне некрасиво с моей стороны. Ты тоже должна быть согласна на это.

Может показаться, что я тут пытаюсь играть в благородство, но нет: я действительно так считал. Лена, может, и поняла это, но сказала:

— Не надо изображать невинность. Я ведь тоже этого хочу. Я уже вся мокрая.

— Мокрая? Где? Тебе дать новую одежду? — спросил я.

Ну да, я не понял, что она говорила о своей возбуждённости.

— Да нет же. Я имею в виду, что я очень возбуждена сейчас. — уточнила Лена.

А я и не знал, что почёсывания за ухом дают такой эффект.

— Впрочем, насчёт переодеваний…Есть у меня один вариант.

Лена вынырнула из моих объятий и пошла в коридор. Оттуда послышалось шуршание пакета и одежды. «Неужто она ролевые игры решила устроить?» — подумал я.

И тут Лена появилась в гостиной в костюме демона. Как вы понимаете, специализированном для всякого рода извращений. Там и чулки были, и всё в таком духе. Я в этом малость не разбираюсь, а потому, к сожалению (или к счастью) не смогу описать этот костюм.

— Как тебе? — спросила Лена и повертелась так, будто у нас тут шоу «Модный Приговор».

— Ну, это… — хотел что-то сказать я, но потерял дар речи.

— Сразу же видно, что тебе нравится. — за меня ответила Лена. — Ты же в своём дневнике меня всё Дьяволицей кличешь. Ну, вот: твоё желание исполнено.

У меня два вопроса: во-первых, как эта чертовка (в прямом смысле слова) посмела лезть в мой дневник? Во-вторых, почему-это она решила, что я, называя её Дьяволицей, выражаю желание видеть её в подобном костюме? Тогда я был в недоумении, но одновременно с этим и счастлив, ведь Лена снова стала самой собой. Вот такого от неё можно было ожидать.

— Лена, это, конечно, красиво, но почему ты решила, что мне нужны такие наряды на тебе?

Я так пытался сказать, что Лена мне нравится такой, какая она есть.

— А что? — спросила Лена игриво и подошла ко мне вплотную, от чего я очень сильно смутился. — Пытаешься сказать, что я тебе нравлюсь обычной? Но если бы я была обычной, это было бы скучно. Я извращенка и обожаю делать это по-особому. Ты же тоже извращенец, да?

Если честно, я сам уже сомневаюсь на свой счёт. Но тогда я, пусть и малость неуверенно, но всё же чётко и ясно сказал:

— Нет, я не извращенец.

На что Лена только ухмыльнулась (ну, типичная её эмоция) и сказала:

— Увидим.

Сказав это, она схватила меня за грудки и повалила на кровать, затем навалилась сверху и страстно меня поцеловала. Шок от неожиданности отошёл, и я попытался вырваться. Но вскоре мои руки, до того безрезультатно отталкивавшие Лену, крепко обхватили её талию и, наоборот, прижимали её ближе. Мои глаза закрылись, разум отключился. Мысленно я будто находился в абсолютной пустоте: всё вокруг исчезло, и остались только я и Лена. А вокруг ощущалось какое-то приятное тепло, обволакивающее всё тело. А я, ни о чем не думая, просто утопал в этом тепле. Я не задумывался о том, что делают мои руки, поэтому я не заметил, как они произвольно расстегнули замок на Ленином наряде. Она, по-видимому, была не против. Когда она наконец оторвала свои губы от моих, она увидела моё раскрасневшееся лицо с гримасой блаженства.

— Какой ты милый. — сказала она. — Нравится, когда тебя берут силой?

Сейчас понимаю, что вопрос был страшный, но тогда я просто ни о чём не мог думать и потому ничего не ответил.

— Ну, раз уж ты расстегнул мой костюм, то, так и быть, я сниму его. А ты взамен должен будешь целовать меня от губ и дальше вниз…

С этими словами она элегантно стянула свой наряд, оставшись в одном лишь нижнем белье. Был ли я против того, чтобы выполнять её приказ? Возможно. Но тогда я чувствовал невыносимый жар по всему телу и никак не мог привести в порядок свои мысли, и мне казалось, что, только удовлетворив Ленино пожелание, моё тело успокоится.

Я аккуратно взял Лену за плечи и поцеловал в губы, затем спустился и начал невольно оставлять своими интенсивными поцелуями засосы на её шее.

— Тоже решил пометить меня, чтоб все знали, что я твоя? — спросила Лена.

Я делал это, не особо соображая, что я делаю. Казалось, будто меня ведут какие-то инстинкты, которые разум в нормальном состоянии способен подавить, но только не сейчас. Оставив на Лениной шее пять или семь красноватых следов, я спустился ниже и начал прикасаться губами к её спортивному торсу. Я никак не мог оторваться от её тела. Оно было такое гладкое, тёплое, сильное… Тело Лены было, словно наркотик: я не уставал прикасаться губами к каждому миллиметру её кожи. Наконец, я добрался до самого низа. Лена, не произнося ничего, сняла трусики. Таким образом она намекала, что работа моя ещё не кончена. А жар в моей голове лишь усилился, и я не мог размышлять о том, стоит ли это того. Не раздумывая долго, я начал ласкать её языком. Говорю честно: на вкус было солёно, иногда горько, а в какой-то момент я почувствовал нечто липкое. Было не слишком приятно, и хотелось прекратить, но мой язык будто действовал самовольно и не останавливался. Лена же сначала приятно постанывала, а затем начала прямо-таки вскрикивать от удовольствия. Наконец, она была удовлетворена. Я поднялся и вытер свой рот, который был в чём-то липком и бесцветном.