Я решил рассказать и про то, как она зачем-то трогала меня, пока я спал напитым в вечер четверга.
— В четверг этой недели она меня напоила. Я человек непьющий, и, видимо, по этой причине опьянел я после третьей рюмки коньяка. Она меня начала расспрашивать, где я был, что делал, не открывал ли я ящик, который она просила меня не открывать. Я на это — стыдно признать — разразился упрёками в том, что она мне жизнь испортила…
— А почему стыдно? Разве вы не говорили, что она вас травмировала психически в детстве?
— Так в этом-то я её и попрекал. А она меня в ответ успокоила, положила на кровать, потом таблетку от головы дала, бульоном напоила, чтоб похмелье прошло. Она позаботилась обо мне. А я ей такие вещи наговорил…
— Ну, не волнуйтесь. Думаю, её это не сильно задело. А что странного она сделала всё-таки?
— Ну, пока я лежал пьяным, она пристально на меня смотрела и всё трогала руками.
— Как именно трогала?
— Ну, гладила волосы, плечо, руки, ноги… Будто исследовала меня, как…
— … как кошка. — докончил за меня следователь.
— Кошка?
— Да. Кошки так могут делать.
— Но ведь Лена человек, а не кошка.
— А вдруг она оборотень?
Учитывая некоторые её странности, я бы и этому факту не удивился.
— Слушайте, я вам рассказал всё, что мог. Могу я пойти к Лене наконец?
— Да, идите. — сказал следователь. — А то она с того времени, как мы отошли, с места не сдвинулась.
Я посмотрел на берег речки. Лена действительно стояла на месте, игнорируя всё происходящее вокруг неё и сконцентрировавшись на нас со следователем. У неё был устрашающий взгляд хищника, готового убить.
— Её взгляд мне не нравится. Пойду я, пожалуй, пока жив. — сказал следователь и усмехнулся. — А вам удачи!
С этими словами он ушёл в сторону. Я быстро подошёл к Лене. Она немедленно вцепилась в мою руку обеими своими.
— Всё, я тебя никуда не отпущу. — сказала она вполне серьёзно, без усмешки в голосе. Это вызвало у меня двоякие чувства: с одной стороны, я был польщён тем, что она дорожит мной, с другой — я испугался того, как СИЛЬНО она дорожит мной.
Прогулка наша длилась где-то час. Всё это время Лена не отходила от меня ни на шаг. Она держала меня за руку, когда мы шли, обнимала меня, пока мы сидели на лавке. Всё это время она почему-то тяжело дышала и была всё такой же томной, как и в начале прогулки. Мы иногда разговаривали, но обычно наш диалог заканчивался ничем. Я понял одно: Лена расстроена. Иначе бы она себя так не вела. И расстроена она из-за того, что я ей не признался. А она так этого хочет… У меня опять всплыл в голове разговор со следователем и этот его «Синдром Адели». Может, это он? Тогда я должен ответить на Ленину одержимость и тоже сойти с ума показать, что я тоже испытываю к ней чувства.
Когда мы вышли из парка и отправились в город, я спросил у Лены, которая всё не отлипала от меня:
— Может, зайдём перекусить?
— Мне не хочется есть.
— Может, тогда возьмём что-нибудь на дом?
— Чего это ты норовишь меня накормить?
— Хочу отблагодарить за помощь по дому.
— Я же по лицу вижу, что врёшь. Явно что-то другое замышляешь…
Я стал думать ещё.
— Может, в кино зайдём? Не хочешь?
— Нет. Я никуда сегодня больше не хочу.
— А чего же ты хочешь?
— С тобой быть. Чтобы всегда ты рядом был, чтоб не уходил никуда, чтоб обнимал меня. Только этого, ничего больше.
Что ж. А её желания куда прозаичнее, чем я думал.
— Я всегда буду рядом, Лена. Ты можешь на меня положиться.
Да, я пытался свою любовь выразить не словами, но иногда без слов никуда.
Лена приобняла меня.
— Спасибо, Саш.
Наступило недолгое молчание, после которого Лена, улыбнувшись, сказала:
— Ладно, уговорил. Давай пиццу купим.
Когда Лена улыбнулась, у меня стало приятно на душе.
Мы пошли в ближайшую пиццерию и заказали «Маргариту». Пока мы ждали заказ, сидя за столиком, Лена, сидевшая напротив, глаз с меня не спускала. Мне кажется, что она ни разу не отвела взгляд и не моргнула, хотя должна была. В какой-то момент я принял это как вызов и начал смотреть ей в глаза в ответ. Но меня хватило только на тридцать секунд. Лена, увидев, что я сдался, усмехнулась и впервые за долгое время моргнула, а затем вновь устремила на меня свой взгляд.
Пока Лена успела раздеть меня взглядом раз десять, пицца приготовилась. Я взял коробку, из которой доносилось тепло и приятный запах, и мы с Леной пошли на трамвайную остановку. И сели мы на трамвай очень кстати: внезапно, вопреки всем прогнозам, пошёл дождь. Причём сильный. Почему каждый раз, когда мы с Леной прогуливаемся за едой, начинается дождь?
Добравшись до нашей остановки, мы прикрыли головы плащами, а я прикрыл коробку с пиццей шарфом, и мы побежали в дом. Когда мы зашли в квартиру, обнаружилось, что мы насквозь промокли.
— Так, Лена, ты первая иди в душ. Я тебе одежду принесу.
Лена тихо кивнула.
Пока она готовилась умываться, снимая мокрую одежду в душе, я рыскал в шкафу в поисках более-менее подходящей одежды. Удалось найти только мои боксеры да старую, но целую и чистую футболку. Взяв всё это, я зашёл в ванную. Лена, что логично, умывалась за шторкой. Я положил одежду на стиральную машину и оповестил об этом Лену. Когда я уже собрался уходить, она сказала:
— Саш, не уходи.
Я опешил. Что значит «не уходи»? А что мне здесь делать?
— Что случилось, Лен? Тебе нехорошо?
— Можешь…помыться со мной?..
Мой уровень шока представить сложно, особенно на бумаге.
— Но… я не могу. Ты же там…
— Голая? Так ты меня уже видел без одежды. Залезай давай.
Я решил, что мне всё равно не отвертеться. Тем более, я же поклялся Лене не оставлять её никогда, поэтому эта просьба должна быть выполнена. Я же стараюсь держать слово.
Я снял одежду и залез в ванную. Вода шла с прикреплённого к потолку душа, попадая, правда, только на одного человека. Но могла попадать и на двух, если сильно сойтись друг с другом. Мы с Леной, видимо, синхронно об этом подумали, и она сказала:
— Подойди ко мне. Так вода и на тебя попадёт.
Мы сошлись, крепко прижавшись друг к другу. Смотреть было особо некуда, поэтому я смотрел Лене в глаза. В глаза, а не на грудь, заметьте.
— Можешь потрогать, если хочешь. — сказала она.
Потрогать что? Тут много значений имеется. Я человек невинный (ну, по крайней мере, я так думаю), а потому мне пришёл в голову вариант: волосы. Да, она хочет, чтобы я волосы ей потрогал. А может, и помыл. Я впустил свои руки в её шевелюру.
— Ты про волосы подумал? — спросила она. Правда, без усмешки, как я от неё ожидал, но серьёзно. Серьёзная Лена меня начинает пугать.
— Ну, д-да. — ответил я. — А ты имела ввиду что-то другое?
— Я думала, ты хочешь потрогать мою грудь. Она мягкая, думаю, тебе понравится.
Что ж. Невинность моя сыграла злую шутку со мной.
Я долго не решался, но всё же аккуратно притронулся к её груди. Да, она мягкая и упругая. От прикосновений у меня мурашки пошли по коже.
— Сожми сильней. — попросила Лена.
— А тебе не будет больно? — спросил я.
— Всё равно. Сожми, прошу.
Я сжал одной рукой, потом другой. Лена застонала. Я поспешно убрал руки.
— Прости, прости! Я не хотел так больно сжимать… — начал извиняться я.
— Не убирай руки. Продолжай в том же духе. — попросила Лена.
Я продолжил. Лена стонала, только тише с каждым сжатием, прикусывала губу. А я стоял и недоумевал, но продолжал сжимать её грудь. К слову, это дало какой-то эффект: я чуть успокоился, расслабился.
— Тебе…нравится? — спросила Лена.
— Да. — честно ответил я.
Только из-за успокаивающего эффекта, не более!
— Тогда я тебе помогу… — сказала Лена и начала было протягивать руку к моему кое-какому органу, как я выключил воду.
— Надо экономить воду, а то счета огромные придут. — сказал я.
Мы вышли из душа, вытерлись и переоделись.
